– Если вы счастливы, Бетти, я очень рад. Стало быть, вы не планируете возвращаться в Шотландию?
– Что касается Джона, то для него об этом не может быть и речи. Он просто ненавидит годы, проведенные в Шотландии. Отец его говорит, что Джон приобрел в своем английском ужасный акцент!
– А сами вы не тоскуете по дому?
– Не особенно. Мне очень нравится во Франции.
– Известно ли об этом его матери?
– Нет, поэтому я и звоню. Мне хотелось бы, чтобы вы ее предупредили, это неправильно со стороны Джона оставлять ее в неведении.
– По-вашему, это я должен ей сказать?
– Буду с вами откровенна: Джон с ужасом воспринимает все, связанное с Джиллеспи, винокурнями, вашим отцом и особенно с вами, Скотт. Да и свою мать Джон относит к явлениям того же порядка.
– Она всегда так защищала и баловала его, что теперь он решил за это ее отвергнуть?
– Не будьте жестоки. Я звоню вам, потому что не знаю Амели, но это нормально, что она должна узнать о моем существовании. В конце концов, я теперь ее сноха. Когда-нибудь Джон успокоится и возобновит с ней отношения, я в этом уверена. Так что чем раньше она узнает, тем будет лучше, хотя, разумеется, она будет расстроена.
– Скорее оскорблена.
Бетти промолчала.
– Хорошо, – вздохнул Скотт, – я передам.
– Спасибо.
– Вы можете дать ваш адрес?
– Зачем? Чтобы мать написала Джону, осыпая его упреками, или чего доброго нагрянула к нам нежданно-негаданно? Нет, узнай об этом Джон, он пришел бы в ярость.
– Всегда может случиться что-то серьезное, Бетти. Не знать, как с вами связаться, это уж слишком жестоко.
После нового, еще более продолжительного молчания она все-таки решилась продиктовать ему адрес в пригороде Парижа.
– Только пусть адрес будет только у вас, ладно?
– Как хотите.
– Вы всегда были очень добры ко мне, Скотт. И я знаю, что вы тот человек, кому можно довериться. Клянусь, я всегда стояла за мир в семьях. Вот увидите, все скоро как-нибудь наладится.
– Надеюсь на это. А пока старайтесь получше заботиться о себе, Бетти.
Он отключил связь, но сохранил номер звонка. Что же ему дальше делать с этой новостью? В данный момент он не мог быть желанным гостем в Джиллеспи, а переступить порог только затем, чтобы сообщить о женитьбе Джона, вообще казалось ему невообразимым. Такая новость нанесла бы дополнительный удар Амели, которую он в последнее время жалел, несмотря на их взаимную антипатию. Он решил, что не может довольствоваться простым телефонным звонком, который его отец воспримет как новое оскорбление. И как бы это ни было неприятно, лучше всего ему отправиться туда самому.
– В конце концов, это и мой дом тоже! – произнес он вслух не слишком убежденно.
Став любовником Кейт, он рисковал быть отлученным от Джиллеспи надолго. Скотт предвидел возможные последствия своего поступка, однако его любовь к Кейт не подлежала обсуждению. Предупредив секретаршу по интерфону, он сказал, что уезжает и его не будет на месте до конца дня.
– Какой же ты все-таки счастливый у нас человек! – проворчал Ангус.
Озадаченный, Дэвид лишь пожал плечами. Опершись на рукоятку грабель, он стоял и терпеливо выслушивал упреки Ангуса.
– Чтобы прийти в такое дурное настроение, – сказал он наконец, – ты должен был очень плохо сыграть в гольф сегодняшним утром.
– Правда, плохо сыграл. Старею.
– Как и все остальные.
– Да, но у меня много проблем.
– Как и у всех остальных. Что, например, ты знаешь о моих?
Ангус перевел взгляд и пристально посмотрел на кузена.
– А что у тебя не так? Когда я говорю, что ты счастливый человек, это означает, что у тебя на хребте нет всей этой семейки и чертовой собственности.
– К счастью, теперь ты избавился от проблем с собственным сыном.
– Ах, Скотт! Что там говорить… За несколько недель ни одного звонка. Знаешь, что он выдумал: бумаги на подпись теперь присылает мне по почте!
– Это в порядке вещей, ты же сам объявил ему войну.
– Да нет… Просто я разозлился на него из-за малышки.
– Им хорошо вместе.
– Объясни это Амели!
– Мне что-то объяснять твоей жене? Да чем меньше я с ней говорю, тем для меня лучше!
– Да, Амели упряма, признаю. Но ведь она…
– «Но ведь она» – это уже по твоей части.
Дэвид начал сгребать листья, полетевшие в сторону Ангуса. Затем он остановился и заявил:
– Раньше ты жаловался, что Скотт не очень часто приезжает, и не нашел ничего умнее, чем совсем отказать ему от дома.
– Сын меня знает, ему известно, какой я вспыльчивый.
– Ты тут такой не единственный. В любом случае ты требуешь от него то, что он тебе не отдаст.
– Кейт?
– Да. Она ему дорога, это же видно невооруженным глазом. А сын твой давно вышел из возраста, когда выполняют любое папочкино желание.
