– Когда мы можем уехать домой? – прошептала Абигейль. – Фильм – мерзопакостный. Вечеринка – просто ужас. Я расстроена тем, что не знаю, что будет в понедельник на совещании. Пошли поскорее.
– Ты права, – согласился Микки. – Пять минут, и мы уходим.
– Ты куда?
– Пойду поглажу Джонни по шерстке, скажу ему, что не видел ничего более замечательного со времени изобретения йогурта с бананами. Не больше пары секунд.
– Мне с тобой пойти?
– Да нет, сиди здесь. Пошлем ему завтра подарок от Картье.
Микки направился к Джонни как раз вовремя, чтобы услышать, как тот говорит Уорнер:
– Эй, малышка, да таких длинных ног, как у тебя, я в жизни не видел. Пожалуй, они длиной с мою спутницу. Готов поспорить, ты можешь проделывать с ними такое, что мне и не снилось.
Уорнер, шести футов ростом, все повидавшая, все испытавшая, битая-перебитая, уставилась на Джонни так, как будто он – сам Господь Бог.
– Что, если нам попозже встретиться? – предложил Джонни, которому надоела его спутница, в данный момент тщательно оглядывающая зал.
Микки решил вмешаться.
– Эй, Джонни, этот фильм принесет нам огромные деньги. Поздравляю.
– Преогромные, – ответил Джонни скромно.
Микки умел лизать задницу. И делал это в случае необходимости.
– Без сомнения.
Джонни погладил Уорнер по руке.
– Вы знакомы… гм… как, ты сказала, тебя зовут, малышка?
Уорнер бросила на Микки презрительный взгляд.
Микки рассвирепел. Он-то что сделал. Она во всем виновата. Говорила с Абигейль по телефону и пригласила ее к себе. Ему не терпелось все ей выложить. Но не сейчас, когда здесь Абигейль, наверняка следившая за каждым его движением.
– Уорнер Франклин, – представилась она спокойно.
– Славное имечко, малышка, – заметил Джонни, плотоядно ухмыльнувшись. – Уорнер, надо же.
Микки пожал ей руку.
Она сжала его ладонь изо всех сил, чуть не переломав ему кости.
– Эй, крошка, это вот Микки Столли, глава студии. – Джонни подтолкнул ее и подмигнул. – Его полезно знать. А чем ты занимаешься, лапочка? Ты актриса?
– Нет – Уорнер любила шокировать. – Я работаю в полиции.
Джонни решил, что это самая забавная шутка, какую ему только приходилось слышать.
– В полиции? Ты? Ах, крошка, крошка, я бы не возражал, чтобы ты меня арестовала.
Она бросила на Микки торжествующий взгляд.
– Может, и арестую. Попозже.
Кипя от ярости, Микки вернулся к Абигейль, дернул ее за руку и сказал:
– Пошли.
Чета Столли удалилась. Глава студии и его жена, голливудская принцесса.
Никто еще не знал, что случится в понедельник утром.
49
В три часа утра Лаки вместе с Боджи наконец подъехала к дому, где Ленни оборудовал свою берлогу в Нью-Йорке. Она огляделась.
– Господи, Боджи, это же настоящие трущобы. Почему он не хочет жить в нашей квартире?
Боджи покачал головой.
– Спроси что-нибудь полегче. Наверное, ему хотелось спрятаться.
– Ему это почти удалось, – ответила она. Она была возбуждена и нервничала. Разыскивать Ленни было интересно, и приключение добавило ей адреналина в крови. Лаки глубоко вздохнула.
– Ладно, Боджи, прояви свои способности и открой дверь так, чтобы никто ничего не услышал.
– Хочешь застать его врасплох в постели? – спросил Боджи.
– Именно это я и хочу сделать.
Боджи, как правило, не позволял себе замечаний, но на этот раз он сказал:
– Ты полностью уверена в себе.
– Ну, ты же знаешь, что я уверена в себе.
Боджи только взглянул на нее.
«Гм-м, – подумала она. – Он что, в самом деле думает, что мы можем застать Ленни в постели с другой женщиной?» Верно, ее муж на нее сердит, но не до такой же степени. Их отношения основаны на доверии, и меньше всего она думала, что Ленни может это доверие разрушить. Лаки вовсе не считала, что ему не нравятся другие женщины. Но нравиться и предпринимать какие-то шаги – вещи совершенно разные.
Берлога, которую он себе подобрал, находилась на восьмом этаже старого дома. Дверь с улицы Боджи открыл за одну секунду, и они вошли в подъезд, увешанный рядами почтовых ящиков. На ящике Ленни коротко значилось: «Л. Г.»
Лифт не внушал доверия.
– Полезем по пожарной лестнице, – решила Лаки.
– Столько энергии? – поинтересовался Боджи. – Все-таки восьмой этаж.
– Что-то ты много вопросов сегодня задаешь, Боджи. Что это с тобой?
– Мне это не нравится, – заметил он сухо.
Она вздохнула. Ей не хватало только праведного Боджи. Почему он не проникнется спортивным духом и не получит удовольствия от этого приключения?
– Что так? – спросила она беззаботно.
– Не твой стиль.
– Вот тут ты не прав. Это именно мой стиль. – Что было правдой. Исчезнуть на шесть недель. Вернуться под фанфары. Что тут плохого?
