Наклоняюсь под столешницу, и тоже пусто. А вот сама столешница оказалась с секретом. Дорогое лакированное покрытие из тёмного дерева, просто лежит поверх старого стола.
Если присмотреться, то видно, как сильно полки и ножки отличаются от крышки.
— Так! Отличный сыщик из меня получается, может, это тоже память Офелии.
Убираю со стола письменные принадлежности, приподнимаю новый верх и вуаля!
— Ух! Хоть что-то.
Письмо и документ, похожий на моё старое свидетельство о рождении, первым делом его и открываю. И это именно то, что я искала. Личная карточка гражданки Российской империи.
Антонова Наталия Андреевна
Отец: Андрей Владимирович Цветков
Мать: Антонова Агриппина Степановна
В браке на момент рождения младенца не состоят.
— М-да, вопросов гораздо больше, чем ответов. Значит, Наталия-Офелия Андреевна всё же бастард. Офелия — это домашнее имя, а Наталия дано при крещении. Завещания нет, документов на коней нет. Вариантов для спасения тоже нет. Даже не удивительно.
Я расстроилась, в письме оказался отчёт о какой-то работе некоего К. М. Звягина старшего советника юридической коллегии. По сути, даже не отчёт, а заверение, что всё исполнено в срок и согласно договорённостям.
Это единственный и последний хвостик запутанного клубка. Если найти этого советника, то, возможно, он пояснит, как обстоят дела на самом деле.
Свою карточку и письмо забираю, письменные принадлежности возвращаю на свои места. Нутром чую, больше ценностей в этом кабинете нет.
Разве только кодекс законов забрать. Полистаю на досуге, для окончательного прояснения ситуации.
Сейчас задача спрятать ценности, и чуть позже найти благовидный предлог проехать в город, чтобы Петрович ничего не заподозрил, найти господина Звягина К. М.
Закрываю дверь в кабинет, прячу книги в своей комнате, собираю охапку белья на стирку. И спешу вниз.
Так, стоп. Обед!
— Маруся, а напомни мне, где у нас разные крупы и другие запасы, овощи? Обет-то делать, не пустые же щи хлебать.
— А вот там с чёрного входу-то сеньки холодны, там и храним. Вот ключи на гвоздочке висят, — протяжно, распевно ответила и снова за работу.
Вздыхаю, беру ключи, и на ревизию продовольственного запаса. Что-то появилось нехорошее предчувствие. Быстро нашла, что искала, и поняла, что предчувствие не подвело. Запасы скудные, а хуже всего, что сюда кто-то затащил мокрые мешки с овсом или зерном, в темноте не разобрать. Прорастает кое-где.
Немного гороха, ещё меньше пшена, муки, но эти хотя бы сухие. Вот тебе и повод ехать в город. Продовольствия нет.
Испорченное зерно курицам подсушить да отдать?
Вытаскиваю один мешок на улицу, чтобы рассмотреть, и понимаю, что это остатки с посевной, видать под дождь на поле попали, привезли назад и забыли.
Хозяйственность не самый сильный конёк наших работников.
— А вот всегда хотела попробовать кое-чего из солода сделать. А тут и ждать не надо вон проросло само…
— Уж не самогонку ли гнать собралась, красна девица, у нас за такое зло без разрешения губернатора можно и три недели тюрьмы схлопотать! — с каким ехидством Даниил Петрович произнёс свою очередную отповедь, прям спит и видит, как бы меня подловить и в тюрьму засунуть.
— Всё бы вам, добрый молодец, нос не в свои дела совать, да гадости говорить. Не измеряйте меня своим аршином, если вы только о крепких напитках думать изволите, то мы, девушки, думаем только о сладостях! И вообще, берите пример с Марка Тимофеевича, он ради моего комфорта, даже колбу зажевал, а вы только подначивать.
— Прохиндей он напыщенный, сам поди Изумруда вашего украл, да за документами приехал, а вы и рады щёку подставлять, тьфу…
Не выдерживаю и прыскаю заливистым, звонким смехом.
— А не ревнуете ли вы, Даниил Петрович? Мы с вами вроде как по разные стороны баррикад — враги. Вам ли не лучше от того, что я спутаюсь с каким-то прохиндеем, сгину, да и решится ваша проблемка, а вот, кстати, если на то пошло, с чего это вы меня желаете именно сжить из дома? Почему не прийти с документами, не провести опись, и законно не выставить меня на улицу? Молчите? Вот именно, и кто после этого прохиндей? Время покажет. А пока помогите мне этот мешок отнести к ручью ближе к бане, там под навесом устрою себе летнюю кухню.
Надо было видеть, как он побагровел, побледнел. Понял, что я не такая мямля, какой меня кто-то расписывал, а тоже кое-что в этой жизни понимаю. Наши взгляды встретились, у него на лице желваки ходуном, а у меня довольная улыбка.
Три ноль в мою пользу!
Глава 8Бизнес
К делам я приступила как типичный СДВГ-шник. Начала всё сразу и параллельно. Причём довольно быстро как-то всё получается. Вот что значит молодость, я и Валентиной не такая уж прям старая, но приятную разницу заметила. И это вчера у меня столько приключений случилось, а снова в строю и горы сворачиваю.
Минут через двадцать, уже и бельё в бане медленно кипятится, а я на большой доске огромным тесаком, рублю проросший солод. Курицы сбежались, создали шумный переполох, оглушили, пришлось бросить им лакомство, но, когда увидели нож, как ветром сдуло. Видать, это не простой тесак, а тот, что буйные петушиные головы сносит.
