Мой вопрос остался без ответа, и я тяжело вздохнула.
– Слушай, Клэй…
Не знаю, что бы я ему сказала. Наверное, выложила бы все, как есть, все, что наболело. Но меня остановил громкий и уверенный стук в дверь. Лекарь.
Точнее, лекарка. Судя по форме. А судя по внешности, ушла из актрис или моделей. Длинноногая, выше меня почти на голову, с яркими полными губами, длинными шикарными светлыми волосами. При этом совсем не пошлая, очень нежная и хрупкая. С искренней улыбкой.
– Здравствуйте. – Я аж охрипла.
– Здравствуйте, лекаря ждете?
– Э-э… да, ждем, проходите.
Внутри меня бушевала ревность. Ревность боролась со стыдом. Стыду помогали комплексы из серии «да кому ты нужна», «поиграет и бросит». За ревность вступилась самооценка. Вернее, ее остатки. В нокаут всех отправило желание вылечить Клэя.
– Переохлаждение было? – спросила девушка.
Я не сразу среагировала на вопрос, отвлеклась на размышления, какой длины у нее ноги.
– Было, – вздохнула.
– Сильное?
– Очень.
Ладно хоть Клэй не сопротивлялся: позволил себя осмотреть. Только магию сразу же отверг. Но такое поведение не редкость для больных, на некоторых магия действует еще хуже, чем болезнь.
– Воспаление легких, – изрекла вердикт лекарка. – Постельный режим, обильное питье, витамины и вот это зелье. За неделю поправится.
Мне сунули в руки листок с рекомендациями и небольшую бутылочку с зельем. Лекарка грациозно поднялась и прошествовала к выходу. Я отдала ей плату, один золотой, и с облегчением закрыла дверь. Потом взглянула на листок. Зелье принимать надо было постепенно, за три дня.
– Давай по ложке три раза в день? – предложила я. – Как раз.
– Иди учиться, – буркнул Клэй. – Разберусь.
– Нет уж, давай зелье выпьешь, потом будешь разбираться.
– Я. Не. Буду. Это. Пить.
И голос слишком уж твердый для умирающего больного. Никак лекарка к жизни нас вернула!
– Хорошо, – покорно вздохнула я, а про себя подумала: «Будешь!»
– Тогда пей морс. Сейчас закажу. Тебе сладкий или не очень?
Он молчал.
– Клэй! – разозлилась я. – Если ты будешь себя так вести, я вызову твоих родителей! Обоих!
– Сладкий.
Морс принесли быстро. Как удачно совпало: и сироп на вкус оказался сладкий. Поэтому я вылила треть бутылька в графин с морсом и хорошенько размешала. За день выпьет, а остаток я спрячу, чтобы не догадался. Вот ведь упрямый дурак…
Однако что-то пошло не по плану. Когда я подала Клэю кружку с морсом, обогащенным зельем, тот сначала принюхался, а потом отпил немного. И сразу закашлялся, выронив кружку.
– Да что за…
– Инеевая! Выйди отсюда, оставь меня в покое! – рявкнул Клэй, а потом его голос сорвался.
И уже хриплым шепотом он закончил:
– Мне нельзя зелья и лекарскую магию!
Все. Это стало последней каплей. Я отказалась что-либо делать, говорить или думать. Я, в конце концов, девушка. Судя по всему, небольшого ума. Так что я свернулась в клубочек возле Клэя и решила немного пореветь.
– Ну, прости ты меня! Что мне еще сделать? Не хотела я, помочь пытаюсь!
– Вил, блин, – Клэй говорил очень тихо, – ты ненормальная! Романтику ты не уважаешь, кусаешься. Грубая сила тебя тоже не привлекает. И вот ты случайно помогла мне простыть – и ревешь в обнимку с моей ногой. Я устал за тобой бегать. Мне помереть надо, чтобы ты решила обратить свое драгоценное внимание на меня?
– Да, – обиженно всхлипывая проговорила я, – а ты ко мне ради чего привязался? Потому что я дракон?
– Сначала потому, что ты меня обошла на вступительных. Потом потому, что ты дракон. Потом ты красивой оказалась. И кусачей. Вот откуда ты такая кусачая, а?
– А оттуда, что ты баб вообще не сортируешь, – буркнула я.
Слезы кончились. Раз препираемся, значит, я почти прощена.
– Мне оно надо, быть очередной девушкой на неделю?
– Инеевая, – Клэй опять закашлялся, – девушек на неделю так не достают. Я на тебя времени и сил потратил больше, чем на всех девушек, вместе взятых. Ну и за что ты меня так? Ты готова идти на свидание с половиной академии, но не со мной!
– Извини. – Я усиленно делала виноватый вид. – Откуда я знаю, сколько ты времени тратишь на девушек? Я никогда ни с кем не дружила и уж тем более не встречалась. Лучше не пытаться, потому что ты потом вспомнишь меня за бутылочкой пива, а я… драконы если влюбляются, то крепко.
– Знаю, – вздохнул Клэй, и мы замолчали.
– Мне сложно поверить, что я кому-то нравлюсь, – вдруг вырвалось у меня и пришлось прикусить язык.
– Почему?
– Там, где я росла, не было никого, кто бы мне говорил, что я симпатичная. Или кто пригласил бы погулять. А перед глазами был пример мамы, который доказывал, что мужчины, увы, даже самых красивых и умных женщин не терпят рядом с собой долго. Откуда ж я могла знать, что далеко не все такие, как мой отец.
– А что с твоим отцом?
– Да ничего. Сбежал.
