Через десять минут подъехали первые телевизионщики, потом подтянулись остальные, отчего неразбериха только увеличилась. Я сидела на ступеньках офиса, с философским видом наблюдая происходящее. Позвонил Лялин.
— Как дела?
— Лучше не бывает, — бодро ответила я.
Я приехала домой уже утром. Грустный Сашка бродил по кухне, Тимур спал, сбросив плед и раскинув руки. Я присела рядом и погладила его взлохмаченные волосы. Недавняя эйфория уступила место страшной усталости. Я положила голову на подушку и не заметила, как уснула, а проснулась оттого, что Тимур заворочался, открыла глаза, и взгляды наши встретились.
— Привет, — сказала я.
Он нахмурился, взглянул на часы и вновь посмотрел на меня. Потом тяжело поднялся. Его слегка пошатывало, он тряхнул головой, потер лицо руками.
— Как себя чувствуешь? — вздохнула я.
— Ты, конечно, считаешь, что поступила правильно, — усмехнулся он.
— А у меня был выбор?
— Был, — кивнул он. — И ты свой сделала.
Он пошел к входной двери, а я сказала вдогонку:
— Посмотри сегодня новости.
— Обязательно.
— Тимур, — бросилась я за ним, бог знает на что надеясь.
— Стой, где стоишь, — предупредил он. — У меня не то настроение, чтобы проявлять благоразумие.
Я хотела схватить его за руку, наплевав на предупреждение, и схлопотала пощечину.
— Это была твоя последняя выходка, — сказал он. — Ты сделала свой выбор, я свой.
Он поспешно вышел из квартиры, а я усмехнулась:
— Спасибо, что не убил.
Предаться меланхолии мне не дали, почти сразу начались звонки. Приняв душ, я спешно отправилась в контору, дел было невпроворот. Позвонил Лялин.
— Скверная новость. Среди арестованных Каримова нет. Валя тоже исчез.
— Что с Абрамовым?
— Он был в своем офисе. Но с ним не поговоришь, раз он труп.
— Неужто застрелился?
— Ага. Со второй попытки.
— Это как?
— Одной пули в голову ему показалось мало, и он выпустил вторую.
— Бывает. Его таинственный помощник тоже исчез?
— Само собой.
Узнаю своего друга. Абрамов мог вывести на его след, а Лукьянов этого ох как не любит.
— Что ж, победа не всегда бывает полной, — философски заметила я.
— Шумиху мы устроили будь здоров, теперь главное, что будет завтра.
— Нас запишут в герои.
— Ага. Лишь бы по шее не надавали.
На работе бедлам продолжался. В три часа спешно собрали пресс-конференцию. Самая крупная за последние несколько лет партия наркотиков оказалась в руках правоохранительных органов. Пока высокие чины, выпятив грудь, вещали о героических буднях, я подпирала стену неподалеку, нашла взглядом Луганского и ему подмигнула. Он ответил тем же, с трудом скрывая улыбку. Мы намеренно держались друг от друга подальше, но чувство было такое, будто он стоит рядом. И я вдруг подумала, что друзей у меня прибавилось, по крайней мере на одного человека. Наверное, и врагов тоже, куда без них? Дед расточал предвыборные улыбки, а после пресс-конференции пригласил меня отобедать. Я с радостью согласилась, хотя едва стояла на ногах от усталости. Уписывая за обе щеки заливное, я поведала Деду о ближайших планах: отдохнуть, оздоровиться и всерьез заняться курсами молодых матерей.
— Не знал, что у тебя есть связи в ФСБ, — заметил Дед с насмешливой улыбкой.
— У меня? Откуда?
— Значит, все-таки Лялин?
— Его и в городе-то не было, — обиделась я. — Не пойму, на что ты намекаешь? Я здесь совершенно ни при чем. Ты же слышал: сверхсекретная операция, руководство осуществлялось из Москвы, наших в известность поставили перед самым началом… Я вообще обо всем узнала от знакомой журналистки, она подняла меня среди ночи, хотела проверить информацию, думала, ее разыгрывают.
— Но мне ты не позвонила, — глядя мне в глаза, заметил Дед.
— Решила сначала сама разобраться, а там такое…
— Значит, руководили из Москвы… что ж. Луганский молодец. Признаться, не ожидал.
— Луганский? — выпучила я глаза.
— Ладно, кончай, — отмахнулся он и, помедлив, спросил:
— Хочешь, кое-что скажу?
— Если это не нанесет удара моему девичьему самолюбию.
— Не нанесет. Я тобой горжусь. Нет, серьезно. Вот только не могу понять, что нам мешает быть вместе. Я не свою квартиру имею в виду, а вообще… — Он вздохнул, глядя куда-то поверх моего плеча. Я молчала, но он и не ждал ответа, зная его лучше меня. — Говорят, там были люди Тагаева, — ожил Дед.
— Ага, сшивались неподалеку. Теперь объясняются, что делали в неурочное время в таком неподходящем месте. Отбрешутся. Они привычные.
— А сам Тагаев?
— Что — сам Тагаев?
— Его там не было?
— Понятия не имею. Может, правда его ребята оказались там случайно? В заварухе они не участвовали, хотя есть у меня подозрение, что чужое добро надеялись прикарманить, но, поняв, что к чему, решили тихо отсидеться.
— Выходит, ему повезло.
— Если он руки погреть надеялся, вряд ли согласится с твоим утверждением.
