– Теперь я поняла свою ошибку, – произнесла Оливия с сожалением. – Мне даже как-то неудобно…
– О, пустяки, – успокоила её Присцилла, – моя свекровь отходчива. Уверяю вас, мисс Адамсон, через пару часов она и не вспомнит об этом. Её затянет круговорот праздничных развлечений, до которых она большая охотница. Вот увидите, она не способна долго таить обиду. А теперь я оставлю вас, меня уже ждут. Приходите в мой шатёр, если устанете развлекаться, – и она улыбнулась, смягчая иронию своих слов.
Оливия проводила взглядом её высокую стройную фигуру. В неизменном коричневом платье и с волосами, уложенными в тугой узел, Присцилла походила на учительницу.
Свободное место за столом тут же заняли две дородные дамы в летних шляпах из крашеной соломки. Они подтащили дополнительный стул и расположились основательно, со всем возможным удобством, и теперь искоса кидали на Оливию нетерпеливые взгляды. Когда она встала, пожелав им приятного дня, на их лицах читалось облегчение.
У дальнего помоста, где Седрик и леди Элспет должны были вручать подарки арендаторам, уже собралась приличная толпа. Среди любопытствующих мелькнула и исчезла фигура высокого мужчины, чем-то напоминающая Филиппа.
К немалому удивлению Оливии, оратором Седрик оказался неплохим. Он не был слишком многословен, не испытывал терпение собравшейся публики длинными непонятными словами и даже позволял себе несколько двусмысленно и тяжеловесно шутить, отчего среди фермеров то и дело слышался одобрительный смех. На маленькой импровизированной сцене он полностью преобразился: его сутулость исчезла, плечи развернулись, в голосе появились уверенные и даже чуть властные нотки – толпа внимала ему как заворожённая, и Оливии впервые пришло в голову, что Седрик совсем не так жалок, как выглядит большую часть времени, и, возможно, это противостояние с братом приводит его в такое уныние. На миг её кольнуло раскаяние, и забава, в которой она согласилась участвовать по просьбе леди Элспет, показалась ей жестокой.
Официальная часть завершилась бурными аплодисментами и вручением фермерам памятных подарков, среди которых были такие полезные в хозяйстве вещи, как молочные бидоны, наборы литых утюгов миссис Поттс со съёмной ручкой, медные подсвечники, тазы и кастрюли, а также предметы роскоши вроде жестяных коробок с отличными сигарами или серебряных щёток для волос. Никто из арендаторов не остался обделённым, каждая семья из холмов получила от леди Элспет подарок, и неизвестно ещё, кто был доволен больше – одариваемый или хозяйка Мэдлингтона.
Когда все подарки были вручены, Анна и Хигнетт вынесли к помосту огромную медную чашу с праздничным пуншем. Фермеры, успевшие ощутить жажду, разразились одобрительными выкриками, и леди Элспет пришлось опустошить несколько бокалов, перекидываясь словом с каждым арендатором и желая всем богатого урожая по осени. В отличие от покойного лорда Понглтона, его вдову любили, и приветственные крики фермеров были искренними, рукопожатия крепкими, а объятия их жён сердечными.
Грянул оркестр, и веселье достигло высшей точки. Фермеры, которым нечасто выпадала возможность покружиться в вальсе или проверить на прочность свои башмаки, устремились на танцевальную площадку, пространство перед помостом опустело, и тут только Оливия убедилась, что – да, ей не показалось – высокий молодой человек, который напомнил ей брата, это Филипп. Под руку его держала хрупкая блондинка в лёгком струящемся платье и шляпке с длинным сизым пером, сдвинутой по последней моде чуть набок.
Пара заметила её раньше, чем она их, и теперь оба спешили к ней – на лице Филиппа было одновременно и чуть смущённое, и вместе с тем горделивое выражение, блондинка же вышагивала с независимым видом.
– Вот здорово, Олив, что мы тебя встретили! – Филипп был оживлён, глаза его блестели. – Я так и сказал мисс Прайс: «Оливия непременно должна быть где-то здесь». Познакомься, пожалуйста, это Имоджен Прайс, она выступает с театральной труппой и приехала в Йоркшир по моему приглашению на пару дней отдохнуть. А это, мисс Прайс, моя сестра Оливия Адамсон.
Девушки пожали друг другу руки, причём Оливия протянула свою первой и лишь спустя несколько секунд ощутила вялое пожатие маленькой ладони, затянутой в шёлковую перчатку с костяными пуговками.
Мисс Прайс не показалась Оливии ни приветливой, ни любезной. Девушка вяло поддерживала разговор, нисколько не стараясь вслушиваться в сказанное её собеседниками и хмуря тоненькие высоко поднятые брови. На лице ее лежал слишком плотный для жаркого летнего дня грим, оттенок помады был чересчур тёмным, будто она неаккуратно лакомилась пьяными вишнями и забыла воспользоваться салфеткой.
Оливия откланялась первой. Она решительно отклонила предложение составить компанию Филиппу и мисс Прайс и прокатиться в Тирск на дневной сеанс в «Ла Скала», а потом отправиться в мюзик-холл, непринуждённо кивнула обоим и пошла в противоположную сторону.
