Наконец негр скинул своего преследователя и готов был выскочить через веранду в сад. И вновь Лэд помешал ему — он бросился на вора, и они покатились клубком через кусты к подъездной дороге. Вся схватка длилась не более тридцати секунд.
Из спальни бегом спустился Хозяин с пистолетом и фонариком. Его взору открылась заляпанная кровью гостиная, перевернутая мебель и распахнутое окно. Он направил луч фонарика в сад. На земле, оглушенный после столкновения с каменным ограждением клумбы, растянулся темнокожий чужак. Поверх бесчувственного тела застыл Лэд. Наконец-то его зубы нашли заветную цель — горло, и огромный пес терзал его, подбираясь к вене.
Потом было много шума и суеты. Негра скрутили, по телефону вызвали местного констебля. Казалось, что все слишком громко говорят.
Лэд воспользовался переполохом и незаметно проскользнул в дом, где немедленно спрятался в свою «пещеру» под пианино: надо было тщательно вылизать свежую рану в левом боку.
Он очень устал. А еще он был несчастен и встревожен: несмотря на все его усилия хранить тишину, негр разорался самым возмутительным образом. Команда «Тихо!» оказалась не выполнена, и вину за это Лэд возлагал на себя. Это из-за него — теперь-то он это отчетливо понимает! — незнакомец так нашумел. Накажет ли его Хозяин? Наверное. У людей такие странные представления о Справедливости. Он…
Ход его невеселых мыслей прервал Хозяин, приказавший выбираться из убежища. С поникшей головой, поджав хвост, Лэд предстал перед ним в ожидании кары. Выглядел он как щенок, которого застали за порчей нового ковра.
Нежданно-негаданно Хозяин и все остальные, кто пришел в комнату, стал гладить Лэда и говорить ему, какой он замечательный. Хозяин обнаружил глубокий порез на теле пса и стал обрабатывать его, прерываясь то и дело, чтобы опять похвалить его. А потом, в качестве высшей награды, Лэда отвели наверх, к Хозяйке, чтобы и она погладила его и восхитилась им.
Когда наконец его снова отпустили на первый этаж, Лэд на свою подстилку не вернулся. Вместо этого он вышел из дома и побежал прочь от Усадьбы. Сочтя, что очутился достаточно далеко от дома, пес приосанился и начал лаять.
Хорошо было вновь получить возможность пошуметь. Лэд раньше и не догадывался, сколь важен лай для собачьего счастья. Оказывается, в его организме накопились излишки лая, и они настоятельно рвались наружу. Добрых полчаса он оглушительно от них избавлялся.
Потом, почувствовав себя гораздо, гораздо легче, он потрусил к дому, чтобы после двух недель испытаний вернуться к нормальной жизни.
Глава третьяДва чуда
Внутренняя сущность Лэда проявлялась в его внешнем облике парой самых мудрых, самых темных и самых печальных глаз во всем собачьем мире — глаз, которые опровергали утверждение, якобы у собак нет души. Такие псы встречаются раз в полстолетия.
Во всем мире у Лэда был лишь один тиран, а именно — его стройная золотисто-белая подруга-колли по кличке Леди. Та самая Леди, чье доброе мнение он заслужил в честной схватке не на жизнь, а на смерть с более молодым и сильным псом. Та самая Леди, которая немилосердно им помыкала, и дразнила его, и ни во что не ставила его величавое достоинство. Только Леди он позволял вольности, из-за которых любой другой невежа немедленно оказался бы на пороге болезненной кончины.
Леди была нервной и капризной — поистине колли высшего разряда. Более непохожей пары, чем она и Лэд не найти, даже если целый день ехать от их обиталища в сельской глубинке на севере Джерси.
В Усадьбу приезжали гости (излишне часто, по мнению Лэда). Эти люди в массе своей не понимали собак и либо сторонились их в беспричинном страхе, либо непрестанно теребили и повсюду таскали за собой.
Лэд не любил гостей. Знаки их внимания он принимал с холодной вежливостью и при первой возможности исчезал из виду. Он достаточно твердо знал Закон и потому воздерживался от того, чтобы рычать или скалиться на гостя. Однако Закон не принуждал его подставлять им спину для поглаживаний.
Мимолетная ласка Хозяина или Хозяйки — особенно Хозяйки — приводила Лэда в восторг. С любым из двух своих божеств он превращался в щенка-переростка и отпускал свою величественность на все четыре стороны. Но только с ними — с ними и со своим обожаемым тираном, Леди.
Однажды холодным весенним утром в Усадьбе появился новый гость. Или два гостя. Поначалу Лэд не мог понять, сколько именно. Одного гостя — женщину — он хорошо видел, а вот длинный сверток у нее в руках мог быть чем угодно.
Несмотря на длину, сверток был до смешного легким. Точнее будет сказать — болезненно легким, ибо в складках ткани находилась девочка пяти лет. Девочка, которой следовало бы весить не менее сорока фунтов, тогда как в ней едва ли было двадцать. Девочка с морщинистым, как у старика, личиком и похожим на скелет тельцем, которое от пояса и ниже было безжизненно.
Шестью месяцами ранее Малышка была веселой и подвижной, как щенок колли. Но потом по стране пронеслось невидимое Нечто и прикоснулось ледяными пальцами к тысячам таких же веселых и подвижных ребятишек — как заморозок прикасается к осенним цветам — и с теми же ужасными последствиями.
