— Что ж, расскажите о вашей семье, — вздохнула я.
Вполне благополучная картина. Папа в бизнесе, мама-домохозяйка, сын с высшим экономическим образованием, работает — что-то такое неопределенно-офисное, в чем я не разбираюсь. Но семью заводить не хочет, и детей, соответственно, тоже. Декларативно. А женщине хочется внуков — она почти не помнит детства сына. «Сначала все работали без продыху: служба, садик, магазин, плита, уборка. Потом, когда с деньгами стало получше, я домом занималась, ничего ведь не было, все надо было обустраивать, да и собой — здоровье уже было ни к черту, нервы. А потом он уже стал подростком и сам отстранился». Теперь дама желает пережить нечто волшебное, что, как ей кажется, упустила в своей жизни.
— Но послушайте, — я стараюсь быть убедительной. — Даже если ваш сын женится и родит детей, это будут его дети, а не ваши. У них будет мать…
— Да, да, конечно! Но я бы помогала, развивала, ездила с ними на море… Молодым ведь надо иногда побыть одним, отдохнуть от детей, — торопливо перечисляет женщина, у нее явно все давно продумано. Может быть, даже маршруты путешествий и список кружков.
Я окидываю ее оценивающим взглядом зоолога-эмбриолога (это мое базовое образование). Дама сохранила фигуру, моложава, энергична в движениях.
— Но если вам так уж хочется, вы бы могли родить еще одного ребенка. Сейчас это довольно популярно — рожать в зрелом возрасте…
— Увы! — женщина достает платочек и аккуратно прикладывает его к накрашенным глазам. — Два года назад мне удалили фиброму вместе с маткой. Сейчас я на заместительной гормональной терапии.
— Позовите сына, раз уж вы его сюда привели, — я внезапно почувствовала, что как-то странно и сильно утомилась от эмоций этой дамы. — А сами подождите в коридоре.
— Да, все правильно, не хочу! — энергично подтвердил внешне похожий на даму молодой человек, ассоциирующийся у меня со словом «яппи». — Маленьких детей, вы знаете, я, пожалуй, и сам люблю. Они славные и забавные. Но из пробирок по заказу их пока не выдают. А вот жениться не желаю категорически. Это все убивает. У мамы с папой хороший по современным меркам брак. Они много лет вместе, заботятся, понимают друг друга… Сейчас я, конечно, живу отдельно. Но как вспомню… Годами ходят с серыми лицами и говорят про мои оценки, про какие-то покупки, какие-то обиды, все время им что-то не так, то папа слишком много выпил, то мама что-то не так сказала… Мне нравятся женщины, мне нравится приятно проводить время. А дети… Людей на земле и так слишком много…
— Слушайте, Сергей, а как матери удалось уговорить вас сюда прийти?
— Да папа попросил. Она только недавно из клиники выписалась. Нервы лечила и заодно полная очистка организма. Там ей кто-то вашу книжку и дал почитать…
— Возьмите ребенка из детского дома, — сказала я даме. — Подберите себе по цвету, по размеру. Он будет только ваш.
И воспитайте, как захочется. Это тоже сейчас модно, судя по шоу-бизнесу. Заодно сделаете доброе дело.
Я понимала, что мои слова звучат почти оскорбительно, но дама почему-то не обиделась.
— Вы полагаете? — задумчиво сказала она. — Что ж, может быть, это действительно выход…
Я была уверена, что больше никогда не увижу ее.
Но она пришла и рыдала в кабинете, куда-то задевав платок и размазывая слезы по сразу постаревшему лицу.
Она поговорила с мужем об усыновлении ребенка. Муж отказал ей в самой оскорбительной форме. Он сказал: мне не жалко денег, или времени, или еще чего. Он сказал: вспомни, как я просил тебя родить мне дочку, когда мы были еще молоды. Тогда ты отказалась, и теперь — обойдешься! А если все-таки будешь настаивать, я с тобой разведусь и женюсь на какой-нибудь из брошенных Сережкиных пассий. Они, я знаю, будут не против…
— Он действительно просил вас?
— Да… Он даже стоял передо мной на коленях… Но это был девяносто первый год, мы жили буквально в нищете, на съемной квартире, пустые полки, на моей работе не платили зарплату, деньги на начало бизнеса он взял в долг…
— Вы не смогли тогда поверить в него… А потом?
Долгое молчание, редкие всхлипы.
— Нет смысла врать. Когда у мужа дела пошли в гору, деньги и новые возможности застили мне глаза… Путешествия за границу, шопинг, новые, невиданные в Союзе развлечения… Перерыв на беременность, кормление казался каким-то неуместным, ведь у нас уже был Сережа… Но и муж больше не возвращался к этой теме… Но что мне делать теперь? Я не могу уйти от мужа, у меня фактически не осталось специальности, я не сумею одна воспитать приемного ребенка. Для меня все кончено, да?
Она сумела быть честной — это дорогого стоило.
Я попыталась помочь — продиктовала телефоны, адреса и мейлы, которыми располагала. Она прилежно записывала.
Спустя полтора года она поздравила меня с Новым годом.
— Ну, рассказывайте! — велела я.
— Я хочу пригласить вас на рождественский концерт! — торжествующе сказала она. — Валечка играет Баха!
