— В болоте тихо, да жить там лихо… некогда альвинов было много… много больше, чем сейчас… целая страна, которая к несчастью привлекла внимание Империи…
— Ее внимание привлекало все уже самим фактом своего существования.
Тихон встал и раздраженно вытер руки о рубашку. Грязнее она от этого не стала. И следовало признать, что закопченная, пестрящая пятнами солярки и копоти, она резко дисгармонировала с нынешним образом альвина горделивого.
Это выражение лица.
Разворот плеч.
Осанка.
— Они пришли. И сожгли наши леса. Сравняли города с землей, а саму землю отравили… они уничтожали нас, гнали, как животных…
— И как к животным относились же, — Альер не собирался молчать.
Он исчез, чтобы появиться в оглушающе ярком обличье себя же, но взрослого.
Он уселся на кресло, закинув ноги на стол. Узкие ступни, длинные пальцы… не стопа — само совершенство. И кривоватый мизинчик это совершенство нисколько не портил, скорее уж придавал ему изюминку.
Тихон тряхнул головой:
— Не злись, альвин, ты же понимаешь, что я-то не имею отношения к той войне. Она и закончилась-то еще при моем прапрадеде… если не ошибаюсь, вы подписали мир.
— Позорный. — Грен все-таки поднял алмаз. — Мы откупились камнями. Вот этими… копи Тары, больше нигде не встретишь подобных. А это — знаменитая Заря Бухтенваррер. Их почти истощили… вот это… не берусь сказать, прозрачные часто встречаются, чтобы назвать конкретную жилу… к счастью, у нас были алмазы. Изумруды. Сапфиры. И многое, что, с одной стороны, было нужно Империи, а с другой…
— С другой — в подземельях было тесно и неуютно. Подгорную войну мы не проиграли, но понесли такие потери, что мой прадед предпочел договориться… — На ладони Альера появился огромный камень, который, честно говоря, выглядел слишком большим, чтобы поверить, будто он настоящий. — Мы отозвали земляных червей и прочих арвантов, созданных специально для этой войны. И даже признали ваше право решать собственные ничтожные дела, не отвлекая внимание Императора от занятий действительно важных…
— Пьянства и разврата. — Тихон встряхнул пальцами, и дух исчез. Чтобы появиться вновь уже рядом со мной.
— Оливия, он меня обижает!
В глазах трехлетнего мальчишки появились слезы, призрачные, как и камень.
— Это еще надо разобраться, кто и кого обижает, — проворчала я. — Оба хороши…
— Мы платили камнями. Альвины… собой.
Грен смахнул алмазы на пол.
— Старейшие уходили добровольно, чтобы дать шанс детям. Двое… обязательно связанные узами брака… таково условие. В первый день весны… первый день весны и ныне траур… роща белых ив еще жива. Дерево за ушедшего… и у каждого есть имя.
— А что я? — Слезы на глазах Альера тотчас высохли. — Этой страницей нашей истории я вовсе не горжусь. И не я составлял тот договор. Император… с него тоже требовали. Альвины — ценный материал. Так мне говорили.
— Материал?!
Тихон вскинул руку, и Альер исчез.
— Вот так будет лучше…
— Ты… — Я тронула каплю, прилипшую к моему запястью. Камень нагрелся. И вряд ли это было хорошо.
Тихон махнул рукой и сел. Подвинул кувшин с вишневым компотом, налил себе…
— Этот поганец кого хочешь до ручки доведет, — произнес Ричард.
И пустую тарелку отодвинул.
Глаза прикрыл.
— Но изгонять его не стоило…
— Изгнать его насовсем у меня сил не хватило бы. — Тихон провел ладонями по лицу. — Прошу простить меня, Оливия, за эту вспышку гнева, неподобающую существу разумному. Я обещаю, что впредь постараюсь лучше контролировать свои эмоции. А сейчас, если вы позволите, я бы занялся нашим общим другом. Меня несколько беспокоит его нынешнее состояние…
И поклон еще отвесил.
Грациозный.
Вот так…
— Ни стыда, ни сорому, ни в какую сторону, — пробурчал Грен, когда за Тихоном закрылась дверь. Ричарда альвин пропустил вперед.
В гостиной стало тихо.
И неуютно.
Свечи и те раздражали неуместной яркостью, хотя раньше мне нравилось смотреть на огонь.
А теперь вот Грен еще…
— Это я не про тебя… это про имперцев. Вековая мудрость подгорного народа.
Глава 24НЕКРОМАНТ И АЛЬВИН
Ночь была на диво хороша.
Спокойна.
Небо темное, ясное. Звезды россыпью. Ветерок прохладу несет, дурманит… и в голове пустота, ясность. А значит, все само прошло. И не нужна Ричарду помощь.
Именно.
— Я в порядке, — сказал он Тихону, который держался рядом.
Молчал.
И в молчании этом почти растворился в окружающем мире. Альвины такие, сольются с пейзажем, мимо пройдешь и не заметишь, даже этого, который на своих собратьев не похож.
— Прости, мой друг, но ты не в порядке. — Тихон присел на землю. Ноги скрестил.
Вздохнул.
Поднял камешек, самый обыкновенный, не драгоценный. И на камешек же поставил. Полюбовался сооружением. И добавил еще один. Этак он мог играться часами.
