Генрих прекрасно знал, что дни его сочтены, хотя никто не осмеливался сказать ему об этом. Не будучи глупцом, он понимал, что от прописанных врачами лекарств нет никакой пользы и они больше не в состоянии оттягивать неизбежное. Он не боялся смерти, даже радовался — болезнь лишила его стольких жизненных удовольствий, что он уже не мог этого вынести. Главное — мирно передать трон Эдварду и чтобы коварный Хертфорд не сумел поставить себя выше остальных назначенных королем членов регентского совета. Власть, решил он, должна быть поровну разделена между всеми. Что касается его религиозных убеждений, то здесь он тоже не был глупцом и знал, куда склоняется общественное мнение. Что ж, пусть. Реформисты так реформисты. Все равно он этого уже не увидит.
Послышался тихий стук. В дверь заглянула королева:
— Как вы себя чувствуете, милорд? Вам что-нибудь нужно?
Он слабо улыбнулся. Добрая женщина… а он так и не смог стать ей настоящим мужем. Вне всякого сомнения, когда он покинет этот мир, она выйдет замуж за Тома Сеймура. Да будет она счастлива! Она заслужила достойного мужчину в постели — о более преданной, чем она, жене или сиделке он мог только мечтать, но этим их отношения большей частью и ограничивались. Но будь он проклят, если хоть на шаг подпустит этого беспутного Сеймура к регентскому совету.
— Будь любезна, Кейт, принеси вина, — ответил он, глядя, как она изящно движется по комнате, выполняя его просьбу.
Красное платье было ей очень к лицу. Она думает, будто он ничего не знает о ее тайном обращении в лютеранскую веру, понял Генрих. Что ж, пусть будет так. Кейт, Хертфорд, архиепископ Кранмер, Джон Дадли, Коукс, Чик, Эшем… все они еретики. При новом режиме они будут прекрасно себя чувствовать. Но пока… пока еще нет.
— Предстоит печальное Рождество, Кейт, — молвил король, принимая кубок. — Вряд ли тебе и моим детям доставит радость ходить вокруг меня на цыпочках, будто я уже умер.
Екатерина вздрогнула.
— Не бойся, милая, я просто пошутил, — вздохнул Генрих. — Я намерен закрыть дворец для гостей. Празднеств в этом году не будет.
— Я буду с вами, муж мой. — Она погладила его по руке. — Отпразднуем вдвоем, в тишине и покое. Вы, как всегда, обыграете меня в карты…
— Нет, Екатерина, — прервал ее Генрих. — Завтра ты, Мэри и Элизабет поедете в Гринвич, где проведете Рождество как обычно. Эдварда можно отправить в Эшридж — не хочу, чтобы он общался с толпами народу. Как бы не подхватил на зимнем холоде какую-нибудь заразу.
— Но, милорд, — возразила королева, — я хочу остаться с вами.
— Это только на праздники, — сказал король. — Нет, не спорь со мной! Такова моя воля, и ты обязана ей повиноваться. Иди собирайся, а я немного посплю. Но перед тем, как мои дети уедут, я хочу с ними увидеться.
Они стояли перед ним — две стройные девушки и мальчик, плоды шести его супружеств. На миг он представил себе Екатерину, Анну и Джейн — непоколебимо преданную ему праведную Екатерину, ведьму Анну с насмешливой соблазнительной улыбкой и милую бледную Джейн, пожертвовавшую собой, чтобы дать ему наследника.
Образы расплывались. Порой казалось, будто настоящее сливается с прошлым. Открыв глаза, он увидел Мэри, которая стояла с тем же жалостливым выражением, что было когда-то у ее матери; осторожно поглядывавшую на него Элизабет и бледного белокурого мальчика, его сына. Внезапно он понял, что может больше никого из них не увидеть.
— Подойди ко мне, Эдвард, — велел король.
Мальчик нехотя шагнул к его постели. Он никогда не видел отца в таком состоянии, и зрелище повергало его в ужас, не говоря уже о запахе.
— Ты поедешь на Рождество в Эшридж, — объявил Генрих. — Надеюсь, доктор Коукс и доктор Чик найдут чем тебя развлечь. Будь хорошим мальчиком, и пусть тебе будет весело — так повелел я, король.
— Да, сэр, — смиренно и безрадостно ответил Эдвард.
Генрих подозвал к себе дочерей.
— Вы поедете с королевой в Гринвич, — прохрипел он.
— Нет! — не сдержавшись, воскликнула Элизабет.
— Прошу вас, сэр, — запинаясь, пробормотала Мэри, — позвольте нам остаться с вами.
Король покачал головой:
— Здесь вам нечего делать, дочери мои, да и мне нужно отдохнуть. Как вам известно, я не слишком хорошо себя чувствую. Не бойтесь, я призову вас, когда выздоровею.
Но Элизабет было страшно. Она понимала, что отец очень болен и может не выздороветь; возможно, она вообще никогда его больше не увидит. Но сказать этого она не могла, так как предсказывать смерть короля считалось изменой, и потому лишь опустилась на колени рядом с братом и сестрой, принимая его благословение.
— Да хранит Бог вас всех, — произнес Генрих. — Следуйте слову Божьему и будьте добродетельным примером для каждого. Теперь прощайте, и счастливого пути.
Эдвард официально поклонился. Мэри присела в реверансе, молясь, чтобы Генрих не заметил ее слез. Однако Элизабет отважно шагнула вперед, склонилась над измученным болезнью телом и нежно поцеловала отца в лоб.
