Очень похоже на маленький отряд быстрого реагирования.
Федот показал приличную усадьбу на окраине, из трубы идёт дымок, значит, хозяйка дома, вот смелости у бабы, другая бы сбежала, а эта сидит и чего-то ждёт.
— В этом деле нужна внезапность. Дамы ждут, а мы втроём войдём, скрутим преступницу и как свистну, входите, — наш военачальник быстро раздал приказы, карету княгини оставили на углу, коней тоже привязали подальше. Сам Петрович, Федот и крепкий кучер княгини Василий, быстро прошли через огород, и из дама послышалась такая ругань Дуни, что у всех кур по округе случился катарсис.
— Пойдёмте, Пелагея Карповна, без вашего участия, это не задержание преступницы, а форменный грабёж. Надо прикрыть мужчин.
И мы поспешили.
В доме быстро нашёлся тайник, и драгоценности из нашей усадьбы, и портреты в позолоченных рамах, и серебро. И даже ковры. Много всего, уж поживилась, так поживилась. Странно, что не уехала.
Но, скорее всего, рассчитывала на то, что я потеряла память.
Ни слова не сказала, пока дом осматривали. Но когда кто-то из наших ей сказал, что она вконец подлая баба, ограбить сирот, да не простых, а графских детей, уж это какой дурой надо быть, не стерпела Евдокия, зыркнула на меня и процедила: «Не выдумывай, босячка, чем ты лучше меня? Такая же нищенка. Я несколько лет батрачила, это моё по праву!»
— Я такой падшей женщине не обязана ничего доказывать. Завтра тебя отвезём в город. И мы-то ладно, но тот факт, что вы оклеветали Марка Тимофеевича дорого вам встанет, он вам спуску не даст, приплатит кому следует, и жизнь на каторге вам покажется адом.
Ей связали руки и оставили у коновязи. А мужчины пошли проверять дом старосты. Похоже, что там оставшиеся сокровища спрятаны.
Удивляюсь, что они пропустили тайник в книге, это мне очень повезло. А столы и ящики бюро вычистили в ноль, даже пыль забрали.
Через час обыска, под аккомпанемент злобного шипения старостихи, нашли сервиз очень дорогой, ещё серебро, картину, ковры, камзолы графа, женские платья, шарфики, шляпки, украшения явно мои. Ничем не брезговали.
— Даниил Петрович, а мы за лес-то говорили, что нам бы надо. Раз они нас спалили да ограбили, то, стало быть, они нам и должны. Вон гляньте у старосты-то на хороший дом леса припасено! Как бы не с нашей лесопилки и украл. Мы новую конюшню и мастерскую для Офелии Андревны мигом справим.
Федот с деловым видом осмотрел высокую «стопку» отличных досок и выдал дельное предложение.
— Так и поступим. Сейчас всё, что из поместья нашли, загрузим в карету, Евдокию с собой, а утром в городе сдадим её в участок, как соучастницу преступлений, — Петрович отдал распоряжения, и все кинулись исполнять.
Остался неприятный осадок, прям ну очень неприятный. Так стало жалко Наташу, и почему она в актрисы не сбежала…
Кажется, ответ только один, она не хотела бросать Мишу.
— Прости меня, девочка! Я ведь думала, что, тыкая же халда как мои пасынки. А ты так страдала.
Неожиданно княгиня сгребла меня в объятия, поцеловала в щёку.
— Да уж, но вы мне самого лучшего управдома нашли! Так что я не в обиде.
Петрович услышал мои слова, улыбнулся, но промолчал, вижу, что ему очень приятно было услышать про «самого лучшего».
На следующий день пришлось нам собираться и ехать в город сразу по всем делам. Объясняться со следователями, сдавать ещё одну преступницу, продать конфеты в лавку за хорошие деньги.
Да мало ли у семейных обывателей дел в городе.
Но одно самое важное дело пришлось сделать по настоянию жениха-мужа.
— Я хочу, чтобы у тебя была самая лучшая свадьба, поэтому очень прошу, закажи себе красивое свадебное платье, фату. За три недели привезут и подгонят, и не спорь, деньги нужны, но они всегда нужны. А твоя свадьба, надеюсь, будет единственной и на всю жизнь.
Улыбаюсь, довольной улыбкой, вздыхаю, вспоминаю, что я теперь девушка, и красавица, а не мать троих сынов с ипотекой. И раз муж говорит, что надо купить платье, то я иду и покупаю!
Глава 29Лесопилка
За последние дни мы выдохлись, слишком велик оказался накал страстей, я ещё не отошла от воскрешения, светской свадьбы и прочих неприятностей. А тут ещё раскрытие преступной группировки. Оказалось, что Евдокия старшая сестра жены старосты, и она частенько подкидывала идеи своему зятю, как обокрасть господ. Поначалу грабёж не был таким откровенным, а потом они потеряли стыд и страх. И действительно хотели убить Наташу, просто чтобы не мешалась под ногами.
Эти неприятные моменты мы обсудили по дороге домой, и больше к ним не возвращались. Своих важных тем для разговоров полно. Будущее Миши, знакомство с Тамарой и её девочками. О расширении леденцового бизнеса.
Единственное, о чём я не решилась сказать мужу, это о предложении княгини отыскать родню Агриппины, матери Наташи. Мне показалось это не совсем честным. Я уже не она, и навязываться к людям не хочется. Что-то мне подсказывает, что они тоже не очень-то хорошо относились к графу, а может быть и люди такие, что лучше и не знаться. Уж опыт с пасынками Пелагеи Карповны меня научил не лезть с благими намерениями, куда не просят.