Оливия шла быстро, бездумно огибая встречавшихся ей на пути людей и сама не понимая, что это вдруг на неё нашло. Она была так погружена в свои мысли, что на полном ходу столкнулась с Оскаром Финчем и едва удержалась на ногах.
Отпрянув и потирая ушибленный лоб, Оливия принесла извинения и собиралась продолжить путь, но тут ещё раз взглянула на него и не смогла удержаться от смеха – Финч полностью преобразился и теперь нисколько не походил на щеголеватого и надменного молодого человека, каким он представлялся ей прежде. Выглядел он так, словно нарядился мелким землевладельцем для костюмированной вечеринки. Чтобы дать Оливии как следует себя рассмотреть, он покрутился, раскинув руки и демонстрируя широкие брезентовые штаны, подпоясанные кожаным ремнём, твидовую куртку, протёртую на локтях, и шляпу неопределённого цвета и формы, в которой только при нешуточных усилиях можно было опознать котелок.
– Не правда ли, мисс Адамсон, я хорош? – на его лице сверкала улыбка, и без маски надменности, искажавшей его черты, он выглядел намного моложе. – Как думаете, есть у меня шансы обойти соперников в честной борьбе и изловить шуструю матушку Ландрас, чтобы не посрамить чести моей прекрасной дамы, благословившей меня принять вызов? Вообще-то, на кону стоит десять фунтов, – доверительно признался он ей, понизив голос. – Если мне удастся обойти хотя бы двоих, то уже будет не так стыдно, а выигрыш составит три фунта. А вот если свершится невозможное, и я одержу победу, то леди Элспет получит весьма приличную сумму. Только викарию не говорите о нашем маленьком тотализаторе. Боюсь, он будет потрясён и разразится потом вдохновенной проповедью о стяжателях и уготованных им в аду муках.
– Думаю, мистер Финч, шансы у вас определённо есть, – развеселилась Оливия. – Я видела эту свинью, она кажется неповоротливой и не слишком-то молодой.
– Ну, не скажите, – замотал головой Финч. – Это вы просто её в деле не видели. Матушка Ландрас даст фору любой молодой хрюшке. Пару лет назад она так загоняла одного из участников, что тому пришлось выбыть из состязания и ждать, пока отыщут доктора.
Махнув ей рукой, он устремился к загону, куда уже стекалась толпа желающих насладиться зрелищем поимки свиньи, вымазанной гусиным жиром. Состязание это являлось одним из любимейших развлечений жителей холмов, и посмотреть на то, как заслуженные мастера и самонадеянные новички ловят разъярённую таким вниманием свинью, пришло столько людей, что к загону было не пробиться.
Оливии повезло – когда она уже отчаялась попасть в первые ряды, откуда можно было хоть что-то увидеть, ей встретилась леди Элспет. Фермеры почтительно расступились перед хозяйкой Мэдлингтона, открывая ей путь вперёд, и обе женщины сумели занять самые удобные места.
После выкрика судьи началась бешеная суматоха. Скользкая свинья отличалась буйным нравом и была уже порядком раздосадована тем, что её лишили привычного покоя и забрали из тёплого свинарника, так что тянущиеся к ней со всех сторон руки и азартные выкрики сгрудившейся вокруг толпы нисколько её не обрадовали.
Явно вспомнив своих диких и куда как более кровожадных предков, бродивших по окрестным холмам в стародавние времена, свинья издала истошный визг и с угрожающим хрюканьем принялась метаться по загону, сшибая участников состязания легко, будто кегли. Несчастному Финчу досталось больше всех – когда его атаковали двести пятьдесят фунтов первоклассного бекона, он плюхнулся на гору опилок прямо перед леди Элспет и Оливией.
– Резвая свинка, – кряхтя, оправдался он, уязвлённый неспортивным поведением свиньи и, пошатываясь и опираясь на загон, поднялся на ноги.
Последующие полчаса Оливия и леди Элспет попеременно болели то за свинью, то за Финча. Они даже заключили между собой ещё одно пари, что сделало наблюдение за состязанием не в пример более захватывающим. Ветеринар после своего позорного падения заметно обозлился и принялся за дело всерьёз. Однако и его главный соперник, мистер Албот, тоже времени даром не терял. Свинья же невзлюбила их обоих, но больше всего именно Финча. Возможно, она припомнила его прошлые визиты, когда он являлся к ней с чемоданчиком, полным звякающих и неприятных приспособлений, а может, просто была не в духе и выбрала его козлом отпущения. Не обращая более внимания ни на кого, она принялась методично изводить своего обидчика, и спустя недолгое время уже невозможно было понять, кто из них преследователь, а кто жертва, причём своих кровожадных намерений свинья вовсе не скрывала.
Всякий раз, когда ей удавалось приблизиться к ветеринару, она с видимым наслаждением пыталась либо ухватить его за что придётся, либо наподдать мощным розовым рылом. Финч, парень молодой и закалённый, начал выдыхаться. На лице у него появилось затравленное выражение, и большая часть публики (хотя нашлись и те, кто наблюдал за его неудачей со злорадством) начала искренне ему сочувствовать. В толпе послышались подбадривающие выкрики, но успех предприятия был по-прежнему далёк.
Понимая, что симпатии зрителей на стороне её преследователей, свинья удвоила усилия и принялась за Финча всерьёз. После одного из падений он начал заметно хромать, и леди Элспет с сожалением произнесла: