– Так что там с куклой? – щадить чувства Седрика Понглтона инспектор явно не собирался.
– Присцилла заранее соорудила её из простыней и песочных грелок, а потом подвесила на крюк, на котором много лет назад повесилась её мать. Эту картину и увидела леди Элспет, когда вошла в часовню, и увиденное стало для неё потрясением. К этому моменту она уже едва стояла на ногах, и исход был предрешён. Всё случилось быстро. Присцилле только оставалось снять куклу и спрятать её. Действовать ей пришлось второпях, чтобы не отсутствовать слишком долго, а лестницы, которую она предварительно спрятала в зарослях возле часовни, там уже не было. Накануне ее обнаружила Виктория и попросила Хигнетта унести её в дом, поэтому Присцилла просто-напросто сдёрнула куклу с крюка, отчего на нём и остались нити от верёвки. Позже, когда я застала в конюшне детей, играющих с куклой, картина убийства сложилась сама собой. Вот только я ещё не знала, что именно использовал убийца, чтобы спровоцировать сердечный припадок у леди Элспет.
– А Джордж? Что она сделала с ним? – Виктория задала вопрос, глядя на Оливию в упор, и инспектор, при всей своей резкости, не решился прервать её. – Я хочу знать, как она поступила с ним.
– Джордж был одной из главных намеченных Присциллой жертв. Он стоял на пути к Мэдлингтону, и, пока он был жив, Присцилла никогда не смогла бы стать хозяйкой замка. С ним она расправилась без всяких сожалений, – Оливия заколебалась, подбирая слова, которые не ранили бы чувства вдовы, и Грумс пришёл ей на помощь в свойственной ему бестактной манере.
– Херес, удар по голове и грибы?
– В другой последовательности, инспектор. Сначала грибы за ужином, а потом уже всё остальное. Под надуманным предлогом она пригласила его обсудить дела поместья и принесла с собой бутылку хереса, изъятую при осмотре кухаркиной комнаты. Джордж был здоровым, крупным мужчиной, и «чернильный колпачок» не сразу оказал на него действие. Присцилла учла и это – заманив его в часовню, ей пришлось ударить его по голове песочной грелкой, после чего она заперла дверь, высыпала песок на пол, спрятала холщовый мешок за распятием и покинула часовню через подземный ход. Месть её сполна удалась. Криков Джорджа никто не услышал. Он умер только к утру, но к этому времени уже не мог указать на убийцу.
– Да уж, – вздохнул инспектор. – На редкость жестоко. Доктор Мэтьюсон сказал, что ногти на его руках были обломаны, а горло от крика…
– Я осмотрела часовню сразу после того, как всё случилось, – чуть повысила голос Оливия, не желавшая, чтобы инспектор обсуждал подробности гибели Джорджа при Виктории. – На полу хрустел песок. За распятием я обнаружила пустой полотняный мешок. Его скомкали и засунули за перекладину, а повреждённая паутина указывала на то, что это произошло совсем недавно. В противном случае хозяин паутины успел бы ликвидировать ущерб.
– А брошь? – хрипло спросила Виктория. – Зачем Присцилла украла мою брошь и вложила ему в руку?
– Чтобы вас заподозрили в убийстве мужа, конечно. Присцилле было хорошо известно, что в вашей семье есть некоторые разногласия, и она вновь перестраховалась. Это и стало первой её ошибкой.
– Почему? – быстро спросил инспектор.
– Потому что эта деталь была настолько лишней… – Оливия осуждающе покачала головой. – С этого момента я начала подозревать буквально всех – Оскара Финча, Анну, Адель-Бернадетту, Хигнетта и даже мисс Прайс.
Не оборачиваясь, Оливия почувствовала, как её слова задели Филиппа за живое.
– Каждый из них мог быть ребёнком Айрин Шепли, – продолжила она, – и каждый мог мстить за неё. По возрасту они все подходили на роль незаконнорождённого отпрыска лорда Артура. Однако как я ни пыталась выяснить, кто же родился у Айрин – мальчик или девочка…
Дверь снова распахнулась, на этот раз без стука, и вошли Оскар Финч, Адель Хигнетт, прижимавшая к себе крепко спящего младшего сына, и Анна, ведущая за руку старшего, Робера.
Инспектор хотел было разразиться гневной отповедью, но Оскар Финч прижал палец к губам и укоризненно кивнул в сторону спящего малыша. Тогда Грумс вскочил из-за стола и, подбежав к двери, запер её, хотя никакой необходимости в этом уже не было – все, кто находился в Мэдлингтоне, собрались здесь, и никогда ещё в тесном кабинете старого лорда не было так многолюдно.
– Чёрт знает что такое, – пробормотал инспектор, протискиваясь к столу мимо вновь прибывших. – Знал бы я, что так будет, вызвал бы вас, мисс Адамсон, в полицейский участок.
Виктория, поколебавшись, уступила место в кресле Адель Хигнетт, тут же устроившейся в нём с обоими мальчиками, а сама пересела к Седрику, на диван, и недовольно зажмурилась, когда солнце принялось скользить по её лицу. Финч устроился рядом с Хигнеттом, Анна притулилась на крошечном вертящемся стуле возле глобуса, и все вдруг обратили внимание на то, что она сменила передник и наколку горничной на выходное платье, и глаза её не опущены скромно, как и подобает прислуге, а смотрят на всех с насмешливым вызовом.
Когда все расселись, Грумс обвёл всех присутствующих недовольным взглядом и жестом велел Оливии продолжать.
