Облизывать как мороженное, всасывать как наивкуснейшее спагетти, ласкать языком как самое божественное лакомство, поданное на десерт – я кончу раньше, чем расстегну ширинку.
— Ммм?.. — расфокусировано смотрит мне в глаза, а потом как хряснет мне по лицу.
— ЗА ЧТО?! — прижимаю ладонь к ноющей щеке, вдавливая пах в горячую промежность. Она меня хочет. Чувствую членом, а он меня ещё никогда не подводил!
— ЗА ВСЁ… Хорошее!
Прикрывая ладонями тёмно-розовые бутоны сосков, сама себя загоняет в угол.
Не я, чтобы она себе там не фантазировала (примечание: противоположность к аннотации).
Захотела бы – убежала и спряталась в закутке на кухне, как делала раньше, когда не в силах себя сдерживать.
— Хорошей женщины должно быть много, — припоминаю что-то про «меня же много»
— А пупок не развяжется, господин начальник? Я же худеть не буду!
Она этим хочет меня испугать?!
Когда хороший аппетит – вдвойне приятно. Тем более лишние калории у Серафимы Ильиничны откладываются в стратегически-опасных местах для противоположного пола. Всё в сиськи!
— Не развяжется, Кузнецова, — почти целую её. — Попалась. Наказывать буду!
— Это случится… Здесь?.. — вжимает голову в плечи.
Э-э-э.
Вот, женщины!
Как «важное дело» переходит в руки пускающего слюной самца на вид желанного тела – сдают назад, перепутав педаль «ТОЛЬКО ВПЕРЁД».
— Серафима Ильинична-а-а, — запрокидываю голову, тяжело дыша. Не успокоится мне, когда от неё так пахнет. Насильно не возьму, если даже член отсохнет в эту же секунду.
— Надо в магазин за сливками для антуража, глаза подвести, губы подкрасить, трусишки красивые надеть, сделать укладку и обновить зону бикини… — тараторит так быстро, что голова идёт кругом.
Так дело не пойдёт.
Не хочет здесь – после поездки на завод утащу в свою берлогу и буду любить без всякого маскарада, что у неё засел прочным списком в такой умной голове.
— АЙ! — под девичий испуганный писк, отточенным действием возвращаю Кузнецову на стол.
— Серафима Ильинична, нормальному мужику с хорошей потенцией глубоко похрен (во второй раз, но в максимальной степени своего значения) на идеально гладкий лобок и намалёванное лицо. Секс про физику, химию и динамику, а не про маскарад, — убрав её ладони с груди, несдержанно облизываю сначала один сосок, а затем второй.
— Ага, — кивает много-много раз.
— После обеда мы прокатимся до завода. Мне нужен ваш женский взгляд со стороны, — сам помогаю одеться, закрывая от всего внешнего мира такие прелести. Готов разрыдаться от горя. На что только не пойдёшь, ради удовлетворения женщины... Она меня хочет. Я её хочу. Сексу БЫТЬ!
— После обеда-а-а, — постанывает от моих движений по ключицам. — А-а-а-а… Божечки кошечки-и-и-и, Михаил Михайлович.
Аккуратно ставлю на ноги. Втыкаю губы в ушко, чтобы надрывно прошептать:
— После… — кончиком языка касаюсь кожи, наслаждаясь дрожью желанного тела. Сожрать готов. Неважно на какой поверхности. Главное быть в ней всеми частями тела, что изнывают от жажды. — Напоминаю, что у вас ненормированный рабочий день, Серафима Ильинична.
💗 Поставьте моей Леди и нашему мишке звёздочку - они этого заслужили.
Глава 18
Глава 18
Серафима
Что меня остановило?
Дать вам предположительный ответ не в моих силах, потому что я сама себе не могу найти оправдания своему поступку.
Я же так хотела Михаила Михайловича (нравится мне так его называть, что-то есть сексуальное в этом), что потекла как течная сучка в период активного поиска подходящего самца для продолжения своего рода. А как загнал меня в угол – показалось, что у меня и не было вариантов, как отдаться на столе в развратной позе.
Заморозилась от этого.
На моей памяти всегда я проявляла бурную фантазию, чтобы фейерверки взрывались под сомкнутыми веками. А тут всё происходило без должной подготовки к сексу и антуража.
Потапов как косолапый мишка крушил все мои стереотипы, протаптывая новый путь к познанию своего тела. Брал ласками и не возникал, что ему что-то не нравится. Словно я была куском первоклассного мяса, а он слишком голодным, чтобы отвлекаться на всякую мишуру. Голыми руками. На чистых инстинктах.
Вот, засада!
Чистых трусов у меня нет!
Помните мою сравнительную характеристику Потапова с музеем? Так, вот… Представьте ситуацию, что я прокралась посреди ночи, чтобы ещё раз полюбоваться объектом своего обожания. На утро в газетах прогремят о моём падении, и никто не захочет иметь со мной серьёзных дел.
Не знаю, как Михаилу Михайловичу удалось слопать целый сет горячих роллов – я не смогла ни кусочка. Организм находится в состоянии дикого перевозбуждения.
Мне нужно «перекурить».
— Лёль, случилось ужасное, — проверяю все кабинки, чтобы нас никто не смог подслушать. Камер здесь нет. Одна напротив двери. — Очень нужно знать твоё мнение, потому что одна я не вывезу и прямо сейчас вернусь в кабинет Потапова и трахну его сама!
Устраиваю свой зад на крышке унитаза, наплевав на гигиену и всё такое. Возможно уже завтра я пожалею о содеянном, но мне очень надо выговориться.
