Единственными, о ком он говорил с видимой неприязнью, были близнецы Адамсон. В этом он был солидарен с Бернадеттой Понглтон, так как тоже считал, что им не место в Мэдлингтоне.
– Отчего же? – сразу заинтересовался инспектор. – От них много хлопот прислуге? Или они как-то подозрительно себя ведут?
– Они посторонние здесь, – ответ дворецкого прозвучал туманно. – И такие… внимательные.
Как ни пытался инспектор добиться, что тот имеет в виду, но Хигнетт так и не раскрыл, что кроется за его словами.
– Лезут не в своё дело? Дотошные? Придирчивые? – гадал Грумс, входя в азарт, но из дворецкого больше ничего не получилось вытянуть.
Глава шестнадцатая, в которой Седрик Понглтон демонстрирует не слишком разумное поведение, Оливия получает карт-бланш, а Виктория угрожает инспектору Грумсу разрушить его карьеру
Когда за Хигнеттом закрылась дверь, инспектор решил сделать передышку. На этот момент он уже имел веские причины полагать, что в Мэдлингтоне произошло преступление, и, с высокой долей вероятности, не одно. Единственной его версией пока было отравление, но какое именно вещество использовал преступник, и каким образом жертва подвергалась пагубному воздействию яда, определить затруднялся.
Выхватив у Бимиша блокнот, Грумс бегло просматривал записи, когда раздался громкий стук, и вслед за этим в кабинет старого лорда, не дожидаясь приглашения, вошёл Оскар Финч.
Надо сказать, что о его особе инспектор был уже изрядно наслышан. Слухи, распространяемые фроингемскими сплетницами за чаем и в очереди за марками и писчей бумагой, с печальной периодичностью доходили и до него. Неосторожное поведение леди Элспет, проводившей много времени с этим сомнительным молодым человеком и её щедрые подарки ему вкупе с эксцентричными выходками (вроде посещения в его обществе скачек или игорного клуба для избранных) – всё это не могло упрочить репутацию Оскара Финча в глазах деревенских жителей.
Ветеринар был одет в тёмно-коричневый костюм, что должно было, по всей видимости, обозначать траур, но благодаря яркой внешности выглядел скорее франтовато. Инспектор бегло оценил и его дорогой шелковый галстук (из тех, что продаются по три фунта за пару), и тускло мерцающие золотые запонки, и начищенные до блеска остроносые туфли. Даже тому, кто не состоял на службе в полиции, было бы предельно ясно: скудный доход сельского ветеринара без собственной практики не мог покрывать столь нескромные запросы.
– Надеюсь, я не помешал вам, инспектор? – Оскар Финч широко улыбнулся, но в выражении его глаз чувствовалась напряжённость. – Четверть часа назад мне поступил звонок с фермы Уоткинса. У его лучшей джерсийки начались роды, и симптомы, как я могу судить, тревожные. Мне придётся уехать, и бог его знает, насколько это затянется. А вы, полагаю, хотите побеседовать с каждым именно сегодня, так сказать, по горячим следам, – и он снова улыбнулся, демонстрируя дружелюбие.
– Правильно полагаете, – бесстрастно ответил Грумс и знаком предложил свидетелю присесть напротив. – Постараюсь надолго вас не задержать, мистер Финч, раз уж вы находите в себе силы совмещать отдых с нелёгким трудом. К слову, сколько лет вы уже трудитесь ветеринаром?
– Три года. Я начал сразу, как только приехал во Фроингем после окончания колледжа.
– Не задумывались о собственной практике? Верно, нелегко всё время быть на подхвате? Да и с материальной точки зрения, наверное…
– Нелегко по всем статьям, – признался Финч, – но за эти годы я набрался опыта и теперь ни на что его не променяю.
– Всё верно, – одобрительно закивал Грумс. – Помню, когда я ещё был сержантом… – и тут же сам себя оборвал: – Впрочем, время дорого, приступим к делу. Где вы находились прошлой ночью, мистер Финч?
– У себя в комнате. Я недавно получил посылку с книгами по ветеринарии, и мне не терпелось насладиться приобретением. Поэтому сразу же после ужина я отправился к себе.
– Вы сидели за книгами допоздна?
– Боюсь, что да, я несколько увлёкся.
– Может быть, вы видели или слышали что-либо подозрительное? На какую сторону выходят окна вашей комнаты?
– На холмы, инспектор. Но даже если бы из моего окна была видна часовня, и в ней прошлой ночью собрались все призраки Англии, то я вряд ли бы это заметил. В комментариях к справочнику по ветеринарии я обнаружил любопытную версию лечения гнойного сепсиса у свиней. То, что там предлагается, на первый взгляд кажется смелым, но автор утверждает, что в восьми случаях из десяти вскрытие гнойника и последующая его обработка раствором, состоящим из…
– Я понял, мистер Финч, понял, – прервал его Грумс, который ровным счётом ничего не хотел знать о гнойном сепсисе свиней. – Вы были очень заняты своими изысканиями и ничего не слышали и не видели. Что вы намереваетесь делать с наследством? Полагаю, получив по завещанию солидный капитал, вы оставите своё занятие?