Они полезли наверх. Лаки показала лучшее время, чем Боджи. Когда они поднялись на восьмой этаж и попали в дом через пожарную дверь, то выяснилось, что дверь в холл стальная.
Боджи нахмурился.
– Я могу преодолеть многое, но тут, похоже, ничего не выйдет.
– Как насчет черного хода? – жизнерадостно предложила Лаки. – Должен же быть более легкий путь.
– Чего не знаю, того не знаю. – Боджи с сомнением покачал головой. – А если он здесь вовсе не живет? Что, если въехал новый жилец? Да еще с пистолетом?
– Ты, никак, боишься? – поддразнила его Лаки. – А я-то думала, что ты – настоящий мужчина.
– Я твою задницу пытаюсь прикрыть, – обиженно заметил Боджи.
– Давай, я буду беспокоиться о своей заднице, а ты побереги свою.
Черный ход оказался более легким вариантом. Боджи потребовалось минут пять, но дверь он открыл.
– Шш. – Лаки приложила палец к губам, осторожно пробираясь в маленькую темную кухню.
Здесь она повернулась и прошептала:
– Теперь можешь идти. Я – в порядке.
– Я не могу оставить тебя здесь, – запротестовал он.
– Можешь, можешь, – прошептала она. – Подожди внизу, в машине. Если я через десять минут не появлюсь, уезжай.
– Я не должен уходить, – повторил он упрямо.
– Слушай, ты уберешься наконец? – нетерпеливо спросила она. – Весь сюрприз испортишь.
Он не двинулся с места.
– Уходи, – прошипела она. – Или я тебя уволю.
Он неохотно удалился.
Лаки закрыла за ним кухонную дверь и прошла в огромную студию. Винтовая лестница в середине вела на галерею, создавая впечатление продолжения квартиры. Она решила, что спальня наверху. Сняв туфли, Лаки крадучись стала подниматься по лестнице.
В центре галереи находилась круглая кровать, а на кровати, полуприкрытый простыней, на животе спал Ленни.
Лаки, как ни старалась, не могла убрать с лица улыбку. Несколько секунд она простояла, не в силах отвести от него глаз. Ее муж! Ее великолепный муж!
Она осторожно принялась раздеваться, пока на ней не осталось ничего. И затем молча проскользнула в постель и легла рядом с ним.
Ленни застонал во сне и положил на нее руку.
Она подобралась поближе, прижалась к нему всем телом.
Почувствовала, как он начал возбуждаться во сне.
Она улыбнулась, не зная, надо ли возмущаться или умиляться. Почему он так реагирует, чувствует, что это она? Или просто ему снится чудесный сон?
Все это значения не имело, потому что она хотела его не меньше, чем он ее.
– Ленни, – прошептала Лаки, гладя ему спину, – проснись.
Он застонал и медленно открыл глаза.
– Какого… – начал он.
– Шш. – Она приложила палец к его губам, пытаясь заставить его замолчать.
– Эй… не могу поверить, – пробормотал он, еще окончательно не проснувшись.
– Придется поверить, малыш. Это я. Вернулась! – радостно воскликнула она.
Он перевернулся на спину.
– Как, черт побери, ты меня нашла?
Она тихо рассмеялась.
– Ты что, забыл, какая у тебя жена?
Ленни приподнялся на локте.
– Ты просто невозможна, ты это знаешь?
– Угу.
– Джесс рассказала тебе, где меня найти, да? Всегда знал, что она не может держать язык за зубами.
– Мои источники тебе неизвестны. Я здесь. Разве этого мало? – Она говорила, а руки ласкали его тело.
Он попытался ее оттолкнуть, но не слишком настойчиво. Ленни злился, но понимал, что и эту битву он проиграет.
– Господи, Лаки. Что дальше? Еще одна великолепная сцена в постели, и ты снова ринешься куда-нибудь за тридевять земель?
– И не надейся, – ответила Лаки с негодованием. – Я никогда не повторяюсь. Пора бы тебе знать.
– Все, что я о тебе знаю, тан это то, что ты сумасшедшая.
– Я тоже знаю, что я сумасшедшая. Шесть недель без тебя, на большее я не способна.
Ленни сел, обеими руками приглаживая волосы.
– Ну и стоила твоя сделка того? Ты ее заключила?
Она обняла его сзади.
– Все расскажу тебе утром.
Он покачал головой.
– Как ты сюда попала?
Лаки усмехнулась.
– Когда-то была форточницей. Разве я тебе не рассказывала?
– Ох, крошка, ты нечто совсем другое, поверь мне. Мне бы сейчас на тебя злиться.
Она пощекотала ему шею в самом чувствительном него месте.
– А ты злишься?
Ленни снова покачал головой.
– Ну что я должен делать?
– Ты должен целовать и любить меня. И у нас с тобой все будет замечательно. – Она продолжала гладить ему шею. – Я готова, – прошептала она дразняще. – А ты?
Ну как он мог сопротивляться? Он любил ее.
Ленни повернул ее и положил на спину. Потом наклонился и стал целовать. Обжигающие губы, медленные, жаркие поцелуи, в которые он вложил всю страсть, скопившуюся за полтора месяца.
Она блаженно вздохнула. Такое впечатление, что это ее первый поцелуй. Как будто кончилась диета, и ты ешь первую шоколадку за долгие месяцы. Как жаркий летний день после затяжных дождей. Как в первый раз, когда они занимались любовью на плоту на юге Франции, где никого, кроме них, не было.