Моё положение в замкнутом пространстве напоминает кабинку на исповеди у священника в специально отведённых местах. Такие я видела в фильмах. Вспомнилось что-то «в тему».
— Я тебя слушаю, дочь моя, — успокаивающим голосом старика, познавшего все грехи этого мира.
Прыснув от смеха, удобнее располагаюсь на пластиковой крышке. Надо ещё подумать, как дозировано подать информацию, чтобы мы не дошли до обсуждения мужских гениталий. Собственно, мне ничего толком не показали. Подавить в зародыше разочарование в виде шумного выдоха – не получилось.
— Ты чем там хрустишь, Лёль?!
— Чипсами, — «хрум-хрум». — Такое кино сейчас будет!
— КинА не будет, подруженька, — смотрю в одну точку. — Мы начали и закончили прелюдией по моей просьбе.
— Это как? — «хрум-хрум».
— Я сама его поцеловала, а когда дошло до подгорания, чтобы развернуть меня и… — зажмуриваюсь до звёздочек под сомкнутыми веками.
— Ты спасовала, — «хрум-хрум».
— Что делать-то, Лёлечка?
— Для начала определиться, хочешь ты продолжения или нет. Дальше действуй строго по плану.
— По какому плану?
— Если план «Б», то тебе понадобиться влажная салфетка, для проведения гигиенической процедуры… — прокашливаюсь.
— Лёль!
— Я читаю из интернета рекомендации! Слушай и не отвлекай!
— Лёль!
— Ну, что?..
— Сильно тебе досталось от моей мамы? — меняю тему, но не снижая градус разговора. Мою маму проще всего сравнить с бомбой незамедлительного действия при контакте с несогласными с её мнением.
— Олимпиада Лукинична уже принесла извинения. Клубника в шоколаде от Алисы Богатырёвой. Курьер доставил минут десять назад. Вечерком с чаем попьём.
— Божечки кошечки, Лёля! Да, какая клубника в шоколаде?! Как мне смотреть в глаза начальнику, когда он мою грудь вылизывал как самый лакомый десерт в его жизни?!
— Надень солнцезащитные очки, Фимочка моя, — «хрум-хрум». — Вы взрослые – должны сами обсуждать свои чувства. Я точно лишняя в вашем бутерброде. Развлекайтесь. Подробностей не жду!
Отбив вызов, смотрю всё туда же. В эту долбанную точку, что плавно в моём воображении становится «запятой» в моём бутерброде страстей.
Не хотела, но надела солнцезащитные очки, когда столкнулись с Потаповым перед дверью в его кабинет.
Тяжело мне, девочки. Не каждый день я накидываюсь на начальника, чтобы тот подарил мне оргазм. Тьфу! Мысленно же говорила про себя «ДОПИНГ»! Совсем «чердак» потёк.
Сегодня нас сопровождал Николяша. Он задумчиво вёл машину, не проронив ни слова. Потапов читал что-то в телефоне.
Интересно, про какой «женский взгляд со стороны» говорил Михаил Михайлович?
Надеюсь, что мы не будем обсуждать цвет стен в помещениях, где есть дверь! И ещё что-то он мне говорил про ненормированный рабочий день. Живот скрутило. Сойдёт за освобождение от своих обязанностей?
Прошёл час – я варилась в котле своих мыслей, пока не заметила знакомую мужскую фигуру. Накаченную задницу в форме орешка… Гандон!
— Виталя-я-я! — опускаю стекло. — Ну, паразит! Николяша, тормози!
Снимаю туфлю и совершаю бросок – в яблочко.
— Серафима Ильинична?! — рявкает Потапов на меня.
— Это же самый главный поразит! — подбегаю к своей жертве, чтобы добавить. — Что же ты как проститутка, Виталя? Думаешь, я тебя не узнаю? Фальшивыми усами и париком меня не одурачишь!
Наша машина успела проехать через ворота. К нам подбегает охранник, а затем ещё и ещё… Божечки кошечки! Столько людей!
— Это… Это производственная травма! — вопит мужик в сером костюме, больше похожем на медицинский.
— Мы его оттащим за ворота, — рычу в лицо бывшего я. — Вы знаете кто «ЭТО»? — пальцем указываю на… (короче вы поняли, а то надоело его называть «бывший и Виталя» - чмошник он самый последний).
— Петька, наш новенький курьер, — в один голос все.
— Петька, значит, — возвращаю туфлю на место. — Нам нужно поговорить с «Петькой» в кустиках.
— А я с вами, Серафима Ильинична, — облизывается голодным волком Потапов.
— И я, — разминает шею Николяша.
— Нет-нет-нет, — трясётся как кленовый лист на ветру Виталя. — Я всё расскажу! Всё!
Пока мальчики что-то втирают ему, а я открываю папку, что приземлилась рядом (сами знаете с кем), и мои глаза становятся шире с каждым прочитанным листочком.
— Технологические карты каждого бьюти-продукта, а ещё… — показываю золотистые буклеты. — Приглашения.
— Фимочка, спасай! — вопит Виталя перед тем, как Николяша взваливает его к себе на плечо.
📣⚡
У МЕНЯ ВЫШЛА НОВИНКА
ЭЙ, СОСЕД! А МОЖНО ПОТИШЕ?
— Эй, сосед! А можно потише?
— Соседка, значит… — пренебрежительно смиряет меня взглядом от высокой гульки на голове до ногтей на пальцах ног без искусственного покрытия. — Мужика нет, вот и бесишься счастью других.