Я, щурясь, смотрю на горизонт, пытаясь выделить ее фигурку из остальных силуэтов. Быть может, Саммер поможет мне в том, на что я не смела даже надеяться.
Когда спустившаяся ночь окутывает королевство, мы проезжаем тесное скопление поселений, окружающих Джулай. В тавернах звенит музыка и смех, но никто не бродит среди зданий, никто не высовывает носа из ореола света за окнами и дверями. Сначала кажется, что жители просто укрылись от ночи, но потом я замечаю, что Кэридвен придерживает лошадь, удаляясь от каравана, и периодически кидает взгляды на саммерианских солдат. А вдруг жители прячутся вовсе не от ночи?
Джулай кардинально отличается от маленьких поселений. Он не окружен стеной, лишь на одном берегу маленького притока Фения лепятся друг к дружке разномастные здания из песчаника.
Огонь горит в установленных на крышах огромных костровых чашах, в разведенных на площадях кострах и даже изрыгается факирами, не давая чернильно-черной ночи вторгнуться на нескончаемую вечеринку Джулая.
Этот город — воплощение вечного праздника. Все улицы запружены людьми с пламенными и буйными волосами, как сам огонь, и кожей кремового оттенка. Они на заплетающихся ногах переходят от здания к зданию, громко хохоча и вымаливая у лоточников вино. Рубиновая жидкость хлещет рекой, переливаясь через края кружек и кубков, пятная землю кровавыми лужами. Женщины в кружевных юбках и корсетах подпирают дверные проемы ветхих домов. Зияющие дыры незастекленных окон в песчаных стенах открывают вид на карточные столы и чашки для бросания игральных костей. Такое ощущение, будто все тут пришло в упадок из-за невозможности надолго прервать вечеринку.
Коналл с Гарриганом едут справа и слева от меня и Нессы, держа наготове клинки. Но никто не пытается остановить нашу процессию — наоборот, все словно избегают нас. Ни на секунду не забывая о причине нашего приезда, я внимательно и напряженно разглядываю строения, которые мы проезжаем. Ключ может быть где угодно. Вдруг кому-нибудь из людей это известно? Что, если вот это полуразвалившееся здание стоит здесь веками и прячет в своих глубинах ключ? Откуда мне начинать поиски?
Кэридвен стоически пересекает океан людей, словно и не видя их. Она едет во главе саммерианских солдат, достаточно близко от меня, чтобы я заметила, как напрягается ее лицо каждый раз, когда рядом раздается чье-то улюлюканье, слышится приглушенный смех или свист.
Короли Саммера известны тем, что мало заботятся о своих подданных и редко используют магию накопителя для их благоденствия. Они, конечно, не управляют сознанием людей, как это делал Ангра, заставлявший тех наслаждаться убийствами и мучениями врагов, но они окружают их не менее пагубными плотскими удовольствиями. Бесконечные жизненные услады привели к тому, что армия Саммера стала предметом насмешек, города пришли в упадок, а экономика держится исключительно на доходах, которые приносят вино, азартные игры и бордели. Когда Генерал на занятиях рассказывал нам о Саммере, я реагировала на его истории почти так же, как Коналл и Гарриган, рычащие сейчас на всех встречных саммерианцев. Как смеют они наслаждаться дурманом счастья, когда вокруг страдает столько людей?
Если Джулай — вечеринка, то дворец — ее сердце. Мы въезжаем в открытые ворота, и охраняющие их солдаты, расслабленно прислонившиеся к стене, бросают на нас равнодушные взгляды. Перед нами простирается дворцовый двор, широкий и пыльный, с конюшней по правую руку. Дворец представляет собой мешанину из зеленых виноградных лоз, несгибаемых шипастых растений и осыпающегося песчаника.
Кэридвен спрыгивает с лошади и передает ее конюху.
— Добро пожаловать в Пребенский дворец, — говорит она, махнув на него рукой. На ее лице отражаются те же эмоции, что испытывала я, впервые увидев Дженьюрианский дворец: печаль, удрученность и больше всего усталость. Она быстро подавляет эти чувства. — Я распоряжусь о том, чтобы вам приготовили комнаты.
— Король Симон захочет встретиться с ними как можно скорее, — возражает лейтенант.
Кэридвен внимательно оглядывает нас, а потом со злостью смотрит на лейтенанта.
— Мне бы не хотелось беспокоить братца на его пирушке политическими вопросами, — резко отвечает она и поворачивается к нам. — Знакомство может подождать до завтра. Я соберу вас в полдень.
Лейтенант заходится смехом — грубым и отрывистым, перекрывающим хор несмолкаемых криков и барабанную дробь. Оцепенев, я издаю мысленный стон. Почему я понимаю все только сейчас, когда слышу смех лейтенанта при слове «собрать»? Эти солдаты — саммерианские собиратели, работорговцы. И их повозки забиты людьми.
13Мира
Внутренняя часть Пребенского дворца ничем не отличается от наружной — пыльная, ветхая и запущенная. Жара тут ощущается не так сильно — то ли к ночи понизилась температура, то ли песчаник удерживает прохладу. Коналл и Гарриган с такой досадой и раздражением сравнивают Пребенский дворец, доведенный до плачевного состояния своими же хозяевами, с нашим, разрушенным во время войны, что моя собственная злость немного утихает. Мысленно я уже готовлюсь к встрече с королем Саммера и думаю о том, с чего начать поиск ордена и ключей.