Дед вдруг засмеялся, прикрыв лицо рукой, и смеялся до тех пор, пока нам не принесли десерт.
Все следующие дни я была завалена работой, потом страсти пошли на убыль, и о недавних событиях стали забывать. День города прошел с большим успехом, я считала, что в этом была и моя заслуга. Из командировки вернулся Лялин, затем Вешняков, и мы отметили нашу победу, не забыв пригласить Луганского. Конечно, следовало бы пригласить тех, кто победу эту ковал, но Лялин даже нам не пожелал назвать своих друзей в ФСБ, а Луганский, должно быть, заразившись его скрытностью, умолчал о своих, но мы с Артемом не обиделись. Весьма гордые собой, мужчины выпили более обыкновенного, мне же гордиться пришлось на трезвую голову.
Через неделю позвонил Артем и рассказал, что Сергеев наконец смог поговорить с Леной Зотовой, девушка утверждала, что о банкноте она знает не больше других, то есть только то, что Симушин выхватил из рук какого-то мужика бумажник, в котором эта самая банкнота находилась. Так что мое предположение, что бумажник Симушина кто-то надоумил украсть, подтверждения не нашло. Кто и по какой причине убил Бокова, тоже оставалось неясным. Сергеев считал, что сделал это скорее всего Алик Каримов, а вот мотив преступления мы теперь вряд ли узнаем.
Если честно, в тот момент меня все это мало волновало. После недавних событий, потребовавших напряжения всех моих сил, размеренная спокойная жизнь казалась какой-то нереальной и вроде бы даже лишенной смысла. Я как будто ждала чего-то. Покопалась немного в себе и поняла: я жду звонка Лукьянова. Зная его характер, была уверена: он непременно объявится. Но, оказавшись в проигрыше, звонить он не спешил. А может, просто предпочел побыстрее покинуть город, и ему было не до звонков. Проигрывать он не любил.
С Тагаевым мы не виделись, и надежд на то, что он позвонит, я не питала. Последние дни перед декретным отпуском я усиленно загружала себя работой, потом решила, что отпуск мне и вовсе ни к чему, то есть я вполне могу еще поработать, раз чувствую себя прекрасно. На самом деле я понятия не имела, что буду делать целыми днями в своей квартире, которая навевала тоску, лишь только я переступала порог. Вешняков с Лялиным взяли за правило навещать меня чуть ли не ежедневно. В одно из таких посещений я спросила Артема:
— Что там со свадьбой?
— С какой? — не понял он.
— Не с моей, разумеется, раз замуж никто не берет.
— Можно подумать, что ты об этом только и мечтаешь, — фыркнул он.
— Откуда тебе знать про мои девичьи мечты, — усмехнулась я.
— Похоже, свадьбы не будет, — ответил он серьезно, косясь на меня.
— Что так?
— Вот уж не знаю. Заявление он забрал, с девушкой расстался.
— Неужто пребывает в одиночестве?
— Я у него в ногах со свечкой не стою, — обиделся Артем. — Говорю то, что знаю, а знаю то, что люди болтают. Видят его с разными бабами, то с блондинкой, то с брюнеткой. Есть даже рыжая. Тебе это интересно?
— Не очень.
— Чего же тогда про свадьбу спрашиваешь?
— Любопытно.
— А если я тебя кое о чем спрошу, ответишь?
— Попробуй.
— Ты его любишь? — помедлив, задал он вопрос.
— Вешняков, куда это тебя понесло? — нахмурилась я.
— Значит, не ответишь, — кивнул он.
— Умные люди говорят, чтобы брак был счастливым, надо смотреть не друг на друга, а в одну сторону. А мы смотрим в разные. Так что любишь, не любишь — значения не имеет.
Вешняков загрустил, приглядываясь ко мне, потом вроде бы приободрился.
— Ты справишься, — подмигнул он. — Будешь сумасшедшей мамашей, которая души не чает в своем чаде. Для баб вообще дети главное. Вот взять мою, к примеру…
Дед тоже часто наведывался, иногда оставался ночевать. В выходные мы ездили на дачу. Недавние события становились прошлым, я все реже думала о них. Однажды, вернувшись из поликлиники, отправила эсэмэску Тимуру: "У тебя будет сын". Он не ответил, что меня не удивило. Ночью я долго ревела, обнявшись с Сашкой, злясь на себя за эти слезы: глупая бабья жалость к себе и своему ребенку. И вполне банальное желание, чтобы кто-то был рядом, чтобы стены квартиры не давили, а ночи не казались такими длинными.
"Через год в этот день у меня будет совсем другая жизнь", — утешала я себя, глядя в потолок. Время катит себе дальше, и нет ему никакого дела до наших страстей.
Октябрь выдался дождливый. Возвращаясь с работы, я заехала в супермаркет. Было поздно. Из-за дрянной погоды стоянка перед магазином пустовала. Забыв зонтик, я бежала к машине с двумя пакетами в руках, закинув на плечо сумку и втянув шею в воротник куртки, возле машины взяла пакеты в одну руку и стала доставать ключи. И в этот момент что-то твердое уперлось мне между лопаток и хриплый мужской голос произнес:
— Прогуляемся, красавица. Попробуй дернуться, и пристрелю.
— Я с тобой хоть на край света. Ты, главное, не нервничай, — ответила я, ощущая тягучую пустоту внутри. А еще пыталась сообразить: что происходит? Уличный грабитель с пистолетом? Чушь. Тогда что?