— Я буду молиться, чтобы Господь послал вам скорое выздоровление, сэр, — сказала она.
Генрих поднял взгляд и увидел в ее синих глазах слезы.
— Позаботься о брате, — прошептал он, — и о своей доброй мачехе.
Затем он махнул, повелевая им уйти.
Глава 111547
Элизабет посмотрела в высокие решетчатые окна на плывшие по Темзе лодки и далекие шпили Лондона, похожие на указывающие в свинцовое январское небо окостеневшие серые персты. Затем она вернулась к книге, украдкой откусывая от золоченого марципана, который остался от Двенадцатой ночи. Когда вошел мастер Гриндал, она быстро все проглотила.
— Сударыня, вы должны немедленно ехать в Энфилд, — доложил наставник.
— В Энфилд? — переспросила Элизабет. — Зачем?
— Мне не сообщали, — ответил тот. — Но полагаю, вам снова предстоит брать уроки вместе с принцем. Госпожа Эстли уже собирает ваши вещи.
Сердце Элизабет забилось сильнее. Почему такая срочность? Неужели отцу стало лучше и жизнь возвращалась в нормальное русло? Вряд ли умирающий король отослал бы ее прочь.
В течение долгой и холодной поездки она терзалась тревожными догадками. Сидевшая рядом с ней в экипаже Кэт предпочла ни о чем ее не расспрашивать, чувствуя состояние девочки и пытаясь поддерживать непринужденный разговор.
— Буду рада, если к нашему приезду уже разожгут огонь, — сказала она. — Мне нравится Энфилд. Может, дом там и небольшой, зато тепло, очень красиво и уютно.
Элизабет слабо улыбнулась.
Когда они прибыли на место, уже почти стемнело. Дорогу в дом освещало пламя факелов, плясавшее на ветру. Едва Элизабет вошла в большой зал, из полумрака, к ее удивлению, появился управляющий принца и потребовал, чтобы она немедленно явилась в зал для приемов.
— Его высочество, мой брат, уже здесь? — спросила Элизабет, подозревая, что ее срочно вызвали сюда вовсе не из-за уроков.
— Он прибыл сегодня днем, сударыня, — сообщил управляющий.
Дурные предчувствия Элизабет усилились, и ее затрясло. Решительно взяв себя в руки и сняв плащ, она поправила головной убор, разгладила юбку и с высоко поднятой головой направилась в зал для приемов.
Там у пустого трона на помосте стоял принц, столь же взволнованный, а с ним его дядя лорд Хертфорд. В зале были еще двое джентльменов — очевидно, советники, — а также несколько слуг.
Элизабет присела в реверансе перед принцем. Лорд Хертфорд и двое джентльменов поклонились в ответ.
— Добро пожаловать, миледи Элизабет, — тихо молвил Хертфорд.
Элизабет приблизилась к помосту, готовясь к худшему.
Граф сглотнул и откашлялся.
— Считаю своим тяжким долгом объявить вам о смерти короля, вашего отца, — произнес он со скорбной маской на лице. — Затем он упал на колени. — Сир, позвольте мне первому выразить почтение и верность его наследнику, королю Эдуарду Шестому. Король умер — да здравствует король!
С этими словами он взял Эдуарда за руку и поцеловал ее.
В ответ мальчик разразился рыданиями. Элизабет, оглушенная ужасным известием, не сразу осознала случившееся, но отчаяние брата было столь велико, что она в порыве нежности обняла его и расплакалась сама. При виде плачущих детей даже слуги начали всхлипывать и утирать глаза, а лорд Хертфорд быстро моргнул и проглотил комок.
Элизабет поняла, что больше никогда не увидит отца, не услышит его властный голос и он ни разу больше не назовет ее Бесси. Мысль, что мир уже не будет прежним, казалась ей невыносимой. Плечо Эдуарда промокло от ее слез, — казалось, они льются из бездонного колодца, и она никак не могла остановиться. Она лишилась матери и отца, стала сиротой. Она тосковала по отцу, как некогда убивалась по матери, и сердце ее разрывалось от горя.
Эдуард горько рыдал — никогда еще в жизни он так не плакал. Хертфорд озабоченно взглянул на брата и сестру.
— Успокойтесь, сир, сударыня, — сказал он, а когда они не послушались, рискнул обнять оба вздрагивающих тела, прижав их к себе.
Наконец Эдуард высвободился из его объятий и шагнул к пустому трону. С еще мокрыми от слез щеками, он торжественно взглянул на него, а затем медленно сел с необычным для девятилетнего мальчика достоинством. Глядя на него, Элизабет высморкалась в платок и собралась с мыслями. Ее брат стал королем Англии. Следовало не забывать относиться к нему с подобающим почтением. Все еще содрогаясь от удара судьбы, она низко присела.
И вдруг ей пришло в голову, что с ней случилась еще одна, не столь заметная перемена. Эдуард стал королем, а она подданной. И их жизни уже никогда не будут прежними.
Часть втораяСестра короля
Глава 121547
После смерти Генриха Элизабет осознала, что ее детство подходит к концу и пора обретать свое место в странном и угрожающем мире взрослых. Она понимала, что без защиты Генриха она оказалась предоставлена самой себе. Вряд ли она играла существенную роль в интригах Сеймуров, и в скором вре