— В порядке… ничего нет. Я больше не хочу убивать, и значит…
— Мне ль говорить, что она затаилась.
Даже не повернулся, поганец этакий… затаилась? Где затаилась? В голове Ричарда? Чушь какая… Тихон просто ждет и не дождется, когда сможет в голову залезть и в этой голове устроить порядок по своему желанию.
Альвинам нельзя доверять.
Они ненавидят людей.
— Она тебе говорит, что мне не стоит верить. — Тихон поставил семь камней. И вот как у него получается-то? Камни самые обыкновенные, округлые, но кривоватые, а ведь поди ж, держатся. — Я тебя не ненавижу.
— А кого ненавидишь?
— Наверное, никого… ненависть — чуждое нам чувство.
Ну да… а Ричард взял и поверил.
— Ненависть разрушает суть, — Тихон приложил ладонь к груди. — А это убивает. Не духовно, как вас, но физически. И ту войну мы проиграли, потому что не могли воевать. Мы создавали препятствия. Взращивали леса, полные ловушек. Выпускали в мир животных, которые… которые были все одно животными. Ты встречался со жвирклом. Но не им равняться с восставшими тварями имперцев. Наши леса горели. Наши животные становились основой для новых созданий. А мы сами… мы пытались убивать, но… каждая смерть изменяла, отравляла наш собственный дух.
О да, бедные альвины…
Жалости не было. Было глухое раздражение.
Война? На войне не бывает такого, чтобы к сопернику испытывали жалость. А уж страдать по погибшим имперцам…
— Не знаю, почему нас вообще не уничтожили. — Ладонь Тихона застыла над башенкой из камней. — Возможно, им понадобились наши силы… или кровь… или… альвинам можно найти применение.
…да, об этом упоминалось в некоторых трактатах. Жаль, что Ричард отнесся к упоминаниям несерьезно…
— Я не должен был злиться. Гнев разрушает. — Ладонь сжалась в кулак, и башенка, будто лишившись внутренней опоры, рассыпалась. — Она не ушла, Ричард. И ты не в порядке.
Что?
Снова… нет… Ричард здоров. И бодр, настолько, насколько он может быть здоров после трехдневного бодрствования.
Он развернулся, намереваясь скрыться в махине.
Надо будет вовсе убраться.
Конечно.
Он заберет свою долю… половину? Ладно, Ричард согласен и на меньшее. Ему хватит.
Заберет.
И уйдет.
У него своя дорога и… додумать он не успел, хотя почти уже поймал чудесную, совершенно гениальную мысль, когда прохладные ладони альвина коснулись висков. И вместе с ними пришла тьма.
Сладкая.
Убаюкивающая… ничего, Ричард не станет спать.
— Не стоит сопротивляться, друг мой, — голос альвина доносился издалека. — Я не собираюсь причинять тебе вред… я хочу лишь помочь.
Ложь. И оба знают, что это ложь… и Ричард не собирается ее слушать. Он просто… просто позволит тьме обнять себя. Она ласковая и мурлычет, как древняя матушкина кошка, которая перебрала все сроки кошачьей жизни, а все одно не спешит уходить… да, именно… тьма-кошка коснулась лба, щекотнула усами губы. Спи, Ричард, позволь тьме напеть тебе сны…
…о долине.
…о доме с каменным первым этажом. А второй — из красного бука, который не горит и не гниет. Ты сам вырежешь пять защитных рун…
…подвал будет, конечно, будет… с ледником… где еще хранить мясо? Колбасы… и бочонки со светлым пивом. Ты ведь сам будешь ставить его так, как учил дядька… и в этом доме найдется место…
Тьма напевала. У нее была тысяча голосов, и песня получалась волшебной. Вот только за всем этим волшебством Ричард не забыл о главном.
…он некромант, который подошел к грани.
Заглянул за грань.
Увиденное испугало, но… только ли испугало?
Тихон осторожно положил Ричарда на постель и пледом укрыл. Отстранился, окинул лежащего некроманта придирчивым взглядом и подоткнул уголки пледа.
Хорошо, руки на груди складывать не стал.
И без того вид у Ричарда был… специфический. Бледен. Бездвижен. Тянуло подойти и проверить, есть ли пульс.
— С ним… все будет в порядке?
Все-таки Ричард, пусть и изрядная заноза, а мне жизнь спас.
— Настолько, насколько это возможно. — Тихон положил ладонь на лоб спящего некроманта и закрыл глаза. — Нельзя погружаться во тьму и не замараться этой тьмой.
— Патетично, — голос Альера раздался у меня в ухе. Левом, что характерно. Я даже оглянулась, но показаться в призрачной плоти дух не рискнул. — Говоря проще, наш приятель слишком часто и подолгу подходил к краю. А это чревато всякого рода… неприятностями. Думаешь, мои предки сами с ума сходили? Нет… и у души есть предел. У одних больше, у других меньше… главное, что редко кто осознает момент, когда за этот предел ступает.
Тихон провел сложенными щепотью пальцами по кривоватой переносице Ричарда и тихо произнес:
— Мы не позволим ему зайти слишком далеко.
— Если получится, — отозвался Альер.
Я все-таки подошла.
Ричарда было жаль? Нет, не жаль. Он не из тех мужчин, которым жалость нужна, скорее… я волновалась. Именно. Это нормально, волноваться за человека, пусть и не самого близкого и даже не дорогого, но просто человека.