– Леди тил Гранион, давайте так: вы меня поцелуете, а я не буду приставать к вам ночью?
Я резко обернулась, демонстрируя всё своё возмущение, а потом вспомнила, что жить мне осталось совсем недолго, и немного успокоилась. Более того, не будь на мне этого вульгарного пеньюара, сомнений бы вообще не возникло, а так…
– Алечка, у меня нехватка любви и нежности в организме, – доверительным тоном сообщил принц. – А тут ты… вся такая желанная. – Пауза и продолжение: – Не поцелуешь – точно не сдержусь. Я ведь не железный, понимаешь?
Увы, в этот миг я поняла другое – если не поцелую, то ночью и сама могу не сдержаться.
Мысль была дикая, нелогичная, но отмахнуться от неё не получилось. Перед глазами так и вставала картинка, как я воровато крадусь к дивану, на котором устроился его высочество, галантно уступивший кровать даме, и…
А дальше стало так жарко, что с языка едва не слетело заклинание ледяного ветра – очень остужающее, кстати! Именно поэтому я кивнула и сделала медленный шаг к дикарю.
Потом был второй шаг, третий… и так до самого дверного проёма, в котором и застыл Джервальт. Крепкое сжимание полотенца, чтобы ненароком не распахнулось, вставание на цыпочки и короткий поцелуй.
– Мм-м… – протянул Джер и тут же резюмировал: – Мало.
Я вздохнула и прикоснулась к его губам во второй раз. Спустя секунду отстранилась, но…
– Ладно, – сказал дикарь. – Так и быть. Сделаю всё сам.
Я оказалась в тисках его объятий раньше, чем успела опомниться. Мужское дыхание опалило губы, и мир перестал существовать. Жар, уверенные неторопливые движения его губ, наглющий язык, от танца которого стало до неприличного хорошо – так, что даже ноги начали подгибаться.
Не упала я из чистого упрямства, зато полотенце моей стойкостью не обладало… Но, когда поняла, что ткань начинает соскальзывать, случилось непредвиденное – разгорячённый поцелуем Джервальт меня укусил.
Кажется, такое уже было… Кажется, я уже чувствовала металлический привкус во рту, но сейчас… мы словно перешли какую-то границу. Я дёрнулась и вспыхнула, испытав острое желание ответить тем же, но реальность вдруг закружилась, а я словно ухнула в бездну. Вниз, вниз… в такую странную, словно живую тьму.
Страха не было. Желания закричать – тоже. Я просто падала, а когда падение прекратилось, передо мной развернулась удивительно реалистичная картина…
Вот темноту забытья разрезает вспышка, и передо мной вдруг разгорается костёр. Самый обыкновенный, разведённый прямо на земле. За завесой огня виднеются несколько тёмных силуэтов и белеет что-то большое, похожее на натянутую между верёвками простыню.
Снова вспышка… И вот уже в моих руках меч. По краям зачарованного лезвия пробегают искры защитной магии, грудь жгут активированные амулеты, а со всех сторон летят молнии – я едва успеваю уворачиваться и отбивать их.
Откуда-то справа появляется клубок из сверкающих нитей. Он слишком большой, мощный и движется слишком быстро. И я понимаю, что это конец – не успею, не справлюсь, не смогу…
В последний момент между мною и колдовским шаром возникает преграда. Ещё миг – и к моим ногам оседает парень в тёмно-серой шёлковой рубашке, щедро забрызганной кровью. На его животе зияет идеально круглая страшная дыра с обугленными краями. Бледное, уже явно неживое лицо рассечено от виска до подбородка.
Это же Морти! Только совсем юный, гладко выбритый и худощавый. С аккуратной стрижкой и накрахмаленным шейным платком.
Полумрак сумерек сменяется рассветом, и я вижу два могильных холмика на пригорке под раскидистым дубом. Тени от листвы пляшут на сооруженных из палок надгробиях. Это даже не доски – просто ветки с ободранной корой.
На моё плечо ложится чья-то рука, стискивает ободряюще, и я закрываю глаза, чтобы, открыв их, увидеть поблёскивающую в лунном свете гладь небольшого озера. Луна такая полная и яркая, что я могу разглядеть своё отражение – чумазое, измождённое, в разодранной по пояс некогда белой рубахе и с отчаянной решимостью в глазах. Я срываю с шеи все амулеты и бросаю их в воду.
Круги расползаются по всему озеру, и оно превращается в бескрайнее болото…
Шест, которым прощупываю путь, то и дело норовит выскользнуть из рук и утонуть, затянутый в трясину. Ноги вязнут в мерзкой жиже, желудок сводит от голода, и кажется, что нет смысла двигаться дальше. Что лучше просто сделать шаг в сторону, всего шаг с узкой тропки, и всё закончится. Но сзади идут другие – те, кто верит и ещё надеется, – и я упрямо бреду вперёд.
Топь сменяется чахлым кустарником, а потом и редкими, на диво кривыми деревьями. Откуда-то, словно из-под земли, появляются воины в грубой кожаной одежде. Их слишком много. На суровых лицах легко читается угроза. Это конец! Сражаться бессмысленно, но я лишь сильнее стискиваю рукоять меча.
