— Всего одну тысячу шестьсот долларов, мэм, — подсказал констебль, гордый ролью охранника этого сокровища. — Одну тысячу шестьсот долларов, ровнехонько. Я сам слышал, как мистер Глюр называл эту цифру. Не трогайте кубок руками, пожалуйста.
— Трогать? — переспросила Хозяйка. — Да я лучше змею потрогаю!
К столу подошел Директор Выставки и поздоровался с Хозяйкой и Хозяином. Последний едва ли расслышал дружеское приветствие. Он хмурился на бесценный приз как на личного врага.
— Как я посмотрю, вы записали Лэда на конкурс Золотого кубка, — сказал Директор. — Всего в этом конкурсе будет участвовать шестнадцать колли. Условия конкурса напечатали слишком поздно для рассылки почтой, поэтому сейчас я сам раздаю листовки с дополнительной информацией. За печать отвечал мистер Глюр. Готовые листовки прибыли из типографии всего полчаса назад. Признаюсь вам, условия эти вызвали среди участников немало вопросов. Вот вам листовка, почитайте внимательно.
— Кто такой этот «досточтимый сэр Хью Лестер Мори из Нью-Йорка»? — внезапно спросил Хозяин, оторвавшись от мрачного созерцания Кубка. — Кто пожертвовал Выставке эту… эту Золотую шляпу?
— Золотая шляпа! — эхом повторил Директор и хохотнул. — Золотая шляпа! Теперь, когда вы так назвали Кубок, я и сам вижу, что это котелок, и ничто иное. Да, котелок вверх тормашками, на четырех…
— Кто такой этот Мори? — настойчиво спрашивал Хозяин.
— О, это настоящий человек-загадка, — ответил Директор, понизив голос, чтобы его слова не долетели до ушей констебля. — Я хотел связаться с ним из-за задержки описания условий розыгрыша кубка. Стал искать телефон. В информации о кубках говорится, что он из Нью-Йорка. Вы тоже обратили внимание на это. Но ни в телефонном справочнике Нью-Йорка, ни в справочниках пригородов его фамилии нет. То есть он в состоянии отдать более полутора тысяч долларов на благотворительность, но при этом не настолько значительная фигура, чтобы его упомянули в справочнике. Забавно, согласитесь. Тогда я спросил про него у Глюра. Ничего хорошего из этого не вышло.
— Вы же не хотите сказать… — взволнованно начала Хозяйка.
— Ничего я не хочу сказать, — опередил ее директор. — Мне платят за то, чтобы я организовал и провел эту Выставку. И совсем не мое дело, если…
— Если мистер Глюр захотел выдумать Хью Лестера Мори и от его имени предоставил выставке Золотую шляпу в качестве специального приза для колли? — закончила за него Хозяйка. — Но…
— Я этого не говорил, — пошел директор на попятный. — И вообще меня это не касается. Вон идет…
— Но зачем это мистеру Глюру? — вслух задумалась Хозяйка. — Никогда не бывало такого, чтобы он застенчиво прятался за чужим именем, когда хотел потратить деньги. Не понимаю, для чего он…
— Вот перечень условий конкурса на специальный кубок Мори, — перебил ее Директор и вручил ей розовый листок.
Хозяин все еще разглядывал Золотую шляпу, поэтому Хозяйка стала читать вслух.
— Условия конкурса на Золотой кубок Хью Лестера Мори. Первое: на Кубок могут претендовать только те колли, которые выиграли хотя бы одну синюю ленту на официальной выставке Американского или Британского клуба собаководов.
— Один этот пункт сразу отсеял одиннадцать из шестнадцати претендентов, — прокомментировал Директор. — Вы же знаете, на местных выставках большинство участников — домашние питомцы, которых почти никогда не возят в «Мэдисон-сквер-гарден» или на другие официальные выставки. Из тех немногих собак, что выставлялись там, мало кто может похвастаться синей лентой.
— А Лэд может! — торжествующе воскликнула Хозяйка. — В прошлом году в «Гардене» он получил две синие ленты. Лэду там было так плохо, что мы нарушили правила, как вы помните, и увезли его, не дожидаясь вручения…
— Помню, — сказал Директор, — но вы читайте дальше.
— Второе, — продолжила чтение Хозяйка. — Каждый участник должен иметь подтвержденную родословную на пять поколений, среди его предков должно быть не менее десяти чемпионов… У Лэда таких двенадцать в родословной, — заметила она, — и все задокументировано.
— Этим пунктом выбило еще двоих конкурсантов, — сказал Директор, — то есть из шестнадцати их остается только трое. А теперь прочитайте пункт, который лишит надежд старого доброго Лэда и еще одного пса. Сожалею.
— Третье, — сведя брови, срывающимся голосом прочитала Хозяйка. — Каждый конкурсант должен успешно исполнить предварительные маневры, предписанные Ассоциацией Керкоди, Великобритания, для испытаний рабочих пастушьих собак… Но, — запротестовала она, — Лэд не рабочая пастушья собака! Это что, шутка какая-то? Никогда не слышала ни о чем подобном, даже на специальных выставках!
— Вот именно, — согласился Директор, — и никто не слышал. Разумеется, Лэд не рабочая пастушья собака. На сто миль отсюда и во все стороны не найдется, наверное, и трех рабочих собак, и держу пари, ни одна из рабочих собак не участвовала в клубных выставках. Рабочая собака — не выставочная собака. Я знаю только об одной такой на всю Америку и Британию, и она — чудо. Такое чудо, что о ней известно всем, кто увлекается собаководством.
