Вся семья собралась в гостиной сразу, как только стало известно о случившемся. Недоставало лишь Седрика, которого не смогли отыскать, и Бернадетты. Оливия и Оскар Финч тоже были здесь, но сидели чуть поодаль от остальных, не глядя друг на друга.
Сейчас, после того, как стало известно о смерти леди Элспет, и мелодия, что без устали наигрывал оркестр, и гомон людской толпы, предающейся веселью, казались дикостью, и Финч, с молчаливого одобрения остальных, наглухо закрыл оба окна. В гостиной сразу стало тихо и в наступившей тишине все услышали звуки мелких и торопливых шагов инспектора.
– В кухне никого нет, – в той же отрывистой телеграфной манере сообщил он, с недовольством оглядывая сварливовсех в комнате. – Здесь что, обходятся без слуг?
– Кроме кухарки, из прислуги в Мэдлингтоне только горничная и дворецкий, – в тон ему ответила Виктория. – Кухарка в детской, с детьми, а остальных отпустили на праздник. Вы можете отдать своим людям приказ отыскать их, инспектор Грумс.
– Могу, – кивнул полицейский, но вместо этого раскрыл порядком замусоленную записную книжку и развязно уселся на подлокотник кресла. – Однако сначала я предпочту задать вопросы близким покойной.
Грумс зацарапал по плотной бумаге острым грифелем карандаша, лицо его по-прежнему хранило скучающее выражение, и Оливия вдруг вспомнила инспектора Оливера из Грейт-Бьюли[9], чьи учтивые манеры и выдержка являли собой бросающийся в глаза контраст с грубым йоркширским полицейским.
– Начнём с вас, мистер Понглтон, – Грумс направил кончик карандаша на Джорджа. – В какое время вы обнаружили тело?
Виктория хотела было снова возмутиться, но инспектор не удостоил её и взглядом.
– Без четверти четыре часа пополудни, – послушно ответил Джордж.
– Как это произошло? Почему именно вы обнаружили тело?
– Я проходил мимо часовни и заметил, что дверь была распахнута настежь.
– Почему вас это насторожило? Вероятно, в такой жаркий день прохлада каменной часовни представляется довольно заманчивой для того, чтобы немного освежиться.
Инспектор Грумс, произнося эти слова, не сводил с допрашиваемого пристального взгляда, и Джордж, растерянно моргая, обернулся к жене.
– Фамильная часовня Понглтонов, инспектор, давно не используется по назначению, – холодно пояснила Виктория. – Она стоит запертой уже много лет, и, уверяю вас, леди Элспет и в голову бы не пришло отправиться туда в поисках прохлады.
– Ну, этого вы наверняка знать не можете, – отмахнулся Грумс и снова уставился на Джорджа. – И что было потом? После того как вы обнаружили тело?
– Я сразу же прошёл в дом и позвонил в полицейское отделение.
– Вы не пытались перенести тело в дом? Или позвать кого-нибудь на помощь?
– Н-н-нет, моей первой мыслью было вызвать полицию, – Джордж промокнул лоб платком.
– Ну, хорошо, – инспектор сделал несколько записей и нацелил остриё карандаша на Викторию:
– А вы, миссис Понглтон, от кого узнали о случившемся? И где находились в этот момент?
– Я разливала чай в чайной палатке. Новость разлетелась быстро, и как только я услышала о несчастье, то сразу отправилась в дом.
– Вы не заходили по пути в часовню? Не делали попыток увидеть тело?
– Нет, инспектор. Я тотчас отправилась к мужу, чтобы поддержать его.
– Ну, разумеется, – покивал Грумс, не глядя на Викторию. – Как узнали о случившемся остальные?
Присцилла, сидевшая чуть в отдалении и державшая на коленях жестяной ящик с выручкой, после незначительной паузы ответила:
– Мы с мисс Адамсон узнали новость от мистера Финча. Он зашёл к нам в палатку с галантереей и сообщил, что в часовне кому-то стало плохо.
– Я лишь передал то, что услышал в толпе, – зачем-то принялся оправдываться Оскар Финч. – Подробностей я не знал, лишь сказал, что, по слухам, в часовне что-то произошло. После я отправился в дом, где встретил мистера Понглтона, и тогда уже узнал о случившемся.
К этому времени Финч успел переодеться в чистую одежду и сейчас ничем не напоминал того бесшабашного и весёлого молодого человека, что с азартом предавался деревенским увеселениям. Вместе со светлым шевиотовым костюмом, лиловым шейным платком и начищенными туфлями к нему вернулась и прежняя манерность.
– Какое отношение вы имеете к семье Понглтонов? Вы служите в поместье управляющим? Шофёром?
Подобное предположение возмутило Финча.
– Я друг леди Элспет и получил от неё приглашение провести в Мэдлингтоне свой отпуск, – ледяным тоном ответил он.
– Хм, обычно молодые люди проводят отпуск либо у родных, либо на побережье, где есть возможность развлечься и приятно провести время. Мюзик-холлы, морские прогулки с молоденькими барышнями своего круга, вечерние променады после стаканчика-другого виски… Само собой, излишествам предаваться не стоит, но ведь и молодость бывает один раз в жизни, не так ли? – Грумс нахмурился, казалось, он всерьёз размышляет на тему, как должно проводить отпуск молодым людям, чтобы это не выглядело ни эксцентричным, ни выходящим за рамки приличий.
– У меня нет родных, инспектор, – оборвал его рассуждения Финч. – Никого из семьи в живых, к сожалению, не осталось, а морские прогулки и вечерние променады никогда меня не увлекали.