– Так вот, – продолжила она, – в деревне, с лёгкой руки Присциллы, которая навестила парализованную миссис Баркер и подкинула ей эту вздорную идею, пошли слухи о том, что призрак Айрин вернулся и мстит Понглтонам. Разумеется, это не могло быть правдой. Подобная версия была выгодна либо тому, чьим мотивом было наследство, либо тому, чьим мотивом была месть. И мне понадобилось непозволительно много времени, чтобы понять: в действиях убийцы оба этих мотива объединяются, и тогда я впервые всерьёз заподозрила Присциллу. Однако я была слепа так долго, что моя слепота чуть не стала причиной новой трагедии.
– Чем же ей помешали мои дети? – тихо спросила Адель Хигнетт, ещё крепче прижав к себе младшего сына.
– Всё просто. Кто-то из них увидел, как убийца возится с куклой. Это могло погубить весь её замысел. И конечно, Присцилла не хотела, чтобы в будущем мальчики претендовали на Мэдлингтон-Касл, который она считала своим по праву рождения. Она была готова делить замок лишь с Седриком, с которым её объединяла ненависть к лорду Артуру и Джорджу и общие цели, но никак не с детьми, которых считала потомками Монтгомери Понглтона.
– А кухарка? Миссис…– Седрик наморщил лоб и защёлкал пальцами.
– Вайсли, – подсказала ему Анна, отбросившая всякую почтительность по отношению к прежним хозяевам. – Её звали Томазина Мэделин Вайсли, мистер Понглтон.
Все обернулись на звонкий голос Анны, и она вновь встретила насмешкой неодобрительные взгляды.
– Миссис Вайсли не должна была погибнуть. Её смерть – вторая, и самая главная, ошибка Присциллы. Убийца отыскала весь алкоголь, хранившийся в замке, и опустошила бутылки на клумбу в розарии, но даже предположить не могла, что у кухарки есть столь обширные собственные запасы. Миссис Вайсли, как и все мы, тоже отведала цесарки с шампиньонами, и двойная доза «чернильного колпачка» в сочетании с её излюбленным напитком привела к остановке сердца.
– А третья? Какова третья ошибка? – Оскар Финч впервые нарушил молчание.
– Наверное, это нельзя назвать ошибкой, – задумчиво ответила Оливия. – Скорее, стечением обстоятельств. Незадолго до праздника я как-то наткнулась в коридоре на Присциллу, и она принялась зачем-то объяснять мне, что писала письмо и случайно опрокинула чернильницу. Тогда я не обратила на этот факт никакого внимания, но вот позже, когда познакомилась с миссис Грин – это старая леди, что живёт в нижней деревне вместе с сыном-пропойцей, – я вспомнила об этом, увидев чернильные пятна на её руках. Эта мелочь никак не давала мне покоя, и только вчера я поняла: миссис Грин неграмотна! Она не пишет писем, да и пишущих принадлежностей в её жилище явно не водится. Откуда же взялись эти пятна? Мне пришлось ещё раз навестить её, и тогда уже никаких сомнений не осталось – все убийства в Мэдли были совершены при помощи «чернильного колпачка». Да, на первый взгляд, орудие незатейливое, но Присцилла рассчитала всё верно – растительное вещество, вступающее во взаимодействие с алкоголем, почти невозможно обнаружить лабораторными методами, при этом действие его длится достаточно долго для того, чтобы осуществить хитроумный план и остаться вне подозрений, а симптомы, проявляющиеся у жертв, неотличимы от сердечного припадка.
Оливия ещё не закончила свою обличительную речь, как Седрик начал пробираться к выходу. Лицо его побледнело, глаза лихорадочно блестели, и от нарочитого спокойствия не осталось и следа. Виктория тоже вскочила на ноги и поспешила за ним. Инспектор, вздохнув, отпер для них дверь.
Следующей кабинет лорда Артура, пропахший пылью и старыми книгами, покинула Анна. Услышав всё, что хотела, она мысленно поставила точку в этой истории, и, не сожалея ни о ком, кроме леди Элспет и миссис Вайсли, заторопилась навстречу собственной жизни. Её саквояж со скромными пожитками был уложен, форменное же платье горничной осталось висеть в шкафу.
Когда Анна аккуратно прикрыла за собой дверь, Имоджен Прайс, усевшись на освободившийся диванчик у окна, всплеснула руками и посмотрела на Оливию с восхищением.
– Неужели, мисс Адамсон, вы вправду подозревали меня? – в голосе её звучало неуместное воодушевление, поцарапавшее слух всех присутствующих. – Меня! И как вам только это в голову пришло?! Расскажите, расскажите мне всё о своих подозрениях! Из этого может получиться неплохая пьеса, полагаю, и, конечно же, главная роль в ней будет моей.
Солнце освещало её всю – от золотистых кудряшек до миниатюрных замшевых туфелек с лаковыми мысками, и Оливия вдруг испытала сочувствие к Филиппу, и вся её досада на него тут же испарилась.
– Ну как же мне было не подозревать вас, мисс Прайс? – ответила она, не сдерживая веселья. – Среди всех вы были самой, самой подозрительной персоной, уверяю вас! Во-первых, вы скрыли, что росли в приюте, а это уже само по себе выглядело подозрительно. Во-вторых, вы присутствовали на празднике и виделись с леди Элспет незадолго до её смерти. Она сама мне об этом сказала, вот только не назвала вашего имени. Просто упомянула, что на праздник специально приехала девушка, которой она много лет назад помогла покинуть приходской приют и обрести семью. Ну и в-третьих, откуда вам было знать, что дверь в часовню открывалась бесшумно? То, что петли смазаны и не издают скрипа, мог знать только убийца, сделавший это собственноручно.