Подвенечное платье заказано, закупили ещё продукты, нашли кухарку, скоро приедет в поместье. Инструменты для мужской работы заказали из столицы по списку.
Вернулись из города уставшие, но с боевым настроем, показалось, что всё удивительным образом начало налаживаться.
Всё, кроме нашей личной жизни. До посещения храма мы ещё как-то пытались установить романтичный контакт, то сейчас все попытки заморожены. Ну а как, обет, до венчания ни-ни.
И в таком режиме уже третий день.
Несчастный Петрович смотрит на меня, как голодный на витрину с пирогами, облизывается, а нельзя!
Уж не знаю почему, но меня эта ситуация очень забавляет. Может, я ему слишком уж часто улыбаюсь, да глазки строю.
Вроде же спокойный мужик был, любовь-то что творит, и подполковник в мальчика превращается. Вот и сейчас пришёл ко мне в баню, вроде помощь оказать, да чай принёс с оладьями. И так ласково — романтично предложил уединиться, но под совершенно безобидным предлогом:
— Наташа, а что, если нам прокатиться на лесопилку? Посмотреть всё своими глазами, пора её уже запускать, не заметим, как лето пролетит.
— Да у меня уже и дел вроде как нет, солод настаивается, варить его завтра начнём, мне Маруся теперь помогает. Поехали, посмотрим, что за зверь такой, наша лесопилка. Кстати, а там охранника нет?
— Федот сказал, что был мужик деревенский, присматривал. Сейчас непонятно. Но вроде бы всё целое. Мы подъедем, глянем и назад. А уже основательно вернёмся и всё осмотрим с новыми работниками из Полтавки, как со старостой договорились.
— А Полтавка — это что? — встаю с рабочего места, отряхиваюсь. Обмыться бы, да много времени потеряю, после прогулки решила в баню сходить как надо, да с новым душистым мылом…
— Так деревня, где храм-то! Ты совсем ничего не помнишь из местной жизни, но откуда-то знаешь, такие удивительные вещи, что мы все диву даёмся, и про стройку, и про леденцы, и про обеды, и говоришь очень мудро, порой ловлю себя на мысли, что в любом деле с тобой надо совет держать.
— А мне сны волшебные снятся. Поспешим, — быстрее сменила тему, снова он пытается докопаться до моей великой тайны. А я уже решила молчать, как рыба. Ничего хорошего не выйдет из наших отношений, если он узнает правду. Всё равно ничего уже не изменить.
Поправляю косынку, передник сняла и повесила на гвоздь в бане, прогнала кур и пошла к коням. Фрейю мы не запрягаем, а вот Изумруда часто выгуливаем, но не я, а Миша или сам Петрович, кажется, настал мой черёд прокатится на пепельном красавце.
— Помогу тебе, — крепко взял меня за талию и осторожно подсадил на коня. Впервые прокачусь на своём красавце. Побаиваюсь его прыти. Но чувствую, что это ещё и проверка Петровича, все, кто знал меня прошлую, говорили, что я на Изумруде так же легко носилась по округе, как любой мальчишка.
Сижу, крепко вцепившись в уздечку и в голове какой-то хаос. Ёлки-палки, ведь Фрейя меня с полуслова понимает, я подумаю, просто немного дёрнусь вперёд, и она идёт. Чуть натяну узду, она тормозит, скажу стой, стоит.
А этот совсем иной.
Кажется, настал тот самый момент в моей теперешней жизни, когда нужно объявить о провале.
Пытаюсь сдвинуть норовистого коня с места, но Изумруд так и стоит как вкопанный.
— Милая, мы едем?
— Ага! — и ничего не происходит.
— Скажи ему хоть что-то…
— Но, пошёл! — и слегка толкнула его пятками в бока…
Это как со старых «Жигулей» пересесть в новую машину, пусть не самую дорогую, но скоростную. Только коснулся педали газа, и машина уже летит по трассе.
И конь оказался таким же «прокаченным», и без переключения скоростей.
Как его тормозить, я не понимаю.
— Стой! Тпру!
Куда там…
Летим, благо не по кустам, а по тропе, только успеваю пригнуться, вот и широкая дорога. Я в секунде от того, чтобы завопить, помогите-спасите!
— Да стой же ты! Овса не дам, Марку в рабство отдам, понял. Кому сказала, не беги…
Так, зло ему прорычала в ухо, что он опомнился и убавил шаг.
— Вот так-то лучше.
Нас, наконец, догнал испуганный Петрович. Молча поймал недоуздок, остановил Изумруда, слез со своего спокойного коня, меня пересадил на гнедого работягу, сам влетел в седло Изумруда. И только тогда выдохнул.
— Наташа, ты ничего не хочешь мне сказать? Мы скоро станем самыми близкими людьми в этом мире, и я чувствую, что у тебя есть какой-то секрет. Уже все кому не лень говорят, что ты стала совершенно иной. Я тебя прежнюю не знал. Но то, как ты боишься своих любимых коней, заставляет задуматься.
— Вот и думай! — с гнедым у меня уже успели сложиться кое-какие отношения, его я не боюсь, пятками поддала и вперёд, прекрасно понимая, что Изумруд гораздо быстрее. Но и до лесопилки недалеко.