– Жаль, жаль, – как будто искренне посетовал Грумс. – А я вот со своей хозяйкой в прошлом году был в Ричмонде и, знаете, остался чрезвычайно доволен поездкой. Приятно иногда немного развеяться, вы так не считаете?
Вопрос, обращённый теперь ко всем присутствующим, повис в воздухе. Виктория, более не скрывая своего презрения к инспектору и его методам опрашивать близких покойной, смотрела на полицейского тяжёлым взглядом, словно он был нерадивой горничной, разбившей ценную вазу.
– А вы, я так понимаю, мисс Адамсон? – обратился Грумс к Оливии, вперив в неё остриё карандаша. – Вы тоже гостите в Мэдлингтоне по приглашению леди Элспет?
– Нет, я служила у леди Элспет компаньонкой, – Оливии не оставалось ничего другого, как обозначить своё положение среди присутствующих, чтобы избежать недоразумений.
– И вам нечего добавить к тому, что я уже услышал? Полагаю, несладко вам теперь придётся, – Грумс покачал головой. – Искать новую службу без рекомендаций, да ещё после того, как предыдущая хозяйка скоропостижно скончалась… Моя свояченица как-то раз угодила в подобную историю, так она, скажу я вам, изрядно намучилась, пока нашла новое место.
Оливия пожала плечами, не зная, что на это ответить, но тут порог гостиной переступил Седрик Понглтон, наблюдавший за этой сценой из коридора.
– А вот мне есть что добавить, инспектор. Поинтересуйтесь у мисс Адамсон, с какой целью она назначила моей матери встречу в часовне. Уверен, нам всем любопытно это узнать.
Глава одиннадцатая, в которой Оливия вызывает профессиональный интерес инспектора Грумса и получает щедрый чек
Взгляды всех присутствующих устремились к Оливии. Во рту у неё пересохло, сердце часто забилось, но ответить она постаралась спокойным тоном, ничем не выдавая своего волнения.
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мистер Понглтон. Никаких встреч в часовне я никому не назначала.
Оливия открыто посмотрела на Седрика, а потом на остальных, стараясь не замечать впившийся в неё взгляд инспектора.
– Тогда как вы объясните, мисс Адамсон, что в сумочке моей матери обнаружили записку, подписанную вашим именем? Записка у сержанта Бимиша, инспектор, и он будет здесь с минуты на минуту.
– Это и вправду любопытно, – полицейский оживился и наконец уселся в кресло приличествующим образом. – Но вам, мистер Понглтон, следует предоставить дальнейшее мне, – несколько сварливо посоветовал Грумс, недовольный тем, что у него перехватили инициативу.
Седрик повиновался полицейскому, опустившись на диван рядом с Присциллой, но продолжал неотрывно смотреть на Оливию. Его слова подтвердились через пару минут – в гостиную вошёл высокий, ростом не менее шести футов, широкоплечий молодой сержант с лицом простоватым, но вовсе не глупым и не лишённым привлекательности. Выглядел он опрятно, и манеры его были далеки от раздражающей развязности инспектора.
Бимиш передал Грумсу небольшой клочок обёрточной бумаги, какую используют зеленщики, чтобы их товар сохранил свежесть, отступил на два шага и застыл, выпрямившись, за его спиной, дожидаясь дальнейших распоряжений. Инспектор, не глядя, протянул назад записную книжку и карандаш, и сержант так же почтительно принял их и приготовился конспектировать всё происходящее.
Со сводящей с ума медлительностью Грумс развернул записку и прочёл её. Хмыкнул, переглянулся с Седриком и снова перечёл написанное. Протянул руку с запиской назад, не сомневаясь, что сержант примет её, а после сделал указательным пальцем правой руки резкое движение в сторону Оливии.
Когда записка оказалась у неё, то она с нарастающим изумлением прочла:
«Дорогая леди Элспет! Я должна сообщить вам нечто крайне важное. Это совершенно конфиденциально! Прошу вас, давайте встретимся подальше от людских глаз. Я буду ждать в часовне начиная с трёх часов пополудни. Приходите непременно, прошу, это очень важно! Ваша Оливия Адамсон».
Печатные буквы были написаны обычным грифельным карандашом, кое-где прорвавшим бумагу, будто бы писали второпях. Оливия прочитала записку ещё раз, перевернула – на обратной стороне ничего не было, – и твёрдо отреклась от авторства.
– Я не писала этого, инспектор, и никаким иным способом не назначала встречу леди Элспет. Записку написал кто-то другой, уверяю вас, – Оливия с отвращением услышала умоляющие нотки в своём голосе и повторила, теперь уже с большей категоричностью: – Я вижу её впервые, инспектор, ровно так же, как и вы.
– Ох, мисс Адамсон, ну к чему так торопиться? – Грумс сидел, откинувшись на спинку кресла, и внимательно смотрел на девушку. – Речь ведь не идёт о насильственной смерти. Вас никто ни в чём не обвиняет. Леди Элспет была не так уж молода, день был на редкость жаркий, поэтому ничего странного в том, что она внезапно почувствовала недомогание, которое затем привело к смерти, в общем-то, нет. Вы могли запаниковать, броситься за помощью, а затем испугаться реакции будущих работодательниц. Вот и решили промолчать о случившемся в надежде, что ваше имя не будет упоминаться в связи с несчастьем, постигшим хозяйку. Такое поведение, мисс Адамсон, по-человечески вполне понятно, и никто вас не осудит за это. Если бы я был молодой неопытной деву