— Правильно, бегите, без вас спокойнее.
Решила пойти чуть более простым путём, я же для себя делаю, потому обойдёмся без долгой ферментации и многократного прогрева. Как в китайских видео для медитации, если получится сладость, то и хорошо, а не получится, скормлю курицам да Фрейе. Делов-то.
Я сейчас себя и ощущаю такой романтичной, деревенской девушкой из прекрасных завораживающих видео, всё вокруг красиво, я ещё красивее, ручей журчит, птички поют, и я рублю и рублю тесаком.
А на самом деле мне нужно время для принятия важного решения, может, и прав Петрович, и каштаны таскать из огня, а точнее сказать, наводить лоск в доме, чтобы потом из него вылететь пулей под оглушительный хохот деревенских, новых хозяев и всех остальных…
Со злости уже не рублю, а кромсаю несчастный солод, зато пар выпущу, ух, его во мне накопилось…
— Миша, принеси-ка мне из кухни большой котёл, тот, что на полу у печи стоит, ну такой чугунок с ручками. И большую миску, а потом за щавелем беги.
— Сейчас! — крикнул помощник и убежал в дом.
— Надо же, с первого слова понял, и дважды просить не надо!
Через минут двадцать усердного отмывания закопчённых стенок большого чугунка, у меня появилась отличная тара для вымачивания подготовленного солода. Добавила чистой воды, вдвоём с Мишей поставили чугунок на тёплую печь в бане, и я теперь занялась стиркой и полосканием белья.
— Лия Андреевна, а чо этот новый к вам прицепился? Вот сейчас там за домом у столярки Федота расспрашивает, что вы, да как, а вы и впрямь совсем другая, про кикимору, это не сказки?
Поднимаю голову от белья, слишком уж пространный вопрос получился у мальчонки.
— А о чём Петрович спрашивает Федота?
Миша посмотрел в сторону, откуда доносится шум мужской работы топором, потом вверх, видимо, пытается дословно припомнить, молодец, хороший шпион.
— Почему у вас в руках всё горит, а дом в запустении? Точно ли вы это вы, не подменили ли вас, чтобы новых хозяев запутать. Какие у вас отношения со старым графом были?
— Вот поганец, всё собирает, ищет слабые места, чтобы меня отсюда выселить. И что Федот ответил?
Мишка ухмыльнулся.
— Да с Федота спрос-то велик, а ответ как куриная какашка, наступить и не заметить.
И снова смех, мне этот пацан нравится всё больше и больше. Он такой искренний, но не наивный и не глупый. У меня такой средний сынок Алёшенька…
Не вовремя вспомнились такие же времена на даче, когда я одной рукой варенье варю, второй банки с огурцами закручиваю, мальчишки прибегут: «Мам, чем помочь?», а я им: «Не мешайте, вот и помощь!».
Смахиваю горькую слезинку, надо было каждого обнять и поцеловать, да вот так с ними-то дела и делать.
— Ладно, бог с ним, с Петровичем. Понимаешь, я в болоте, видать, вони-то нанюхалась и отравилась, многое забыла, это пройдёт, но нужно время, чтобы память-то вернулась. Ты мне скажи, про нашу жизнь в поместье, до пожара.
— Да чего рассказывать, обычно жили, вы с книжками, или там что-то вышивать, или на Фрейе за поля в луга. Тётки семки щёлкают день напролёт, когда жрать захотят, обед варят на всех. С вами не шибко-то и считались, все ждали, когда настоящие хозяева пожалуют. Тётка какая-то есть княжеского чина, но помилуйте, не знаю, вреднее чёрта.
— А к отцу кто-то приезжал? Может, родственники или деловой кто-то?
— Да часто приезжали, и стряпчий был, я им закуску в кабинет подавал, о вас говорили, но не понял ничего, мало слышал. Может, вот этот-то и припёрся, из-за тех разговоров.
— Понятно!
На самом деле ничего не понятно. Но теперь уже появилось абсолютная уверенность, что в город ехать нужно и срочно. Прополоскала бельё, отжала, как смогла тощими ручонками, и развесила на верёвках. Ветерок быстрее просушит.
Одно дело сделано.
— Теперь обед, а потом снова в бане работу работать и сахар варить будем.
— Сахар? А это что?
— Сладкий как мёд, кристаллики такие, не пробовал?
— Мёд пробовал, а ещё граф Андрей Владимирович как-то голову привозил, лакомство. Жутко дорогое. Мне разок дали кусочек. Ой, а мы прям такое будем делать?
Начал Мишка мечтательно, вспомнил ту эйфорию от сладкого вкуса и расплылся в улыбке.
— Надеюсь, что получится. Ты щавель нарвал? Тогда ещё хоть бы три яйца найди, отварим, в щи покрошим.
— Ага! — крикнул и умчался.
Не очень доверяю расторопности Маруси, уже скоро обед, надо бы заняться щами, да проверить, что там мужчины сделать успели. Петрович хоть и управляющий, а я люблю всё контролировать, у меня щи получит тот, кто усердно потрудился.
У мужчин работа кипит, на скотном дворе четыре бревна вкопать успели. Осталось периметр, да навес, если Фрейя жерёбая, то ей нужен более основательное стойло, а малышу ясли.