— Вы говорите о чемпионе Лохинваре Третьем? — спросила Хозяйка. — О том псе, которым владел герцог Херефордский?
— Да, о том самом. Он единственный…
— Мы читали о нем в журнале «Все о колли», — сказала Хозяйка. — Там и фотография была. В журнале писали, что его послали в Шотландию, когда он был еще щенком, и обучили пасти овец до того, как стали выставлять. Его владелец пытался побудить других собственников колли применять собак в деле, а не только показывать их на выставках. Лохинвар носит еще и титул чемпиона мира, правильно?
Директор кивнул.
— И если бы герцог Херефордский жил в Нью-Джерси, — продолжала Хозяйка, — у Лохинвара был бы шанс выиграть премиленькую Золотую шляпу.
— У него есть такой шанс, — ответил Директор. — У него есть все шансы.
— У кого? — спросила Хозяйка в полном недоумении.
— У чемпиона Лохинвара Третьего, — последовал ответ. — Глюр купил его. Заплатил семь тысяч долларов. Это перекрыло рекордную цену, которую дал Унтермайер за старого Сквайра из Титтона. Собаку привезли на прошлой неделе. Он здесь. Большой мраморно-голубой колли. Вам надо посмотреть на него. Он просто чудо. Он…
— Что?! — взорвалась Хозяйка. — Этого не может быть. Не может быть! Это же… это же совершенно, чудовищно неспортивно. Это же неслыханно! Вы хотите сказать, что мистер Глюр предоставил этот кубок за тысячу шестьсот долларов и потом купил единственную собаку, которая соответствует условиям конкурса? Невероятно!
— Да! — подал голос Хозяин впервые за долгое время и оторвал от Золотой шляпы ненавидящий взгляд. — Да, это Глюр, и это невероятно! Полмира сейчас голодает или страдает от ран и болезней. Другая половина стирает в кровь пальцы, помогая Красному Кресту хоть немного облегчить Европе жизнь. И когда на счету каждый цент, этот… этот Фермер с Уолл-стрит выбрасывает шестнадцать бесценных сотен долларов, чтобы купить себе Золотую шляпу. И делает он это, прикрываясь именем Красного Креста и благотворительными целями. Неспортивность — ерунда по сравнению с этим. Это… Это непростительный грех, и я не хочу иметь к нему отношения. Давай заберем Лэда и поедем домой.
— Клянусь, хотела бы я так сделать! — воскликнула Хозяйка, столь же разгневанная, как супруг. — Я бы уехала сию же минуту, если бы было можно. У меня такое чувство, будто мы оскорбляем старого верного Лэда, заставляя участвовать в этой грязной махинации. Но уехать мы не можем. Разве ты не понимаешь? Ты же сам много раз говорил мне, что настоящий спортсмен никогда не откажется от поединка, узнав, что у него нет шансов победить в нем.
— Она права, — подхватил Директор. — Вы записали собаку на конкурс, и по всем правилам она обязана принять в нем участие.
— Ладно, ладно, — проворчал Хозяин. — Мы пройдем через это. Кто-нибудь что-нибудь знает об этих «предварительных маневрах, предписанных Ассоциацией Керкоди для испытаний рабочих пастушьих собак»? В моем образовании, очевидно, допущен пробел.
— Зато в образовании Глюра пробелов нет, — сказал Директор. — В его новенькой Спортивной библиотеке есть подробное описание испытаний. Оттуда-то, наверное, он и почерпнул эту идею. Сегодня утром я заезжал к Глюру, и он позволил мне переписать правила судейства предварительных маневров. Для рабочей собаки они до абсурда просты, а для обычной — до абсурда невыполнимы. Вот, я вам зачитаю.
Он выудил из кармана сложенный листок бумаги, развернул его и прочитал несколько строк:
«Устанавливаются четыре столба на расстоянии девяноста ярдов друг от друга так, чтобы получился квадрат. Пятый столб располагают в центре. У этого центрального столба стоит владелец или дрессировщик участника со своей собакой. Владелец или дрессировщик не должен отходить от столба более чем на три фута до тех пор, пока собака не пройдет испытание.
Направляемая только голосом и знаками, собака должна самостоятельно пройти от центрального столба к столбу под номером 1. Оттуда она должна перейти поочередно к столбам 2, 3 и 4, не приближаясь к центральному столбу ближе чем на пятнадцать футов, пока не достигнет столба номер 4.
Скорость и точность исполнения этих передвижений дают семьдесят очков. Тридцать очков добавляется к результату той собаки или собак, которые проделают указанный путь, руководствуясь только знаками владельца или дрессировщика, без помощи голоса».
— Вот, — закончил Директор, — вы видите, это просто, как игра в детском саду. Но ребенок, которого не научили заранее, не сможет играть даже в самую простую игру. Я поговорил с английским дрессировщиком, которого Глюр вывез вместе с собакой, и он говорит, что Лохинвар выполнит этот маневр и сотни других, более трудных, без единого звука со стороны человека. Он работает исключительно по жестам. Он наблюдает за рукой дрессировщика. Куда двигается рука, туда он и идет. Щелчок пальцами — он остановится. Потом будет ждать следующего сигнала. Дрессировщик говорит: наблюдать за ним — истинное удовольствие.