Малышку та напасть не убила, как убила многих ее сверстников. Во всяком случае, ее мозг и верхняя половина тела не умерли. Ее матери посоветовали вывезти маленького безнадежного инвалида на горный воздух, и она написала своей дальней родственнице, Хозяйке, с просьбой пожить в Усадьбе несколько недель.
У Лэда появление взрослого гостя вызвало мало интереса. С равнодушным видом он взирал с веранды на то, как незнакомая женщина выходит из автомобиля.
Но когда Хозяин принял из ее рук длинный сверток и понес его вверх по ступеням крыльца, Лэда одолело любопытство. И причиной тому была не только чрезвычайная осторожность, с которой Хозяин обращался с предметом, но и то, что предмет этот был человеком — о чем Лэду сообщил его сверхъестественный нюх.
Никогда раньше Лэд не видел, чтобы людей вот так носили. Это было совершенно непонятно. И он, поколебавшись, двинулся следом, чтобы разобраться.
Хозяин нежно уложил сверток в гамак на веранде и развернул складки ткани. Колли подошел и наклонился над крохотным стариковским личиком.
В Усадьбе детей не бывало уже много лет, и Лэду редко доводилось видеть их с такого близкого расстояния. Но первый же взгляд на Малышку сделал что-то странное с его сердцем — большим сердцем, которое всегда стремилось помочь слабым и беззащитным, большим сердцем, благодаря которому и заигравшийся щенок, и капризная карликовая собачка находились в такой же безопасности от его страшных челюстей, как сама Леди.
Он дружелюбно фыркнул в обращенное к нему детское лицо. Когда тусклые глаза девочки остановились на огромном псе, в них затеплился интерес — впервые за много дней. Из одеяла вынырнули две тонкие бледные ручки и зарылись в мохнатый воротник вокруг шеи Лэда.
От этого прикосновения пес затрепетал от носа до кончика хвоста. Пристроив большую голову рядом с впалой щекой, он буквально упивался болью, которую причиняли ему пальчики, дергающие за волоски на его чувствительном горле.
В одно мгновение Лэд расширил узкий и не подлежащий изменению круг Любимых — он включил в него это полумертвое хрупкое человеческое существо.
Вслед за Хозяином на веранду поднялась мать ребенка. Увидев огромного пса, она замерла в испуге.
— Смотрите! — завопила она. — Он может напасть на нее! Ой, ну прогоните же его!
— Кого? Лэда? — изумилась подошедшая Хозяйка. — Что вы, Лэд не тронет ни волоска на ее голове, ни при каких обстоятельствах. Видите, он уже обожает ее. Я никогда не видела, чтобы он так быстро сближался с новыми людьми. И она тоже кажется веселее, чем была. Не заставляйте ее плакать, прогоняя собаку.
— Но у собак полно микробов, — настаивала женщина. — Я читала об этом. Она может заразиться от него какой-нибудь ужасной…
— Лэд такой же чистый, как я, и микробов у него не больше, чем у меня, — с нескрываемой теплотой в голосе сказала Хозяйка. — Не проходит и дня без того, чтобы он не искупался в озере, и расчесываю его я тоже каждый день. Он…
— Но ведь это колли, — протестовала гостья и с растущей неприязнью смотрела на то, как Малышка все крепче вцепляется в шерсть очарованного пса. — А все говорят, что колли очень коварны. Вам так не кажется?
— Если бы нам так казалось, — вмешался Хозяин, которого уже давно раздражал этот часто задаваемый глупый вопрос, — если бы мы считали колли коварными, то не держали бы их. Колли — либо лучшая на земле собака, либо худшая. Лэд — лучший. Других мы не держим. Но конечно, я отзову его, если вас беспокоит, что он так близок к Малышке. Ко мне, Лэд!
Пес с большой неохотой повернулся, повинуясь Закону. Отходя, он оглянулся на своего нового обожаемого идола, а потом послушно остановился возле Хозяина.
У Малышки огорченно сморщилось лицо. Ее худые ручки потянулись вслед колли. Тонким голоском она позвала:
— Песик! Песик… Вернись ко мне, сейчас же! Я люблю тебя, собачка!
Лэд, дрожа от нетерпения, поднял к Хозяину морду в ожидании позволения исполнить призыв. Тот, в свою очередь, вопросительно посмотрел на их недоверчивую гостью. Лэд заметил это и тут же проникся необоснованной ненавистью к привередливой женщине.
Гостья подошла к дочери, которая продолжала протягивать к колли слабенькие руки, и объяснила:
— Для маленьких больных девочек собаки — неподходящая забава. Они слишком неуклюжие и резкие. А еще они кусаются. Лучше я дам тебе твою Долли, вот только вещи распакую.
— Не хочу Долли, — заныла Малышка. — Хочу песика! Никакой он не резкий. Он не будет меня кусать. Песик! Я люблю тебя! Иди ко мне!
Лэд впился в лицо Хозяина умоляющим взглядом, его хвост трепетал, уши стояли торчком. Одна рука Хозяина едва заметно шевельнулась в направлении гамака — только внимательная собака могла уловить это движение.
Но Лэду большего и не нужно было. Беззвучно, чинно вернулся он к гамаку и встал перед своим новым идолом. Малышка даже взвизгнула от радости и притянула к себе его шелковистую морду.