– Э, нет, – возмутилась Амалия, – все было совсем не так!
– А ты откуда знаешь? – удивился Билли.
– Я помню эту книжку. Вот слушай, как было на самом деле…
И она принялась рассказывать. Но попутно ей пришлось объяснять, кто такой Наполеон, где находится замок Иф и почему Эдмону Дантесу было отказано в справедливом суде.
В лице Билли Амалия получила самого благодарного слушателя на свете. Сначала он перебивал ее вопросами и ссылался на свою десятицентовую версию, автор которой перевернул все с ног на голову, но потом повествование захватило его. Амалия вспоминала все новые и новые подробности; и оказалось, что она знает роман почти наизусть.
Рассказав, как Эдмону Дантесу удалось бежать, Амалия заметила, что у нее слипаются глаза.
– Вот это да! – воскликнул Билли. – А что дальше-то было?
– Завтра расскажу, – невнятно проговорила Амалия, зевая во весь рот.
– Я ничего подобного в жизни не слышал, – признался Билли.
Амалия поерзала на своем жестком ложе, стараясь поудобнее накрыться одеялом.
– Ладно, – проговорила она в промежутке между двумя зевками, – если тебе так нравится эта книжка, я постараюсь отыскать ее перевод на английский и подарю его тебе. Когда все кончится.
Билли уселся на земле, достал губную гармошку и приложил ее к губам. Раздался долгий, протяжный, берущий за душу звук.
– Ты лучше расскажи, – попросил Билли, отрываясь на мгновение от гармошки. – Потому что, когда все кончится, меня скорее всего повесят. Так я и помру, не узнав, чем все завершилось у Монти.
Он снова приложил к губам гармошку – и зашелся в приступе надсадного кашля. Амалия, уже начавшая засыпать, мгновенно пробудилась. Точно так же кашлял ее родной брат, скончавшийся от туберкулеза.
– Вот черт… – слабо проговорил Билли.
Амалия откинула одеяло, поднялась на ноги, сняла с себя красную куртку, подбитую плотной тканью, и набросила ее на плечи Билли. Куртка досталась Амалии от Розы, которая следила за тем, чтобы будущая звезда ларедского борделя не подхватила лихорадку по дороге. Билли поднял глаза. Он явно был сильно смущен.
– Да нет, не стоит… Зачем…
– Ты бы лучше постарался выспаться, – проворчала Амалия, вновь укладываясь на землю.
– А караулить кто будет? – спросил Билли.
Пожалуй, после того как они перебили такую кучу народу, такая предосторожность была нелишней.
Амалия вздохнула и закрыла глаза. Где-то совсем неподалеку от них фыркали привязанные лошади.
– А как у него все кончилось? – неожиданно спросил Билли.
– У кого?
– У Монти… Эдмона Дантеса. Он им отомстил?
– Всем, – заверила его Амалия.
– Вот и хорошо, – одобрил Билли. – Мне бы тоже добраться до Бандита Пита до того, как я околею, а больше мне ничего и не надо.
– Дался тебе этот Бандит Пит… – пробурчала Амалия.
Билли глубоко вздохнул и вновь приложился к своей гармошке. Его застенчивое полудетское лицо с чуть торчащими, как у белки, передними зубами было очень серьезно.
– Еще как! – сказал он. – Пит – сволочь. И он… – Он хотел что-то еще добавить, но сдержался.
– Сволочей все равно больше, чем ты можешь застрелить, – возразила Амалия, в которой взыграл практический дух.
– Но я могу хотя бы уменьшить их число, – не согласился Билли.
Амалия вспомнила, что в точности такая же фраза была в десятицентовой книжке, которую он читал.
– Давай лучше спать, – проворчала она.
Где-то залаяли койоты, пронзительно заверещала какая-то птица. Но Амалия уже не слышала ничего этого. Она спала.
6
Наутро Амалия поднялась с ощущением, что ее тело рассыпается на части, и непонятно, каким образом они все еще держатся вместе. Ибо Амалия Тамарина была на самом деле невероятной неженкой. Стоило чуть-чуть подуть ветерку, как она сразу же начинала кутаться в шаль. Да не какую-нибудь, а от самой Каролины Ребу. Но то, что могла себе позволить хрупкая красавица Амалия, заведомо не смог бы осуществить хмурый Эмилио с загорелым лицом и револьвером, заткнутым за пояс.
– Черт возьми, есть-то как хочется! – такой была первая фраза, вырвавшаяся у нее.
– Мне тоже, – признался Билли. – Ничего, поедим в первой попавшейся деревушке. Только надо держать ухо востро, а то как бы не нарваться после вчерашнего на неприятности. А вообще лучше сначала убраться подальше. Вдруг местные жители вздумают устроить на нас облаву? Осторожность никогда не повредит.
Амалия с любопытством посмотрела на своего спутника. На щеках Билли проступили розовые пятна, но выглядел он сегодня лучше, чем вчера. Шпоры надраены и блестят, в глазах ни капли усталости. Интересно, он хоть немного спал в эту ночь?
– Надо было тебе меня разбудить, – сказала ему Амалия, поднимаясь в седло. – Я бы тоже покараулил, а ты пока поспал.
Билли коротко мотнул головой.
– Не, – сказал он. – Я и так спать не собирался.
Они затоптали костер и, сев на лошадей, поехали по направлению к возвышающимся вдали красноватым горам. Пегая лошадь Билли то и дело танцевала и сбивалась с шага.
– Н-но! Но, Птица!