Большинство правителей любят в качестве демонстрации силы и мощи выставлять напоказ сокровища своего королевства, в особенности высокопоставленным гостям из других королевств. Ноум доказывает это своими нелепыми золотыми деревьями. Возможно, Симон проведет нас по самым древним и бережно хранимым местам, покажет нам здания, которые выдержали испытание временем и в которых таинственный орден мог припрятать свои реликвии. Мне нужно быть милой с королем Саммера, если я хочу попасть туда. Я же после всего увиденного уверена, что возненавижу его так же сильно, как ненавижу Ноума, если не сильнее. Эти мысли мешают мне морально подготовиться к встрече. И когда наступает утро, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не взять с собой шакрам. Облачаясь в легкое платье, я чувствую себя без оружия почти обнаженной. Но брать шакрам на политическую встречу… Даже я понимаю, что это плохая идея.
Моя комната уютна, чиста и нарядна, хотя ночью дворец показался мне настоящей развалиной. В костровой чаше весело потрескивает огонь, разожженный слугами, несмотря на солнечное утро. Кровать под балдахином застелена огненно-рыжими покрывалами. Вокруг расставлены резные столики и кресла: их ножки красиво завиваются или расходятся солнечными лучами.
Вскоре после того как я заканчиваю одеваться, в мою комнату заходит Дендера. Я ожидаю увидеть на ее лице гордость за правильно выбранный наряд, но она, завидя меня, останавливается и вздыхает.
— Герцогиня? — говорю я.
Ее глаза вспыхивают.
— Хенн, Коналл и Гарриган будут с тобой, но… — Замолчав, Дендера поворачивается к дорожному сундуку, который они с Нессой набили одеждой. Порывшись в нем, она достает белую рубашку и плотные черные штаны. Морщась, словно ей не по душе то, что она собирается сказать, Денера говорит: — Надень это. И возьми с собой хотя бы нож. Что-то маленькое, что можно спрятать.
Я с изумлением гляжу на нее.
— У меня сегодня день рождения?
— Что? Нет. Я… — со страдальческим стоном она кидает мне одежду. — Я не доверяю этому королевству.
— Уверена, что смогу тут где-нибудь отыскать шакрам, — усмехаюсь я.
— Нож, — повторяет Дендера и всплескивает руками. — Ладно. Ты все равно меня не слушаешь. Шакрам, нож, сабля… Может, просто наденешь доспехи?
Я смеюсь, и на ее губах появляется мягкая улыбка. Если бы можно было поймать это мгновение и спрятать в мой пустой медальон, то магия, сотворенная им, стала бы гораздо могущественнее силы магического источника.
Дендера помогает мне снять платье и уходит, давая время переодеться. Я замираю, положив ладонь на нож Хенна, оставленный Дендерой. Королева Винтера, вооруженная. Но если уж Дендера — само олицетворение приличий и добродетели — считает, что в данной ситуации мне лучше вооружиться…
Я хватаю клинок. Рукоять уютно устраивается в ладони, приятная тяжесть металла навевает воспоминания о гораздо более смертоносном оружии. Просовывая руки в рукава рубашки, я осознаю, что упустила возможность спросить у Дендеры, где мой шакрам. Однако если он остался в Винтере, то сейчас помочь мне ничем не может. Как бы там ни было, я впервые за несколько месяцев вооружена и одета как в прежние времена. Подходя к двери, я ощущаю, насколько легче мне дышится. В Саммере неожиданно стало не так уж и душно.
Дендера с Нессой без лишних уговоров соглашаются остаться в своей комнате. Я была бы рада их компании, но Коналл с Гарриганом и так напрягаются при мысли о том, что им придется охранять меня в этом королевстве. Если им еще придется присматривать за сестрой… Она будет в большей безопасности, находясь в комнате, а не расхаживая со мной по Джулаю. Дендера останется приглядывать за ней.
Я присоединяюсь в коридоре к Хенну, Коналлу и Гарригану. Несколько корделлианских солдат стоят неподалеку на страже помещения, в котором сложены ящики с драгоценными камнями. Дверь соседней с ним комнаты отворяется, и из нее выходит Терон. Прикрыв глаза, он потирает виски.
— Только не говори мне, что ты вчера отведал саммерианского вина, — обращаюсь я к нему.
Принц, поморщившись, поднимает на меня взгляд и выдавливает слабую улыбку.
— А в твоей комнате они бутылочку вина не оставили? — Его улыбка становится шире, и он проводит ладонью по лицу. — Мне просто плохо спалось. Разные мысли донимали.
«Какие мысли?» — хочется спросить мне, но я и так знаю ответ. О договоре. О встрече с Симоном. О поиске ключей. Те же самые мысли, какими забита и моя голова.
Моргнув, Терон оглядывает меня с ног до головы.
— Неплохо, — замечает он.
— Спасибо, — фыркаю я. — О таком комплименте мечтает каждая девушка.
Он качает головой и пожимает плечами. Какофония звуков, встретившая нас вчера вечером, стихла, в коридорах не слышно ни музыки, ни смеха, ни барабанной дроби. Тишина непривычна и неуютна.