К чему именно, уточнять не стал.
И ладно.
Ричард подчинился. Вода была упоительно холодной. Сладкой… и немалого труда стоило ограничиться одной проклятой каплей. Тоже сладкой. Она растеклась по языку, опалив тот легкой горечью. И язык занемел.
Ненадолго.
— Интересно, — одновременно произнесли Ричард и Альер.
— Что? А… склеп… да, непонятно, зачем его было в этом захолустье ставить… но дядюшка разберется… а ты не заглядывал?
— Куда?
— В склеп. — Ульрих раздраженно постучал ноготком по столу. И замолк: лакей подавал закуски.
Фазаньи крылышки в остром соусе.
Оленина вяленая.
Темный сыр с налетом благородной плесени, от запаха которого Ричарда слегка замутило. Икра белужья. Яйца перепелиные подкопченные, что-то еще, что Ричард вовсе не опознал.
— Это запеченные марканы, — Альер пришел на помощь. — Слизни такие. Весьма себе неплохи на вкус.
Спасибо за предупреждение, но слизней Ричард есть не станет.
— А в воде у тебя «доброе слово». Говорил же, травить ни к чему…
«Доброе слово»? Надо же, потратились. И даже лестно… не сказать чтобы вовсе редкость редчайшая, эликсир сложносоставной, а потому дорогой весьма.
Не яд, нет.
На тело он вообще благотворно воздействует. Кровь там разжижает, сердечный ритм выравнивает. От бессонницы помогает… сплошная польза, хотя с бессонницей Ричард и сам справляется неплохо. Но все это — побочные эффекты. Единороги, чьи волосы использовались на втором круге упаривания, вообще твари крайне полезные…
— Значит, в склеп ты не заглядывал? — повторил вопрос Ульрих, поддевая на вилку полупрозрачное тельце маркана.
— Нет, — солгал Ричард.
Главное, что «доброе слово» способствует тому, что человек, его отведавший, проникается к собеседнику неизъяснимой симпатией. И в разговоре теряет всякую осторожность.
Любопытно.
И ведь Ульрих действительно ждал… готовился загодя… и значит, с персоналом договаривался, иначе как? Он не прикасался к стакану Ричарда. К бутылке. К воде… ко льду…
— …думаю, ты прав. Лезть туда не стоит без подготовки… хотя, конечно… говорят, в таких вот склепах не только хоронили… я и представить не могу, что там, внутри…
И вновь выжидающий взгляд.
А еще жажда, накатившая вдруг. Во рту пересохло, и так, что язык к небу прилип.
— …этот поганец и ментальной магией балуется, — не то возмутился, не то восхитился Альер. — Ничего… сейчас мы его…
— Золото… алмазы… — Ульрих говорил и не спускал с Ричарда внимательного взгляда.
Значит, подозревает?
В чем, в том, что Ричард склеп вскрыл? В конечном счете это не запрещено… то есть те, которые нынешней династии принадлежат, конечно, под охраной. Вскроешь и попадешь под статью об оскорблении короны, а вот старые склепы — честная добыча.
Если, конечно, хватит сил управиться.
— Да уж, — рука Ричарда дрогнула, и бокал вдруг рассыпался. — Проклятье!
— Твою ж… — Ульрих вскочил, и глаза его сузились. — Это что за… эй ты, что у вас тут…
— …и ругаться он не умеет, — меланхолично заметил Альер.
— Будто ты умеешь.
— Умею.
— Откуда?
— Да… как тебе сказать… думаешь, все, кого со мной похоронили, приняли сие смиренно?
Лакей, извиняясь и кланяясь, подал новый бокал, но пить расхотелось, как и есть. Слизни, перепела… обождут.
— Ульрих, — Ричард вытер кровящую руку салфеткой, которую, не особо чинясь, сунул за пазуху. — Что тебе от меня надо?
Настолько надо, что ты торчишь в Шимазе, которая — и это заметно — раздражает тебя, такого сиятельного, своей провинциальностью.
В Милии дело?
В Ормсе?
В монете? Или в склепе?
— Я был на том кладбище. — Ульрих сцепил пальцы. И улыбочка его поблекла. — И моя… тетушка…
Он коснулся перстенька с круглым камнем.
— …имела интересную беседу…
— С кем же? — Недовольство Альера было колючим. — Впрочем, не важно…
— …ей поведали о придурке, которому вздумалось лезть в запертый храм. А потом он вообще в склеп императорский спустился. И пробыл там часа два. Не один, да…
Ульрих смотрел в глаза.
И Ричард взгляд выдержал.
— И что? — Он бы приподнял бровь, как это делал сам Ульрих, выражая удивление.
— Может, и ничего… совсем ничего. — Ульрих с нежностью погладил перстенек. — А может… ты замахнулся на то, что тебе заведомо не по плечу… что ты вынес?
Ричард сунул руку в карман и вытащил монетку.
— Вот.
Он подтолкнул двойной империал, который докатился до графина с водой, закружился и упал.
— Это? — Ульрих ткнул в монету пальцем. — Ты хочешь сказать, что вынес только это? Побывал в храме, спустился в склеп… мне стражи и к вратам прикоснуться не позволили…
— …еще бы, будут всякие там мою ограду немытыми руками трогать, — проворчал Альер.
— …и вынес всего-навсего одну монетку?
— Это амулет.
— Вечной жизни?
— …слушай, скажи ему, что он идиот? Какой амулет вечной жизни? Это же детская сказка. Я в нее и то не верил.
