Он говорил ровно, негромко, отрешенно глядя в сторону. Это так не походило на романтическое признание в любви. Аня с огромным удовольствием приняла бы его предложение, если бы не эти занудные объяснения и откровенная демонстрация того, что он знает о ней если не все, то очень многое. Лихорадочные, воспаленные мысли метались у нее в голове. Она уже знала, что Владимир не женат, разведен, незадолго до встречи с ней потерял собаку, которая долгие годы была для него единственным светом в окошке. С женщинами предпочитал дружить, не переходя определенной черты, как он сам сказал.
– Какой же ты… – вырвалось у женщины, но досказать она не успела.
Владимир вдруг перехватил ее руки, которые уже были занесены для удара, неуловимо быстро завернул ей за спину и… Нет! Он не впился в ее губы, не набросился, словно зверь. Очень медленно, не отводя взгляда от ее широко распахнутых глаз, притянув к себе, стал надвигаться неторопливо, но неотвратимо, как неизбежность. Анна попыталась увернуться, но, как завороженная, буквально утонула в его глазах. Она почувствовала тепло его дыхания, и губы ее послушно раскрылись. Она ощутила силу его рук, и низ живота наполнился теплом и легкой, пьянящей, тянущей болью. Грудь ее, и без того взволнованная, напряглась. Что-то должно было случиться: вспыхнуть звезды, разразиться гроза, ударить гром…
Прикосновение его губ оказалось нежным, как прикосновение лепестка, но от него огнем загорелась щека. Он не впился в ее раскрытые навстречу поцелую губы, он, казалось, вообще не поцеловал ее. Его губы бесконечно ласково скользили по ее щекам, подбородку, шее. Его прикосновения к кайме губ волновали, лишали разума и будили такие дикие, необузданные желания, что казалось, еще немного, и она просто набросится на него прямо здесь, на пустынной аллее загородного парка.
– Я хочу тебя! – выкрикнула, как ей показалось, Анна, но с распухших от прилившей крови губ сорвался лишь слабый, едва слышный шепот.
Услышал ли он ее? Внешне никак не отреагировав на слова женщины, Владимир еще какое-то время бережно держал ее в объятиях, затем так же осторожно отпустил и тихо, словно опасаясь напугать, сказал:
– Поехали ко мне! Ты ведь даже не знаешь, где я обычно живу.
– Аська?!
– Поедет с нами, места хватит всем! – пожав плечами, улыбнулся Владимир.
То, что произошло после, стало самым ярким открытием и самым страшным разочарованием в жизни Анны. Только на рассвете, уже засыпая, она спросила:
– Почему ты не сделал этого раньше?
– Спи, любимая. Я не хотел торопить события.
Она уже простила ему все: и непонятную сдержанность, и некоторую медлительность в развитии отношений, и даже необычное предложение выйти замуж…
В город они вернулись воскресным вечером. Анна даже не представляла, что бывают такие дома, такие усадьбы. Оказалось, Владимир в основном жил за городом. То есть в городе у него тоже была небольшая квартирка, как он выразился, но большую часть времени он проводил в усадьбе. Работа оставляла не так много свободного времени, а учитывая, что путь до города оказался не близкий, приходилось только удивляться, как ему удавалось выкраивать время для встреч с Аськой и Анной.
Свадьбу они сыграли в начале лета, тихую, совсем не разгульную, что называется, для своих. И вскоре после Нового года Анна счастливо разрешилась очаровательным сынишкой.
Володя ожидал ее в машине. Анна, даже не застегнув шубку, выбежала из здания и, закрывшись рукой от внезапного порыва ветра, побежала к автомобилю. Муж только поморщился от этого зрелища. Еще не хватало ей простыть и заболеть. Выбравшись из теплого салона, он, не обращая внимания на хлесткий, колючий снег, обошел капот и остановился возле пассажирской двери. Усадив жену, он захлопнул дверь и вернулся на свое место.
– Что случилось? Зачем тебя на Успенку вызывали? – взволнованно спросила Анна.
– Поехали домой! – стараясь скрыть злость, ответил Владимир.
– Домой так домой! – уныло согласилась Анна.
Автомобиль привычно сорвался с места, вспахав снег на площадке, но, выехав на улицу, Владимир справился с собой и снизил скорость до общепринятой. Аня видела, что муж взбешен, но упорно борется с собой. Судя по всему, ехать он решил на городскую квартиру. Чтобы не задавать вопросов, она отвернулась и стала смотреть в окно. Ненастный январский день заканчивался. Неспешно зажигались огни. Замерзшие редкие прохожие короткими перебежками торопливо передвигались от одного магазина до другого, тщетно пытаясь найти защиту от пронизывающего лютого ветра. В такую, как говорится, погоду хорошая хозяйка собаку на улицу не выгонит. В машине же было тепло и уютно. Неяркий свет приборной панели, негромкая музыка, почти неслышное урчание мотора.
– Когда у тебя начинается вождение? – спросил Владимир.
– Со следующей недели, с четверга, – ответила Аня, не поворачивая голову.
– У вас тренажер есть?
– Какой?
– Предварительный. Ну там, руль, педали.
– Нет, а зачем это? – удивилась Аня.
– Меня, когда учили, сначала дрессировали на тренажерах, а уж потом сажали за руль и все такое.
