Оставалось умилиться.
И пустить слезу.
Вместо этого Ричард поднял камень.
Гули крупны, но трусоваты изрядно. Была бы стая… к счастью, стае здесь не прокормиться. А с одиночкой Ричард как-нибудь да справится. Вот только…
…белесое пятно не двигалось.
Но время уходило.
— Оливия! — голос все-таки дрогнул, и тварь обернулась.
Зарычала.
Эта же… лайра, Боги ее задери, вместо того, чтобы просто сделать, что ей говорят, обняла тварь. Еще бы поцеловала ее в слюнявую пасть.
Гуль улыбался.
Широко.
Издевательски.
— Оливия. — Ричард сжал камень, прислушиваясь к себе. Сила оставалась, как и стена внутри, не позволяющая ею пользоваться. — Пожалуйста. Это место… не самое подходящее для споров. Поэтому просто встань и пойдем.
— Ты его…
— Да не буду я его трогать!
Гуль поднял оба уха. И нос — а падаль они чувствовали за пару миль, как и запах крови, — задергался. Щетина на загривке встала дыбом. И из горла вырвался утробный рык.
— Клянусь… у нас здесь есть проблема посерьезней…
Оливия, к счастью, спорить или передумала, или, что куда вероятней, решила отложить спор до лучших времен. Она встала.
— А теперь быстро… очень быстро, но стараясь не делать резких движений, идем… нет, за меня хвататься не надо, руки у меня должны быть свободны.
Ричард вытащил клинок, вид которого гуль встретил раскатистым рычанием. Причем явно одобрительным. А затем, оглянувшись, потрусил по тропинке. Остановился. Оглянулся. Рявкнул.
— Видишь, он хороший, — Оливия подобрала юбки.
— Просто лапочка…
— Не злись. Руки болят, да?
Болят. Удача, что вообще слушаются. Настой хорош тем, что приглушает чувствительность, вот только действует часа два от силы. И Ричард уже вполне явственно ощущал эхо боли.
Плохо.
Проклятые гончие слепы и лишены нюха в прямом смысле слова, а вот чужие эмоции они ощущают остро.
Страх?
Да, Ричард боялся. Он был разумным человеком, которому совершенно не хотелось быть разорванным древней тварью.
Боль?
Куда без нее…
Еще обреченность, которую он давил в себе. Никто не уходил от гончих? Тогда Ричард станет первым… у него получится, Богов всех ради.
— Идем. — Он решительно зашагал за гулем.
Оставался хороший такой шанс, что ограда остановит тварь. Но до ограды и до вожделенной калитки нужно было еще добраться.
Шаг.
И два.
Оливия молчит.
Догнала гуля. Положила руку на загривок… тварь огромна, ей и наклоняться не пришлось. Идут вместе… оглянулась. Пожала плечами, мол, видишь, до чего замечательная собака…
…кажется, она понятия не имела о том, кто такие гули.
И о вывертнях не знала… ладно, вывертни, они и вправду встречались не так часто, как и каюши, но гули… гули время от времени заводились на каждом кладбище. Откуда они появлялись? Возможно, правы были те, кто говорил, что в гулей превращаются животные, отведавшие измененной магией плоти.
Не важно.
Главное, что о них знали и дети, и благородные лайры.
Кроме одной.
Откуда она взялась? Босая. Растрепанная. И в странном наряде, который Ричард очень хотел бы рассмотреть поближе. Лайра? Несомненно. Тонкая кость. Правильные черты лица. Темные волосы. Яркие глаза… нет, в ней явно текла благословенная — или проклятая? — кровь. Но меж тем собственный дар Оливии был слаб, здесь Ричард не мог ошибаться.
Сплошные вопросы.
И один гуль.
Тварь остановилась и заворчала. Что впереди? Не важно, дорога к калитке одна…
Оливия открыла было рот, но не произнесла ни слова, повинуясь жесту Ричарда. Проклятые гончие и слуха лишены… так говорили. Проверять сказанное на себе Ричард не хотел.
Он вглядывался в сумерки, пытаясь разобрать хоть что-то…
Пустота.
Тени и снова тени.
Одни неподвижны. Другие… сложно разобрать в этой пляске, что есть фантом остаточный, а что — фантазия Ричарда… нет, на кружение теней смотреть не стоит. Фантомы способны лишить силы и мага, не говоря уже о простом человеке.
Ричард сделал шаг.
Сделал бы, но гуль не позволил.
Он оскалился и зарычал, низко, глухо.
— Не надо туда ходить. — Как ни странно, но это рычание нисколько не испугало Оливию, она и руки-то с загривка не убрала, лишь потрепала тварь, этак одобрительно.
— Другой дороги здесь нет.
— А если…
Могилы в сумерках были видны. Но плутать среди них… в одиночку Ричард рискнул бы, если бы, конечно, силу его ему вернули. Но не с Оливией.
— Нет.
Эти тропы любят завести.
Гуль не собирался уходить. Стоит. Скалится. Смотрит в глаза. Прежде эти твари избегали прямого взгляда, а нынешний… необычен. Да, не более необычен, чем то, что происходит здесь и сейчас.
— Он нас выведет.
Убежденности Оливии он завидовал.
— Или заведет, — спокойно ответил Ричард. — Чтобы потом полакомиться нашими костями… свежее мясо лучше падали.
При упоминании о падали Оливия заметно побледнела.