Клэй опять принялся кашлять. Так жалко его стало: горячий, больной, явно уставший после почти бессонной ночи. Так жалко, что не выдержала, уселась рядом и поцеловала в висок, зачем-то зажмурившись. Может, глупо после всех наших поцелуев смущаться, но для меня это действительно поступок, и если он его не оценит, то…
Оценил. Сделал непроницаемое лицо и отвернулся, мол, я все еще обиженный.
– Ну что мне сделать-то?! – взорвалась я.
– Не знаю, может…
– Так? – Я встрепенулась. Есть захотел? Или чай?
Ага, сейчас!
– Надевай халат лекарки и продолжай вокруг меня скакать. Сочтемся!
– Клэй, так не…
Я не успела договорить: в дверь постучали. Пришлось идти открывать, и уж точно я не ожидала увидеть на пороге госпожу Сероглазую. Я тут же покраснела и пролепетала что-то вроде «здрасте». Что она обо мне подумает!
Не знаю, подумала ли, но довольно тепло улыбнулась.
– Привет, Вил. Где там этот больной? Как его угораздило-то?
– Это я…
Дальше Клэя опять скрутил приступ кашля, и мое «виновата» потонуло среди прочих звуков.
– Понятно, – вздохнула госпожа Сероглазая. – Как дети малые, честное слово. Зря ты, Клэй, уехал. Меряй температуру, быстро!
Я улыбнулась. Мама есть мама. И то, как Клэй беспрекословно ее послушался, было очень мило. Я хотела было уж уйти к себе, чтобы не мешать, благо госпожа Сероглазая как раз принялась читать рекомендации лекарки, но тут раздался еще один стук в дверь. Пришлось пойти открывать.
– Вил! – Элис округлила глаза. – Ты что тут делаешь?
– Мы же собирались вместе пойти в академию! – вспомнила я. – Прости, Элис, у меня тут такое…
Подруга живо заинтересовалась новыми сплетнями и происшествиями в моей жизни. Как будто в театр ходит, честное слово!
– В общем, Клэй заболел, – решила я отделаться малой кровью. – Воспаление легких.
– Как?! Он же Погонщик, они здоровые, как кони.
И Элис подозрительно прищурилась, а я вздохнула.
– Мы вчера поругались, он меня поцеловал. Почти уложил в койку, а я привязала его к кровати и ушла. Окно от ветра открылось, и он часа полтора сидел полуголый в холодной комнате. Простыл. Обиделся.
По мере того как я рассказывала, глаза Элис становились все больше и больше. Она, кажется, потеряла дар речи, а когда его вернула, едва ли не на весь коридор изрекла:
– Вил, вы ненормальные! Оба! Вам обязательно друг друга калечить?
Я даже чуть-чуть покраснела, вспомнив все эпизоды с попаданием в лазарет. Я резала Клэя шипами, он отправлял меня в нокаут своими способностями. Теперь вот лежит, еле дышит. Да-а, поистине высокие чувства.
– Ладно, – решила я, – к нему мать пришла, смысл мне там сидеть? Подожди десять минут, я оденусь.
Но дойти до двери я не успела. Громкий и властный женский голос, последовавший за звуком открывшейся двери, вопросил:
– Куда?!
Я так и замерла на полпути.
– Э-э-э… учиться?
Почему-то перед мамой Клэя я себя чувствовала, как перед собственной.
– Никакой учебы, – отрезала та. – Лекарь объявила карантин.
– Зачем?! – хором спросили мы с Элис.
– У него же воспаление. Зачем карантин?
– Ты меня спрашиваешь? Не знаю, но никого не впускать и не выпускать. Давай, заходи обратно. Элис, милая, тоже можешь зайти, но три дня – ни ногой из комнаты.
Я впервые в жизни видела, чтобы человека так быстро сдуло в неизвестном направлении!
– Это тебе, Клэй. – Госпожа Сероглазая поставила слева, на столик у кровати, графин с морсом.
Потом обошла кровать и поставила такой же у моей стороны.
– Это тебе, Вил.
Я вздохнула. Ненавижу клюквенный морс! Сколько можно его пить? Второй графин, а время только близится к вечеру. Если не усну сейчас, умру, превратившись в гигантскую клюкву.
– Температура?
Мать Клэя забрала у меня изо рта градусник и удовлетворенно кивнула. Температура Клэя ее не устраивала, но она давала ему какое-то зелье, и мне казалось, кашель стал чуточку меньше. Это радовало, но соображения я свои решила оставить при себе. Зелье давали и мне для профилактики, но в меньшем количестве.
– Ну и кому ты заплатил за этот карантин? – прошипела я, когда мы сидели, давясь морсом.
– Инеевая, – Клэй закашлялся, – хватит, может? Мне вообще не до пикировок с тобой.
Вот как-то… я даже прониклась. Он выглядел таким уставшим, что не хотелось на него ругаться. Вот только…
– А почему ты всегда кашляешь, когда я задаю неудобные вопросы?
И Клэй… да, он закашлялся! Причем явно издеваясь. Захотелось взять и сделать ему что-то очень нехорошее. Однако судьба все сделала сама. Мать Клэя, пока мы хлебали морс, собиралась на ужин.
– Я заказала, вам прямо сюда принесут, как закончится ужин внизу. Отдыхайте пока.
Ее совсем не смущало, что мы валяемся на одной кровати. Удивительная женщина!
– Мам, – Клэй даже улыбнулся, – иди домой, мы в порядке. Отлежимся, зелье допьем, лекаря вызовем, в академию выпишемся. Незачем тут сидеть.
– Размечтался! – отрезала Сероглазая. – Знаю я, как вы будете лечиться. Нет уж, поживу у вас, раскладушку мне уже обещали принести к ночи. Я тебя уверяю, Клэй, под моим руководством вылечишься быстрее, и Вил не заболеет.