Миг – и я уже без оружия. Посреди утоптанной площадки, огороженной кольями, дерусь с каким-то патлатым типом. Кажется, он уже пятый… Или шестой? Неважно! На моём теле нет живого места, но довольная рожа противника так бесит… И эта хамская ухмылка – я обязательно сотру её. Надо только подняться…
Уже ничего не болит. Я стою возле каменной стелы, вытянув перед собой руки, и сухонькая старушка со сморщенным, словно высохшее яблоко, лицом вырезает на моих запястьях сложные узоры. Синяя жидкость, которой заливают свежие раны, жжёт неимоверно, но даже вздрогнуть нельзя – слишком важен ритуал. Слишком значим его результат!
И я перевожу взгляд с шаманки на друзей – они все там, за границей очерченного белой галькой круга. И Кард, и Морти, и Ланс, и Рид, и Дэл. Их руки уже изрезаны, но раны заживают на глазах, а на заросших физиономиях счастливые улыбки.
Равнина, напоминающая решето: глинистая, красноватая почва чередуется с хаотично разбросанными лужами и озерцами, заполненными чем-то очень похожим на расплавленный металл. Я бегу, то перепрыгивая эти «водоёмы», то огибая их, а передо мной мелькает что-то непонятное. Почти невидимое, но только почти. Где посуше, вздымаются облачка пыли, а где земля влажная – отпечатываются следы трёхпалых перепончатых лапок.
Бросок, рывок – и в моей руке остаётся переливающийся всеми цветами радуги толстый хвост с куском шкуры. Лишившаяся хвоста крупная ящерица, длиной примерно с моё предплечье, обиженно шипит, высунув раздвоенный язык, и плюхается в ближайшую лужу.
А я улыбаюсь! Ещё немного, и у меня будет отличный плащ!
Я за столом. Рядом сидит тот тип с глумливой рожей, но он стал старше и больше не бесит. Уже не противник. Друг? Стучат барабаны и ложки, чуть в стороне горят костры и пляшут девушки с бубнами. Прощальный ужин?
Сосед вынимает из ножен небольшой кинжал, что-то шепчет и разрезает свою ладонь. Я принимаю у него клинок и наношу рану себе. Наши пальцы сплетаются в рукопожатии, кровь смешивается – печёт, почти как от шаманкиного синего зелья.
Знакомый пригорок с дубом, холмики, поросшие травой, полусгнившие конструкции из палок. Прошло целых десять лет, мы многое пережили, многое для нас изменилось, но при взгляде на эти могилы меня, как и в тот далёкий день, захлёстывают злость и боль.
А Морти стоит рядом… Нет, там в земле не он, а его брат. Как жаль, что он не дожил до этого момента. Как бесконечно больно, что погиб при той атаке. Умер, закрыв меня собой.
– Мы отомстим, – говорю тихо. Не угроза, а обещание умершему.
– Отомстим, – шелестят за спиной голоса друзей.
Опять летящие со всех сторон молнии. Ха! А я-то решил, что про нас забыли! Но нет, вы только посмотрите – встречают! Да как встречают! Весело! С огоньком!
Я снова уворачиваюсь, хотя это уже не обязательно. Магия не причинит вреда, она утратила власть над моим телом и разумом, отчего стала ласковой, как котёнок. Но та дюжина магов, что выскочила из засады в самый «неожиданный» момент, даже не догадывается, насколько всё изменилось.
Они не ждут смерти… Вернее ждут, но не своей.
Городские ворота и толпа зевак. Люди стоят вдоль главной улицы, и толпа растянулась до самой дворцовой площади. Вижу удивление на лицах подданных. Шок, недоверие, страх… и первые улыбки. Слышу залихватский свист из толпы и поднимаю руку в приветственном жесте. Улыбаюсь тем, кто улыбается мне.
Дорога – она тянется, тянется… А вот и дворец, где мне известен каждый камень. Короткая встреча с заметно постаревшим отцом, крепкие объятия. Мои старые-новые покои, заваленный яствами стол и хорошенькая блондинка в безобразном балахоне – мелкая, перепуганная и смешная…
Стоп! Это же… я?
Я не просто проснулась, а подскочила на постели как ужаленная. Застыла, но тут же опомнилась и принялась вертеть головой, пытаясь выяснить, где нахожусь.
Осознание пришло быстро, а вот память возвращалась рывками и с запозданием – прошедший день вспоминался со скрипом. Наша прогулка по резиденции Совета, кафе и разыгранная там сцена, газета в руках Иофании, смертельная ловушка, ужин, географический атлас королевства, и… Так! Подождите! А что за…
Я со стоном упала обратно на подушки и крепко зажмурилась. Перед мысленным взором проносились картинки из странного то ли видения, то ли сна.
Нет, наверное, всё-таки сон, но насколько реалистичный! И почему-то ускользающий. Я вроде помнила, причём чётко, до мелочей, но чем сильнее пыталась сосредоточиться на увиденном, тем туманнее оно становилось. Ещё несколько секунд, и от картинок не осталось вообще ничего. Они словно растворились в сознании, ушли в недосягаемые глубины памяти. Зато эмоции никуда не делись – они были смешанными: и радость, и какая-то пронзительная грусть.
Я лежала, по-прежнему пыталась осознать и дотянуться, но тщетно. Пришлось глубоко вздохнуть, отодвигая мысли о сне и обещая себе, что чуть позже обязательно к этому вернусь.