— Родовой брак не отменяет моей обязанности следить за нашим имуществом, — повторила я.
Смех лорда носил несколько саркастический характер, после чего он с нескрываемым презрением произнес:
— Вот она, провинциальная хватка.
Вероятно, именно эта реплика спровоцировала ответную:
— Родовой брак вследствие невозможности развода предполагает совместное владение имуществом, лорд оттон Грэйд, в то время как светский и церковный довольствуются назначенным для жены содержанием.
— А я и не спорю, леди, — насмешливо улыбнулись мне. — Однако и в родовом браке супруг вправе не только контролировать, но также ограничить расходы драгоценной супруги.
Искренне попыталась сдержаться, но в итоге все же ответила:
— Как и супруга вправе контролировать расходы мужа.
Несколько секунд черные глаза его светлости прожигали мое лицо, словно силясь обнаружить источник неожиданной словоохотливости. Затем, неопределенно кивнув, лорд оттон Грэйд вернулся к собственному письму, небрежно обронив мне:
— Было бы печальным обнаружить идеализм в собственной супруге.
— Волей Пресвятого все мы должны стремиться к идеалу, — холодно произнесла я, также уделив внимание разворачиваемому посланию.
— У вас отныне иные боги, — ледяным тоном напомнил герцог.
— Храм — иной, — согласилась я, — а бог живет в душе, лорд оттон Грэйд, и даже родовой брак не дает вам права на мою душу.
Вероятно, прозвучало резко. За это я удостоилась еще одного внимательного взгляда, после чего лорд заметил:
— Вы напуганы моим обещанием и злы на себя, Ариэлла. Забавно наблюдать за данной стороной вашего характера. Что касается души — вы отдадите мне ее сами, вместе с мольбой забрать обещание по поводу верности. Книги для вас тяжелы?
Не ожидавшая столь резкого перехода, я неуверенно кивнула.
— Хорошо, отнесу в каюту. Доброго дня, леди оттон Грэйд.
С этими словами герцог забрал стопку книг, собственную почту и покинул меня, оставив наедине с отчетом управляющего.
Некоторое время я разглядывала сломанную восковую печать на свитке, затем осторожно развернула… О Пресвятой, лорд оттон Грэйд не счел необходимым сообщить, что родовое поместье располагается на юге, а управляющий южанин! И, следовательно, отчет был составлен на элетском южном наречии. Языке, который был мне абсолютно незнаком!
Великолепно! Добрых слов в отношении герцога у меня не осталось.
И что я могу сделать в подобной ситуации?! Отправиться к супругу и признаться в собственной некомпетентности?! Представила себе насмешливый взгляд лорда Грэйда, и все мое существо воспротивилось подобному развитию событий. А затем на ум пришло осознание того, что герцог прекрасно осведомлен о моем незнании южных языков, ведь его светлость имел возможность ознакомиться с перечнем моих знаний, описанных в дневнике матушки Иоланты.
Изумительно!
Но в одном лорд оттон Грэйд просчитался — сдаваться никто не собирается! Во имя Пресвятого, я должна найти выход. Еще раз посмотрела на свиток — «Высочайшей милостью управляющий поместьем рода Грэйд, Торий Аннельский». Подписано, используя официальный язык королевства, значит, познания в нем у управляющего есть, и меня господин Аннельский поймет, а значит, и ответ я могу написать на своем родном языке. Великолепно. Остается один маленький нюанс — необходимость мне понять написанное господином управляющим.
Медленно поднявшись, я окинула корабль внимательным взглядом. Леди моего положения не пристало разглядывать мужчин — я сознательно нарушила требования этикета, разглядывая офицеров, матросов, солдат. Мне требовались смуглые, голубоглазые, темноволосые, с жилистым строением тела уроженцы Древнего Элетара.
Обнаружила четверых, подходящих под описание, однако трое являлись офицерами, на что недвусмысленно указывали нашивки на рукавах, и только последний был обычным солдатом и в данный момент занимался тем, что начищал до блеска традиционную для южан саблю.
Терять время было бы глупостью, сжав свиток, я направилась в каюту, осознавая необходимость сменить платье и захватить письменные принадлежности.
Лорд оттон Грэйд находился в каюте и занимал место за столом. При моем появлении он сделал вид, что занят сверх меры, вчитываясь в послание монарших особ. Не желая давать ему даже повода для насмешки, я направилась было к шкафу и тут вспомнила, что ширмы, за которой я могла бы переодеться, уже нет. Это открытие оказалось крайне неприятным. Однако же спускаться на палубу в утреннем платье недопустимо. Я в нерешительности остановилась посреди каюты.
— Вижу, вы в замешательстве, леди оттон Грэйд, — не глядя на меня, с чувством глубокого удовлетворения произнес герцог.
Сдержав искреннее желание ответить весьма грубо, я смиренно согласилась:
— Это действительно так, лорд оттон Грэйд.
Усмешка промелькнула на губах его светлости, и, взглянув на меня, герцог совершенно иным, в чем-то интимным тоном поинтересовался:
— И что же привело вас в замешательство, Ари?
Стараясь держаться с достоинством, как того требовал мой супруг, я ответила:
— Отсутствие ширмы.