– Наоборот, – Финч снисходительно улыбнулся, – теперь, когда у меня появилась возможность не беспокоиться о хлебе насущном, я намереваюсь вплотную заняться ветеринарией. Я люблю своё дело, понимаете, инспектор? Знаю, многие жители Фроингема не доверяют мне, предпочитают обращаться к старому Селлерсу. Но он собирается уйти на покой, как только найдёт преемника, а я теперь могу предложить за его практику приличные деньги.
– Вы знали о том, что леди Элспет собирается включить вас в число своих наследников?
Оскар Финч внезапно прекратил улыбаться и замкнулся в себе.
– Да, инспектор, я знал об этом. Нет смысла скрывать, да я и не собирался.
– Как близкому другу леди Элспет, вам что-нибудь было известно о её слабом сердце?
– Слабом сердце?.. Сердце у неё было в полном порядке, – уверенно заявил Финч. – Если хотите знать, то с её смертью что-то явно нечисто.
– Почему вы так думаете?
Грумс даже отложил в сторону смятые листки – результаты своих экспериментов по созданию фигурок животных из бумаги – чтобы дать свидетелю понять, насколько он заинтересован в его мнении. Такой нехитрый трюк отлично развязывает язык тому типу людей, что мнят себя проницательнее прочих.
– Во-первых, – Финч принялся загибать пальцы, – ни о каких сердечных болезнях леди Элспет никогда не упоминала. Во-вторых, перед смертью возле неё крутилась эта мисс Адамсон, которая взялась как из ниоткуда. И в-третьих, я застал мисс Адамсон в часовне в тот же день, когда с леди Элспет случилось несчастье. Был поздний вечер, и я явно застиг её врасплох.
– Любопытно. И как же мисс Адамсон объяснила своё присутствие на месте преступления?
– Она была испугана и явно не ожидала никого увидеть. Притворилась, что терзается сомнениями о причинах смерти леди Элспет и потому решила осмотреть часовню.
– То есть вы ей не поверили? – уточнил инспектор.
– Не то чтобы не поверил… Но разве не так повёл бы себя убийца, пытающийся скрыть улики, которые могут его изобличить? И эти странные записки, которые она подкинула Бернадетте и леди Элспет. Зачем бы ей это понадобилось в противном случае?
– А вы-то сами зачем отправились в часовню? – Грумс не спешил поддаваться на провокацию свидетеля.
– Я увидел, как мисс Адамсон, оглядываясь, крадётся по саду, – без всякой растерянности сообщил Финч. – Разумеется, мне стало любопытно, куда она держит путь.
– То есть вы следили за ней?
– А что ещё мне оставалось делать? – развёл тот руками. – Кстати, вы отметили, инспектор, что мисс Адамсон находилась в Мэдлингтоне и в тот день, когда умерла леди Элспет, и прошлой ночью, когда умер Джордж Понглтон. Недурное совпадение, а?
– Спешу вас заверить, мистер Финч, что я отмечаю для себя все обстоятельства дела, – не стал скрывать своего недовольства Грумс, которому показалось, что свидетель заигрался в детектива. – Лучше скажите мне, как по-вашему, Седрик и Джордж сильно не ладили между собой?
Финч понял, что перегнул с подозрениями в адрес мисс Адамсон и утратил часть доверия инспектора.
– По-моему, более подходящее слово для их отношений – это вражда, – заявил он, не вдаваясь в подробности.
Грумс, не ожидавший другого ответа, кивнул.
– Вы помните, что подавали вчера за ужином?
– М-м-м… Суп, кажется. И что-то ещё, вроде бы бараньи котлеты. Лучше спросить об этом у горничной или дворецкого. Я редко замечаю, что ем. Единственное, что я запомнил точно – на десерт были оранжерейные персики.
– Чем же они так привлекли ваше внимание?
Оскар Финч непритворно оживился:
– Дело в том, инспектор, что на одном из персиков я заметил плодовую мушку. Я тщательно её осмотрел под лупой и убедился в своей правоте: передо мной был не экземпляр Drosophila melanogaster, как подумало бы большинство людей на моём месте, – и он выдержал интригующую паузу. – Это была Drosophila suzukii![14] Я совсем недавно видел изображение в Insecta Matsumurana и сразу узнал её! Дело в том, что эта разновидность уксусной мухи имеет интересную стратегию размножения. Вместо того чтобы откладывать яйца в…
О размножении плодовых мух инспектор хотел знать ещё меньше, чем о болезнях свиней, поэтому не дал Финчу закончить спонтанную лекцию и быстро поднялся из-за стола, давая ему понять, что допрос окончен.
– Надеюсь, мистер Финч, вы не собирались покидать Йоркшир? – осведомился Грумс благожелательно. – Вообще, я бы попросил вас на время задержаться в Мэдлингтоне. Уверен, что Седрик Понглтон не будет против. Мне было бы удобнее, если бы все, кто заинтересован в скорейшем проведении расследования, находились в одном месте.
– Вы ведь подозреваете Седрика, не так ли? Он первый, кто приходит на ум. Я тоже подумал об этом. Но каким образом?!
– Я пока не склонен обсуждать обстоятельства дела. И буду признателен, если вы, мистер Финч, будете вести себя как можно сдержаннее и не станете разводить панику среди обитателей поместья, – Грумса донельзя утомил энергичный молодой человек, и он самостоятельно выпроводил его из кабинета, стараясь не замечать откровенную усмешку Бимиша.