– Но я же никогда не…
– О, еще как! Когда он был мальчишкой, ты не захотел, чтобы он оставался с Мойрой, которую ты считал чересчур мягкой с ним, и отправил парня в пансион. Подростком Скотт мечтал стать врачом, однако ты отказался оплачивать его медицинское образование, а врач бы из него вышел классный. Потом совершенно неожиданно ты наградил его весьма неприятной мачехой, наверное, для того, чтобы он больше не чувствовал себя здесь как дома и поскорее ушел. Когда ты передал ему в управление винокурни, чтобы вести праздную жизнь молодожена, то взял да и навязал ему придурка Джона, возложив на него невыполнимую миссию чему-нибудь научить «братца». И вот теперь ты решил контролировать его личную жизнь?
Нахмурив брови, Ангус некоторое время молча смотрел на кузена. Больше всего в этой тираде его поразил полный разочарования тон Дэвида. Для человека, который говорил редко, он сказал слишком много, и в его речи не было фальши.
– Ты посмотри! – воскликнул вдруг Дэвид. – Надеюсь, и ты видишь то, что вижу я? Когда говорят о волке…
Только что из-за деревьев показался джип Скотта, двигавшийся по аллее к особняку.
– Амели как только услышит, что он подъезжает, так сразу и бросится ему на шею! – пророчески изрек Ангус.
Но Скотт, должно быть, заметил их, потому что он остановился, не доехав до дома. Большими шагами он пересек газон и присоединился к ним.
– Не волнуйся, – бросил он отцу, – в особняк я не войду!
Ангус окинул его взглядом с ног до головы, но так и не смог сдержать улыбки.
– Прежде всего, доброе утро!
– Да, простите. Здравствуй, папа, здравствуй, Дэвид.
После неловкого молчания Ангус слегка прокашлялся.
– Дело чрезвычайной важности? – только и спросил он.
– Безусловно. Иначе я бы не отважился нарушить запрет. Амели дома?
– Ты хочешь с ней поговорить? – забеспокоился Ангус.
– У меня для нее сообщение.
– Ну и ну…
Ангус, одновременно и заинтригованный, и встревоженный, после недолгого колебания предложил:
– Что ж, я за ней схожу. Но поскольку уж ты здесь, я воспользуюсь этим, чтобы сообщить тебе, что я сделал предложение Бейли.
– Чего ради?
– Не разыгрывай из себя равнодушного. Я предложил ему купить те два гектара, что ты хотел. Посмотрим, согласятся ли они. В конце концов, земля там никудышная.
– Для овец в самый раз.
– Ну коли так…
– Тебе не придется ни о чем беспокоиться, – кивнул Дэвид в сторону Ангуса.
Пересекая лужайку тем же решительным шагом, что и Скотт еще минуту назад, к ним приближалась Амели. Дэвид поставил грабли, положил ладони на рукоятку, оперся о них подбородком и с интересом ждал дальнейшего развития событий.
– Ты что, решил сразиться со мной? – спросила она разъяренным тоном.
Она остановилась перед Скоттом, не сводя с него уничтожающего взгляда.
– До сих пор тебе не хватало смелости говорить со мной лицом к лицу. Но, поскольку ты спишь с моей дочерью, самое лучшее для тебя сейчас было бы провалиться сквозь землю.
– Я пришел не для того, чтобы говорить о Кейт, – спокойно ответил Скотт.
– Нет, отчего же, давай поговорим! Что ты думаешь делать с ней дальше? Наслаждаться мимолетной страстью? Ты взял ее, осквернил, а после намереваешься еще и разбить ей сердце? И ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки?
– У меня не было ни малейшего намерения…
– Вот именно, твои намерения известны! Если бы ты был мужчиной, кем, верно, тебя считает твой отец, у тебя были бы вполне законные намерения. Но ты предпочитаешь просто позабавиться, да?
Сбитый с толку, Скотт выдержал взгляд Амели, не понимая, к чему она клонит.
– Послушай меня внимательно, Скотт. Перед Ангусом и Дэвидом я сейчас задам тебе вопрос, которого ты наверняка боишься, вот мы и увидим твое истинное лицо. Ты собираешься жениться на моей дочери?
Дэвид от изумления выпустил из рук грабли, которые с глухим звуком стукнулись о землю.
– Вы… вы этого хотите? – проговорил Скотт в полной растерянности.
Амели приподняла подбородок, сжав губы в презрительной гримасе.
– Но не ты, верно? – бросила она ему с отвращением.
– Нет… Я, конечно, хочу! Да. Немедленно. Чем скорее, тем лучше. Конечно же, хочу!
Скотт выпалил все это на одном дыхании, изумленный, не спуская глаз с Амели. Он увидел, как выражение ее лица мгновенно изменилось и в нем отразилось нечто триумфальное.
– Превосходно. Тогда проси у меня ее руки.
Скотт почувствовал, что за его спиной беспокойно задвигался отец, но он не захотел оборачиваться и продолжил обращаться к одной Амели.
– Я прошу у вас руки вашей дочери, – сказал он, четко выделяя каждое слово.
– Даю свое согласие.
Какое-то мгновение все четверо стояли абсолютно неподвижно. Потом Ангус кашлянул и несколько раз потер себе щеки, что было у него признаком сильной нервозности. Казалось, будто он не верит своим ушам, но затем он подошел к жене и обнял ее за талию.
– Вот действительно великолепная новость! Я сильно взволнован, тронут и очень горд. Боже, какая прекрасная свадьба нас ждет в ближайшем будущем!