– Скотт! Вы прочли мое заявление? Поверьте, мне так жаль бросать вас, не предупредив заранее, но, представьте, передо мной открывается невиданная, великолепная возможность…
Он никогда еще не слышал у нее такого восторженного голоса, казалось, она полностью и сама преобразилась.
– Я еду в Париж, – с восторгом объяснила она. – Мой самолет вылетает через час.
– Насколько я понимаю, вы летите с Джоном?
– О, я вижу, Джэнет меня выдала!
– Не важно, Бетти. Вы можете делать, что захотите.
– Во всяком случае, все мои записи в полном порядке, и тот, кто меня заменит, не испытает никаких трудностей.
– Уверен, что это так.
– Я также подготовила платежные ведомости за этот месяц, вам нужно будет только поставить свою подпись.
– Великолепно. Можете ли вы оказать мне последнюю услугу?
– С удовольствием, если вы не попытаетесь заставить меня изменить мое мнение насчет отпуска.
– Спросите у Джона талон на парковку и непременно пошлите его нам. Иначе машина окончательно заржавеет или окажется на штрафстоянке.
– Конечно. Я позабочусь об этом, даю слово.
– Какова будет продолжительность вашего путешествия?
– Надеюсь, мы пробудем в Париже как можно дольше.
– Хорошо, тогда берегите себя, Бетти.
– Спасибо, очень мило с вашей стороны дать согласие на этот отпуск.
– Думаю, я ни в чем не смог бы разубедить вас. Мы с вами несколько разного мнения о личности Джона, но в любом случае я желаю вам огромной удачи и множества развлечений.
Он прервал связь, опечаленный мыслью, что больше не увидит Бетти, как он привык это делать каждое утро. Что бы там она ни говорила, а ее «замена» провозится несколько дней, прежде чем войдет в курс дела. Он взглянул в ежедневник, чтобы убедиться, что на утро у него не назначена никакая важная встреча, и решил заскочить в Джиллеспи. Вряд ли там его ожидало что-то хорошее, но с таким делами всегда стоит заканчивать как можно скорее.
Амели вот уже в который раз проверила, все ли готово для младенца. Колыбелька, пеленальный столик, подогреватель для бутылочек, плюшевые игрушки. Она ждала следующего УЗИ, которое должно было определить пол ребенка, чтобы купить распашонки и пинетки – голубые или розовые. В ожидании долгих часов, которые ей придется провести в этой комнате, она позаботилась о кресле-качалке для себя и пледе из тартана. В какой-то мере время, проведенное с новорожденным, избавит ее от чрезмерной пылкости Ангуса. Тот, наконец, решился навестить своего адвоката в Глазго, и Амели надеялась, что уже сегодня у нее в руках будет завещание.
В доме было тихо, потому что Дэвид предложил отвезти Кейт и Джорджа в Эдинбург. Молодежь выбрала в интернете два подходящих объявления и решила посетить предлагаемые квартиры. Кейт еще должна была зайти в университет, а Джордж – упаковать свои вещи, чтобы перевезти их, если они выберут квартиру. Ангус, как всегда, проявил к пасынкам щедрость, профинансировав это совместное проживание, которое ему нравилось хотя бы уже тем, что Кейт будет с братом не так одиноко. Амели тоже была довольна, что ей удается осуществлять свои планы один за другим, и теперь, когда Кейт и Джордж занялись своим высшим образованием, она собиралась вплотную озаботиться судьбой Филипа. И речи быть не могло, чтобы он изнывал на винокурне, попав в ежовые рукавицы Скотта. Ах, бедняжка Джон! Он собрал чемоданы, конечно, чтобы дать выход своему гневу, но Амели нисколько не сомневалась, что он очень скоро вернется. Что смог бы он сделать без гроша в кармане? Сейчас она слишком хорошо устроилась, чтобы не понимать, насколько ты становишься уязвимым, когда у тебя ничего нет за душой. Не стоило ли ей еще разок подкатиться к Ангусу, чтобы все-таки заставить его подумать о судьбе ее старшего сына? Хорошую работу с хорошим окладом – вот, чего она бы для него хотела! Вот тогда, возможно, и проявятся его лучшие качества, ведь до сих пор речь обычно заходила только о его недостатках!
Она подошла к окну, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться пейзажем. Прежняя комната Кейт была просто идеальной детской, как же она была права, что забрала ее у дочери! Впрочем, Кейт понравилась и другая комната, притом что теперь она будет значительно реже бывать в доме, чем раньше. Сколько ей еще предстоит учиться, чтобы стать преподавательницей французского языка? По крайней мере, у нее будет надежная профессия, а поскольку девушка так влюблена во французскую литературу, то, уж конечно, преподавать она ее будет с удовольствием.
Прислонившись к перилам, Амели погрузилась в созерцание парка. Дэвид не давал себе особого труда, чтобы обуздать анархию растительности, давая всему щедро расти и цвести там, где вздумается, однако ансамбль в целом выглядел великолепно. Воистину Джиллеспи было прекрасным поместьем, и теперь Амели старалась оставить свидетельство своего пребывания в нем при всяком удобном случае.
Появление машины на подъездной дорожке вынудило ее приставить ладонь козырьком ко лбу, чтобы лучше видеть при нестерпимо ярком солнце. Но это не была машина Ангуса, которую она ждала. У цветущей изгороди припарковался черный джип Скотта.