– Ага! И рулить коленями, если руки оружием заняты, и стрелять во время движения! – поддержала Аня. – Ты забываешь, что это обычная автошкола!
– Когда научишься водить, нужно будет тебя пристроить на курсы экстремального вождения. Мало ли что, вдруг пригодится!
– Ты из меня спецназовца хочешь сделать?
– Мне будет спокойнее, если ты сможешь водить машину уверенно и решительно. Поверь, тормоза придумали трусы!
– Но ты сегодня сам ими пользуешься весьма активно! – напомнила Аня.
– Я живой человек и вовсе не считаю себя героем! – отмахнулся Владимир и надолго замолчал.
Говорить он начал только дома, когда кофе был разлит по чашкам. Усевшись напротив жены, он сказал:
– Ты будешь смеяться: меня подозревают в том взрыве. В ресторане. Глупость, конечно, но у меня взяли отпечатки пальцев и мягко попросили не выезжать из города.
– Но работа…
– Работа? Буду продолжать. Расстояние не такое уж большое. В расчет не принимается. Главное, чтобы я не уехал в другой город или вообще из страны.
– Но на каком основании тебя подозревают?
– Только потому, что мы оказались в ресторане в момент взрыва. Вообще, я склонен думать, что это просто заказ. Оказать давление, притормозить. Ты же понимаешь, что на уцелевших элементах взрывного устройства не может остаться отпечатков. Мне задали несколько ничего не значащих вопросов, пытаясь выяснить, имел ли я отношение к саперному делу и все такое прочее. Я, естественно, ничего не сказал, а до моего личного дела им никогда не добраться.
– Ты уверен?
– Конкурентам нас никогда не сдавали! Это святое правило! – усмехнулся Владимир.
– Тебе не кажется, что тебя быстро вычислили?
– За неделю? Могли и раньше просмотреть видеозапись!
– Какую еще запись? – удивленно воскликнула Аня.
– Там же камер не мерено! Ты что, не видела? – рассмеялся вдруг Владимир. – Я насчитал четыре в зале и две на входе! Плюс наверняка и на стоянке!
– Ты из-за этого на взводе? – осторожно спросила Аня.
– Знаешь, обидно, когда тебя незаслуженно подозревают. Тем более когда откровенно считают идиотом. Сама посуди, стал бы я возиться с этой хлопушкой? Если кого-то нужно устранить, то это проще сделать из пистолета или винтовки. А акцию устрашения тоже можно провести совсем иначе. И жертв побольше, и более зрелищно.
– Что ты говоришь?! Как можно…
– Аня, если меня задевают, я привык отвечать! Сейчас я думаю, как найти этого хулигана с хлопушкой! Пока я не вижу, за что зацепиться, но я его найду!
– Тебе не кажется, что проще обратиться к специалистам?
– Интересно! К кому, например? К милиции? Сказать, что меня подозревают на Успенке? Не смеши меня. Кстати, ты не в курсе, как там Аська?
– Ничего страшного. Работает как работала. Ты можешь сказать честно? Тогда ты повез меня обедать в ресторан, уже зная, что мы там встретим ее? – Аня внимательно посмотрела в глаза мужа.
– Тебе честно или так, чтобы не обидеть?
– Честно!
– Знал я, что она там работает. И тебя взял с собой, чтобы не сорваться. Пойми, душа болит!
– Понимаю! Ладно, не хочешь говорить, не нужно. Я пойду за ребенком схожу?
– Давай вместе! Мишке приятно будет, когда мы явимся за ним вдвоем!
– Что ты мне скажешь? Мало того что не передал груз, так еще и пытаешься меня убедить в том, что за тобой следят? Где товар? – Хозяин не скрывал бешенства.
Леха, вжав голову в плечи, в любой миг ожидал следующего удара. С рассеченной скулы по щеке стекала кровь, она уже пропитала насквозь свитер, но сейчас это мало волновало Леху. Он действительно не понимал, куда исчез пакет. До самого взрыва он спокойно ожидал курьера. Людей в зале было мало, но все равно он постоянно присматривал за сумкой. Неудивительно, хотя он и не в первый раз участвовал в передаче, все равно опасения были не напрасны. Как хорошо ни конспирируйся, существует опасность, что кто-то сумеет просчитать или проследить путь. Слишком уж лакомый кусок. Даже однократная передача груза сулит колоссальные деньги, что уж говорить о перехвате всего канала! Пусть он не был посвящен во многие детали, но даже тех денег, что платили ему всего лишь за передачу из рук в руки небольшого свертка, хватало на безбедную жизнь. Леха искренне полагал, что в пакете наркота. Что же еще там может быть?
– В сумке! Где он еще может быть! Может, завалился куда? – пробормотал разбитыми губами Леха.
– Его там нет! Ты слышишь, сучий потрох? В сумке пакета нет! Где он? – взревел Хозяин.
– Я его даже не доставал! Курьер не пришел. Я сидел за столиком, когда громыхнуло!
– Дальше! Что было дальше?
– Я упал. Кругом дым. Крики. Я подхватил сумку и еще до приезда ментов добрался до машины. Сразу сюда.
Удар в грудь свалил Леху со стула. Хозяин, словно потеряв рассудок, бил его ногами в лицо, в грудь, в живот. Только вмешательство неприметного Василия Тимофеевича прекратило казавшуюся бесконечной серию ударов.