Птица мотала головой и не слушалась повода.
– Что такое? – спросила Амалия, когда на одном из поворотов Билли остановился так резко, что чуть не вылетел из седла.
– Сам не пойму, – проворчал бандит. – Может, она дурман-травы наелась?
– А это что такое? – заинтересовалась Амалия.
– Ты что, не знаешь? – недоверчиво спросил Билли.
– Я же не из здешних мест.
Билли поскреб в затылке.
– Ну, дурман-трава – это такая дрянь, от которой лошадь начинает чудить. Видит, скажем, лужу и решает, что перед ней река. А бывает и наоборот: река без брода начинает казаться ей совсем не опасной.
– А-а, – протянула Амалия и без особых усилий поехала вперед на своем сером в яблоках. Пегас-Птица тотчас ринулся за ней, отчего Билли едва не вылетел из седла вторично.
– Нет, это не дурман, – пропыхтел Билли, косясь на бесстрастного Эмилио. – Слушай, ты что с моей лошадью сделал?
– В каком смысле? – удивилась Амалия.
– Да ведет она себя странно, вот что!
– Может, у нее просто ноги расковались? – предположила Амалия.
Они остановились. Билли сошел с лошади, но, когда он захотел осмотреть ее копыта, она захрипела и попятилась.
– Тихо, Пегас, – скомандовала Амалия, соскакивая на землю.
– Пегас? – Билли так и подскочил на месте.
– Ну да, я так называл твою лошадь, а что?
Пегас фыркнул и мотнул головой. Амалии он без всякого протеста дал осмотреть все четыре подковы.
– Нет, ноги в порядке, – резюмировал «Эмилио», сдвигая шляпу на затылок.
Билли стоял на месте и, тяжело сопя, косился на своего спутника.
– Черт знает что! – выпалил он с яростью. – Мало того, что ты платок отнял и шляпу, да по морде съездил, так еще и лошадь мою заговорил!
Он пнул ногой землю. Несколько камешков подскочило в воздух.
– Слушай, – рассердилась Амалия, – честное слово, я тут ни при чем!
– Ну да, ни при чем! – выкрикнул Билли. – А лошадь больше не хочет, чтобы я на ней ездил! Думаешь, я не вижу?
Амалия тяжело вздохнула и только руками развела. Что правда, то правда – она всегда обожала лошадей, и ей легко было найти с ними общий язык.
– Это вышло просто случайно, – сказала она. – Просто тебя долго не было, и твоя Птица успела от тебя отвыкнуть.
– Да что ты можешь знать об этом? – разошелся Билли. – Тоже мне, нашелся всезнайка желтоглазый! Мы с моей Птицей знаешь в каких переделках побывали? Какие тебе и не снились! Да, не снились! Ходит тут пижон в моем платке… – с обидой прибавил он. – И история Монти ему не такая, приплел к ней черт знает что… и лошадь мою отнять норовит…
В тоне Билли, во всех его речах было что-то такое до невозможности ребяческое, что Амалия, слушая его, едва могла удержаться от улыбки.
– Билли, – начала она, – я…
– Для тебя я не Билли, – ощетинился юный бандит, – а Уильям Генри Мэллоун, вот так! И нечего меня Билли называть.
– Ну хорошо, мистер Мэллоун, – с гримасой скуки промолвила Амалия. – Может быть, вы мне скажете наконец, чего вы от меня хотите?
Билли позеленел, на носу его выступили веснушки.
– Я хочу? Да ничего я не хочу, черт подери! Отдавай мне обратно серого, а сам бери себе Птицу, раз ты такой умный.
Амалии очень хотелось дать Билли подзатыльник, но она была умна и понимала, что горячий на расправу парень вполне способен пристрелить ее за такую вольность.
– Хорошо, – только и сказала она, сняла с серого сверток со своими вещами и повесила его на Пегаса.
Билли с мрачным лицом переложил свою сумку.
– Похоже, что нам лучше разъехаться, – очень спокойно проговорила Амалия, глядя Билли прямо в глаза. – У меня свое дело, у тебя – свое. Ты, в общем, хороший парень, но мне позарез надо узнать, кто убил моего приятеля, а у тебя счеты с Питом Гамильтоном. Похоже, что нам не по пути.
– Это точно, – угрюмо подтвердил Билли, взбираясь на серого в яблоках коня. – Похоже, что нам с самого начала было не по пути.
Он закашлялся, и ему показалось, что во взгляде желтоглазого мелькнули искорки жалости, а Билли ненавидел, когда его жалели.
Амалия села на пегую лошадь и поправила притороченный к седлу сверток. Больше говорить было не о чем.
– Прощай, Билли Пуля, – сказала она степенно. – Было очень приятно с тобой познакомиться.
– Иди ты к черту! – отозвался Билли в сердцах и снова закашлялся.
Амалия развернула лошадь и поскакала прочь. Она была уверена, что Билли, несмотря на размолвку, не выстрелит ей в спину, но все же ей не терпелось оказаться от него как можно дальше.
– Проваливай, – прохрипел Билли вслед всаднику, исчезающему в клубах красноватой пыли.
Он снова был один. Как всегда. Один, вечно один… Отчего-то сегодня от подобных мыслей у него сделалось горько во рту. Билли опустил голову и заметил, что красная куртка, которую ему дал Эмилио, осталась на нем. И тут же вспомнил еще, что раз Эмилио уехал, он никогда не узнает продолжения истории про Эдмона Дантеса, и расстроился окончательно.