Выражение лица его светлости несколько изменилось, и меня попросили:
— Уточните.
Вежливо улыбнувшись, я достаточно дерзко ответила:
— Мне необходим тот предмет меблировки, что вы столь опрометчиво уничтожили в порыве необоснованного гнева, лорд оттон Грэйд. И так как вина за случившееся лежит исключительно на вас и так как мужчина, повелитель и значительно превосходящий меня в возрасте здесь вы, решать данную проблему так же придется именно вам, мой дорогой супруг!
Тираду лорд оттон Грэйд выслушал с каменным выражением лица и, едва я завершила речь, с ледяным спокойствием вопросил:
— И какого решения проблемы вы от меня ждете, Ариэлла?
Легкий реверанс и вежливая просьба:
— Будьте столь любезны проявить ваше аристократическое воспитание, лорд оттон Грэйд, и позвольте леди переодеться. — Герцог выказал некоторое удивление, а потому я была вынуждена конкретизировать: — Покиньте каюту, пожалуйста. Это не займет много времени.
Я была вежлива, я обратилась с просьбой, я даже не сомневалась, что, как воспитанный лорд, герцог выполнит мое пожелание, однако… я в очередной раз ошиблась, переоценив воспитанность последнего представителя династии Грэйд! Ибо лорд поднялся, повернул стул, прислонив его спинкой к стене, а затем сел, находясь в положении лицом ко мне, закинул ногу на ногу, сложил руки на груди и скомандовал:
— Приступайте.
В совершеннейшем изумлении я смотрела на его светлость. Герцог неприятно ухмыльнулся и пояснил собственное поведение:
— Уважаемая леди оттон Грэйд, как ваш супруг и повелитель, я являюсь тем единственным мужчиной, которому не возбраняется наблюдать за столь интимным процессом, как смена утреннего платья на дневной туалет. Приступайте, я жажду зрелища и как ваш супруг, и как ненасытный любовник, коим являюсь для вас с момента вашего эпического требования. Приступайте, леди.
Матушка Иоланта нередко говаривала: «Требования этикета бессмысленны там, где речь идет о жизни и смерти». И вот в моей жизни наступил момент, когда я осознала всю мудрость слов матушки-настоятельницы.
Нервно улыбнулась ожидающему представления герцогу.
— Полагаю, — я бросила взгляд на зеркало, оглядев себя, — в условиях жизни военного корабля некоторые требования высшего общества можно и опустить, не находите? — И не дожидаясь его ответа, а если быть откровенной, то не позволяя лорду вставить и слова, я продолжила: — Рада, что вы понимаете всю сложность сложившихся обстоятельств.
И направившись к столу, я взяла несколько листов бумаги, после выбрала из шкатулки три тонких пера и крохотную переносную чернильницу… в следующее мгновение что-то случилось. Это произошло гораздо быстрее, чем я успела даже испугаться! Герцог вдруг соскользнул со стула и в миг оказался стоящим позади меня так близко, что я была прижата к столу, в том самом склоненном с целью взять чернильницу положении!
Сердце замерло в испуге. И в то же время я ощущала, как стремительно и мощно бьется сердце лорда оттон Грэйда, прижавшегося ко мне излишне сильно.
— Моя воинственная леди. — Пальцы герцога соскользнули по моей руке, сжали ладонь, вынуждая упустить чернильницу обратно в шкатулку с писчими принадлежностями, а сам его светлость, склонившись сильнее, зашептал близ моего виска: — Как леди оттон Грэйд, вы, несомненно, правы и скромность ваша понятна… Однако вынужден напомнить, — он расположил мои ладони на столе, вынуждая опираться и скользя пальцами по моим дрожащим от напряжения и ужаса рукам, — что помимо роли супруги вы, Ариэлла, взяли на себя обязанности любовницы.
Мое сердце забилось с неистовой силой, и голос дрожал от возмущения, когда я была вынуждена напомнить:
— Не брала, лорд оттон Грэйд, и если память вам не изменяет, вы должны вспомнить, что сами вознамерились…
— Любовница, Ари, — насмешливо оборвал меня его светлость. — А скромность к достоинствам любовниц не относится, моя дорогая. Более того, портит то очарование, что придает отношениям свободная и распущенная любовь.
Ладони герцога соскользнули по плечам вниз и медленно, весьма медленно заскользили по груди, не избегая никаких изгибов, вниз, по ребрам, словно следуя корсету, которого на мне в силу покроя платья не было, пальцы сошлись на талии…
Я лишилась способности дышать, боясь даже пошевелиться.
— Знаете, Ариэлла, — прошептал лорд оттон Грэйд, скользя губами по волосам и накрывая поцелуем обнаженную шею, — с леди я остановился бы на этом моменте… А с любовницей могу позволить себе куда больше…
— Пожалуйста, не надо, — испуганный шепот сорвался с помертвевших губ.
Тихий смех и ладони герцога, покинув мою талию, двинулись ниже… Я находилась на грани обморока! В памяти всплыли события прошлой ночи — бесстыдство лорда Грэйда и моя совершеннейшая беспомощность, жгучий стыд и непонимание происходящего, а после чувства, те чувства, что… Мое сознание отчаянно отыскивало пути с