— А кто она такая? — резонно поинтересовалась я, понимая, что никакая матримониальная резвость сына Сережи не смогла бы обеспечить появление музицирующей Валечки в такие сжатые сроки.
Из дальнейшего выяснилось, что Валечка — десятилетняя воспитанница интерната для слабовидящих детей. Именно она оказалась идеальным объектом попечительства для моей сентиментальной дамы с искусственным климаксом — белокурая сиротка с ангельским личиком и абсолютным музыкальным слухом. Дама успешно занимается всеми ее делами — от школьного обучения до внешнего имиджа и будущей карьеры. На Валю уже обратили внимание в школе при консерватории, и в школе у нее теперь всего две четверки — остальные пятерки. Заодно дама ввязалась в три благотворительных программы помощи «особым» детям, а в одной из них даже стала координатором.
— А что, Валя совсем не видит? — сочувственно спросила я.
— Нет, нет, она в очках даже читать может, если шрифт крупный, — поспешно сказала дама. — Но Вениамин недавно узнавал — можно сделать операцию в Германии, зрение улучшается больше чем на тридцать процентов. Мы планируем годика через два, когда Валечка подрастет, окрепнет…
— Вениамин — это ваш муж?
— Да, да, конечно! Они с Сережей сначала косо смотрели, а теперь оба так Валечку полюбили! Да и как ее не полюбить, она такая ласковая! Вениамин специально для нее в гостиной рояль поставил… Вы знаете, он сказал: если хочешь, давай оформим усыновление, пусть она у нас живет. Но мы посоветовались с администрацией и решили: она привыкла к школе, к ребятам, к обстановке вокруг. В обычной школе ей тяжело будет, все-таки она почти не видит, в незнакомых местах ее надо за руку водить. Договорились, что будем решать после операции… И еще Сережа недавно с Валечкой в лото играл и как бы между прочим сказал, что если уж жениться, так только для того, чтобы дети были… Так что я все-таки надеюсь… — дама хихикнула. — Так вы придете на концерт?
— Вообще-то я Баха не люблю… — задумчиво протянула я. — Но взглянуть на Валечку… Ладно, бог с вами, приду!
Глава 31Личная жизнь гастарбайтеров
Когда близко Рождество и Новый год, хочется историй счастливых и странных. Вы согласны? Такие в моей практике тоже случаются, хотя, может быть, и реже, чем мне бы хотелось…
То, о чем я расскажу сегодня, каким-то удивительным образом замалчивается всеми на свете статистиками и общественным мнением. Хотя, в общем-то, вещь вполне очевидная, если взять на себя труд хоть немного об этом подумать. У меня, как и у всех, времени не находилось до тех пор, пока я не столкнулась с проблемой вплотную. Да и то, когда встретилась с нею в первый раз — подумала: надо же, как забавно, не увидев явления и тенденции.
А вот когда почти такая же история была мне рассказана на приеме в пятый раз, тут я и задумалась…
Немолодая, некрасивая и очень простая на вид женщина вяло и очень тривиально жаловалась на сына-подростка. Вот бы на него повлиять, чтобы он учился получше, все-таки девятый класс, и экзамены сдавать, и о профессии пора подумать — чего в школе еще два года штаны просиживать, а ему и дела нет — лишь бы с друзьями шляться и на компьютере…
Я уже знала, что отец ее сына давно затерялся где-то в алкогольном тумане.
Мальчишка сидел тут же — отвечал на мои вопросы спокойно и без всякого интереса. Впрочем, и без всякой агрессии. Кажется, чувствовал себя в мире неплохо, к матери обращался вполне (для мальчика-подростка) дружелюбно.
Понятно, что сами они к психологу никогда бы не пришли — посоветовала классная руководительница, по поводу профориентации. Учительница согласна с мамой — оставлять парня в десятом классе нет никакого смысла, надо выбирать училище или техникум. Сам Леня вроде бы тоже так считает, но никаких конкретных пожеланий и интересов не выражает. Немного странно, что мама-одиночка вообще не предъявляла обычных жалоб: хамит, огрызается, курит, один-два раза пришел домой навеселе… Парнишка слишком вял для всего этого? Незамысловатой пролетарской маме (работает приемщицей в химчистке, до этого 15 лет на заводе) все это представляется в порядке вещей и даже жаловаться не приходит в голову?
Договорились, что мальчишка придет ко мне тестироваться по профориентации (ДДО — дифференциальный диагностический опросник, абсолютно неинформативная вещь, но вполне может служить завязкой для разговора). Когда он узнал, что это можно сделать в четверг с утра и я дам справку для школы, — даже слегка оживился. Я улыбнулась.
— А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — сказала я засобиравшейся вместе с сыном маме. Мне нужно было выяснить кое-что о семейных ресурсах. Допустим, в училище его запихнем. Так ведь там тоже учиться надо! И хотелось бы полное среднее образование — мало ли как дальше жизнь сложится, вдруг в нем однажды проснутся какие-нибудь познавательные интересы или надобности, и он захочет в институт, пусть даже на вечерний или заочный…
— Имеются ли у Лени какие-нибудь авторитеты среди мужчин? — напрямик спросила я. — Хотя бы на горизонте. Дедушка, ваш брат или другой родственник, муж подруги, сосед — мастер на все руки, тренер с