– Отлично, что он здесь, уж теперь-то я выскажу ему все, что о нем думаю!
Она с шумом захлопнула окно и не успела обернуться, как у нее перехватило дыхание от резкой боли.
В ужасе, обхватив обеими руками живот, Амели рухнула всей своей грузной плотью на кресло-качалку.
В кухне Мойра приготовила Скотту кофе, необыкновенно обрадованная его неожиданным визитом.
– Твой отец в Глазго, Дэвид повез Кейт и Джорджа в Эдинбург, Филип проводит неделю у приятеля на острове Арран[33], так что я дома одна с Амели.
– Ради нее я и приехал. Хотел ей сказать, что ее дражайший старший сынок уехал во Францию, прихватив с собой мою бухгалтершу!
– Что? Ты шутишь?
– Увы, нет, и отсутствие Бетти сильно осложнит мне жизнь. Но, зная Джона, можно предположить, что первое известие от него Амели может получить только через месяц. И какая ему разница, что Амели сейчас особенно восприимчива? Так что если она до сих пор ничего не знает, конечно, если он ей об этом не сказал, то, по крайней мере, она будет рада узнать, что сын ее не один и не совсем уж без средств. Я не сомневаюсь, что Бетти будет его содержать, так что он снова получит возможность бить баклуши.
– Ты его терпеть не можешь?
– Слишком уж долго он сидел у меня на шее. Пристроить его в винокурню было не лучшей идеей отца, он только шатался без дела, скучал и абсолютно ничему не научился. Он лентяй, каких мало, врун и предатель… Ты видела его подарок, который он решил сделать Кейт? Что он хотел этим показать – только высмеять ее.
– Пусть так, но ты не должен был его бить.
– Знаю.
– То, что он сказал… Это правда, что ты издевался над своим отцом?
– Не я, а Грэм. Во время нашего разговора я скорее защищал папу. Кроме того, что управление делами отца было непрофессиональным, в остальном Грэм, пожалуй, прав. Может, и посмеялись над чем-то, но совсем беззлобно. А Джон не имел ни малейшего права подслушивать под моей дверью и доносить на меня. Есть у него такая особенность – доводить меня до ручки, ничего не скажешь.
– Только из-за этого всего ты и залепил ему кулаком прямо в физиономию или это все же было из-за Кейт?
Мойра смотрела на него со значением, и вопрос этот вовсе не был безобидным. Скотт почувствовал себя пойманным на месте преступления.
– Я… вовсе не хочу, чтобы…
Он прервался, не в силах соврать под взглядом женщины, которая, можно сказать, заменила ему мать. В тишине, которая затем наступила, вдруг они услышали внизу гул голосов, идущих из вестибюля. Оба одновременно посмотрели в этом направлении, а в это время раздался новый крик:
– Мойра! На помощь!
На секунду Мойра замешкалась и не сразу среагировала, но Скотт уже ринулся из кухни. Внизу у подножия лестницы он увидел лежавшую Амели.
– Вы упали?! – закричал он.
– Нет, мне удалось спуститься… Но я очень плохо себя почувствовала.
И тут Скотт впервые заметил, что платье, ноги и ступеньки лестницы вымазаны кровью.
– Сейчас я вызову «скорую», – сказал он, опустившись рядом с ней на ступеньку.
Мгновенно набрав номер, он протянул телефон Мойре, которая в эту минуту к ним подошла, и положил руку под затылок Амели.
– Что я могу для вас сделать?
– Мне хотелось бы лечь.
– Хорошо. Но я думаю, вам сейчас лучше поменьше двигаться.
Она на глазах теряла много крови. Никаких сомнений быть не могло, что у нее выкидыш. Скотт помог ей перебраться на ковер и ободряюще улыбнулся Амели.
– «Скорая» будет у нас через двадцать минут, – сообщила Мойра.
– Ты сказала им, что это очень срочно?
– Они постараются приехать как можно быстрее, Скотт.
Она накрыла Амели пледом и положила ей под голову подушечку, за которыми успела сходить, пока звонила. Скотт сам тщательно поправил плед, а потом аккуратно просунул подушку под голову женщины. Амели была очень бледна, у нее очень часто бился пульс, и вдруг она схватила руку Скотта и сжала ее с неожиданной силой.
– О боже… – простонала она.
Подступала схватка, и тело ее скорчилось от чудовищной боли. Чувствуя себя абсолютно беспомощным, Скотт поднял глаза к Мойре.
– Найди какие-нибудь салфетки, полотенца…
Кровь стекала к лодыжкам Амели. Она только что потеряла своего малыша, теперь она уже точно это знала. Скотт испытал горячую волну сочувствия к ней и очень осторожно, почти нежно отодвинул прядь волос, падавшую ей на глаза. Он ничего не мог для нее сделать, только аккуратно отвел ее руку, которая по-прежнему за него держалась.
– Не стоит ли сообщить Ангусу? – предложила Мойра.
Амели отрицательно затрясла головой, а потом принялась рыдать. Мойра вышла, вернувшись с двумя банными простынями.
– Сейчас «скорая» отвезет вас в больницу, и все будет в порядке, – сказал Скотт. – Я поеду с вами, одну я вас не оставлю.