— Скорее всего, манок. Или преобразователь. Или еще что-то в этом же роде. — Ричард подтолкнул монету к однокурснику. Пусть и был он последним говнюком, но учился неплохо. Да и никто не отменял семейных тайн, глядишь, и подскажет чего толкового. — Я уверен, что это заклятье каким-то образом причастно к появлению волн…
Ульрих поскучнел.
Монету тронул. Прислушался. И головой покачал:
— Пустое.
— Но…
— Ричи, малыш, я слышал о твоей бредовой теории. И не только я. В столице это шутка года…
Шутники, чтоб их…
Ричард молча поднялся и руку к монете протянул.
— Не спеши. — Ульрих накрыл империал ладонью. — Значит, больше ты ничего не вынес?
— А тебе какое дело?
— Например, такое, что делиться надо…
— С тобой?
Ульрих вытянулся в кресле.
— Малыш Ричи… ты же понимаешь, что, что бы ты там ни вытащил, тебе надо будет реализовать товар. К кому ты пойдешь? Подгорцы обдерут чужака… люди? Так и люди разные бывают. Перекупщик даст тебе десятую часть нормальной цены…
— А ты?
— А у меня связи. Я найду конечного покупателя. Такого, который способен будет оценить истинную красоту… что у тебя? Камни? Думаю, они… есть бейландские белые алмазы? Идеальные накопители, которых теперь днем с огнем. А если черные, цена возрастет в разы… без меня с тобой и говорить не станут. А вместе…
— Нет.
Значит, все это — исключительно ради наживы? Он ведь не беден, Ульрих. Настолько не беден, что… а все мало? Или Ричард чего-то не понимает.
— Малыш Ричи, не упрямься, — Ульрих подвинул монету поближе. — Все равно тебе придется кого-то найти… кого-нибудь, кому ты сможешь верить…
— Тогда это точно не ты.
— Злишься? Все еще злишься за ту нашу шуточку? — Ульрих откинулся на спинку стула. — Не стоит. Злость не функциональна… знаешь, почему ты так всех раздражал?
Монетка покатилась по пальцам, с одного на другой. Старый фокус.
— Всегда норовил прыгнуть выше головы… кто ты такой? Никто. И был никем. И останешься. И сейчас я предлагаю тебе возможность, которая перевернет всю твою жалкую жизнь.
— Он точно идиот, — мрачно заметил Альер. И Ричард мысленно согласился с духом.
— Чего тебе надо для счастья? Титул? Дядюшка замолвит слово, особенно если слово подкрепить взносом… титул за заслуги перед Императором. Звезда? Тебя прямо перекосило, когда ты те рубины увидел. Понимаю, обидно… жвиркля убил ты, а наградили этого недоумка, у которого из талантов — умение оказываться в правильном месте и лицо держать. Что ж, еще от одной звезды казна не обеднеет…
Он облизал сухие губы и поднялся.
— Вместе мы сможем многое. Я ведь знаю… духи разговорчивы… твоя подружка несла большую сумку. Очень большую. Много влезло?
— Много осталось. — Ричард оперся на стол. — И если тебе так уж хочется имперского клада, то сходи. Где лежит, ты знаешь. Осталось малость, пойти и взять.
Задорный смех Альера прозвучал в ушах.
— Шутить изволишь?
— Нет.
— Шутить… ты, малыш Ричи, не забывайся… все ведь может быть иначе… к примеру, тебя обвинят…
— В чем?
— В чем-нибудь… долго ли, умеючи… у дядюшки большой опыт… одно представление. Другое. А там и вопрос об исключении поставят. Опять же, столкновение с проклятой гончей… если память не изменяет, эти твари умеют переворошить мозг… конечно, для Гильдии это будет невосполнимой потерей… молодой и талантливый некромант во цвете лет лишился разума…
— Он что, тебя запугивает? — теперь Альер злился.
Злость его была холодной и колючей, как первый лед.
— …мы позаботимся о тебе…
— И моем имуществе?
Ульрих ответил лучезарной улыбкой.
— Силы придется запечатать, а это… — Монетка крутанулась на косточке, чтобы прокатиться по мизинцу. — Это мучительно. И опасно для психики, особенно такой неустойчивой, как твоя… в Бессаме найдется тихое местечко… или не очень тихое. Ты там бывал? В последнее время они экскурсии устраивают. За два медяка проведут по всем этажам. Покажут безумцев… поучительнейшее зрелище, особенно те, которых к кровати привязывают. Иные лежат днями и неделями, месяцами. Гниют заживо. А если их и отвязывают, то лишь затем, чтобы провести очередную экспериментальную процедуру. За серебрушку позволят присутствовать, скажем, на ванне со льдом. За две — самолично пустить заряд по игле, воткнутой в череп… или включить карусель из зеркал. Самые отчаянные безумцы начинают плакать спустя час-другой… для тебя я найду час-другой.
Он поднялся, старый недруг, и монету протянул.
— Подумай, Ричард, хорошенько подумай… нужны ли тебе подобные враги?
Глава 27ЛЕДИ И ПОДГОРНЫЙ НАРОД
Шимаза была по-цыгански яркой.
Синяя лента реки, каменные ожерелья мостов. Цветастые платки городских площадей и редкая зелень. Двухэтажные дома с плоскими крышами. Цветочные кадки и пышные шапки петуний.
Алый.
Белый.
Лиловый.
Уличные торговцы. Зазывалы. Экипажи. И островки спокойствия уличных же ресторанчиков. Здесь пахло духами и сдобой. Пряностями. Медом.