— Упадешь в обморок, на себе не потащу…
Потащит.
И на себе. И за собой. И оба погибнут, но оставить человека… он клятву приносил и сдержит, пусть ценой собственной шкуры.
Гуль заскулил и царапнул лапой землю. А когти у него хоть и короткие, но мясо рвут.
И раны потом гноятся.
— Ричард, — Оливия говорила, глядя в глаза, — если вперед нам нельзя, то больше ничего не остается. Я понимаю, ты знаешь об этом мире больше, чем я…
Сущая правда. И хорошо бы ей осознать, что знание это не раз и не два спасало Ричарду жизнь.
— Но поверь, пожалуйста, мы должны идти за ним… у меня то же предчувствие, которое привело сюда…
Ложь.
И ведь как уверенно… впрочем, все они, благородные лайры, с младых лет постигают тонкое искусство обмана.
Оливия отвела взгляд.
— Что ж, как хочешь… — и решительно шагнула в круговерть теней.
Идиотка!
— Стой!
Крик его всколыхнул кладбищенское серое марево, но и только. Останавливаться Оливия не собиралась. И что Ричарду было делать? Позволить этой дурочке свернуть себе шею? Или героически погибнуть, пытаясь спасти ее?
…и не только ее. Артефакт она не вернула.
Ричард матюкнулся, благо ситуация располагала, и шагнул следом.
— Оливия…
Он видел ее, такую обманчиво близкую. Полосатое нелепое платье с широкой юбкой, переломанный зонт, который она все-таки не выбросила, и серую тень рядом.
Гуль не делал попыток напасть.
Он вел.
И даже позволил Ричарду догнать их.
Узкая тропа вилась среди могил, кидая петли, как обезумевший заяц. И зайцем Ричард себя чувствовал. Он давно отвык быть добычей. Нет, он был далек от мысли о своем всемогуществе, скорее уж здраво оценивал собственные силы.
Слишком здраво, чтобы надеяться на успех.
Но надежда — это все, что у него оставалось, раз уж… Ричард осторожно потянулся к своей силе. Нет, не вернулась… не вернули.
— Оливия…
Она оглянулась.
— Когда мы выйдем… если выйдем, я самолично тебя выпорю.
Гуль захихикал. Смех у него был омерзительно человеческим. А в следующее мгновенье тропа оборвалась у кружевной ограды, за которой виднелся белый купол мавзолея. Надо же… редкость какая… если память не изменяла, а Ричарду она не изменяла никогда, мавзолеи ставили особам императорского рода. И хоронили таковых преимущественно в древнем Коште, который ныне столица…
Ограда тускло мерцала.
Защитное заклинание?
И даже купол…
И гуль завертелся, а потом сел на плоский зад и заскулил.
— Если ты думаешь, что я могу его взломать…
Мысль была неплоха.
Мавзолей, конечно, не самое приятное место, но вот если получится пробраться внутрь… и если внутри действительно тихо, как сие утверждает то самое внутреннее зрение, оставленное Богами то ли шансом, то ли издевкой… ночь провести.
Дождаться рассвета.
И там уже…
Ричард протянул руку, и ограда зашипела, а кованые змеи, обвившие прутья, ожили. Они поднялись, расправляя чугунные капюшоны…
— Не люблю змей, — тихо сказала Оливия.
— Раньше надо было думать…
Слепое пятно, за которым Ричард следил, сдвинулось. И ожило.
Не пятно — черная воронка.
Тварь.
И вряд ли случайная… она двинулась по широкой дуге, вдоль стены, словно обходила эту стену дозором… а если тварь посажена здесь именно затем, чтобы стеречь амулет? Проклятые гончие тоже появились уже после войны. И по некоторым оговоркам можно судить, что созданы они были именно имперскими магами…
Созданы.
И выпущены в мир.
— До стены нам не дойти. — Ричард повернулся к ограде.
Будь его сила с ним, он бы… нет, вряд ли победил бы… последнюю гончую загоняла полновесная звезда боевиков при поддержке троих некромантов.
Но он хотя бы попробовал уйти.
И…
И вдруг бы да получилось?
А теперь… теперь ему остается пялиться на ограду и думать… думать… должен быть способ… змеи покачивались, не пытаясь атаковать, но и не исчезая.
Гуль крутился.
А потом исчез, чтобы появиться по ту сторону ограды. Лаз? Лаз был, под стеной. Узкий. И тесный. Но человек пролез бы… попытался бы пролезть, потому что стоило наклониться, и змеи переместились. Понятно. Охрана игнорирует животных, а вот люди — дело иное…
— Вот и все…
Ричард спиной чувствовал внимательный взгляд.
Тварь была рядом.
Не спешила.
Почему? Или они и вправду разумны. По-своему? И теперь гончая развлекается. Здесь не так много развлечений, если подумать, так к чему торопиться? Охота доставит ей удовольствие.
Жертва бежит.
Гончая позволяет ей думать, что спасение близко. То приближается, то отстает, гонит к стене, к калитке, а потом… нет уж, Ричард не собирается доставлять ей такое удовольствие.
Он повернулся к змеям спиной.
Вытащил клинок.
Смешно… и обидно. Он ведь был прав! И теперь, с монетой, мог бы доказать свою правоту. И дело даже не в доказательстве, а в том, что появился бы реальный шанс остановить волну.