— Он обратился в полицию?
— Никак нет, ваша светлость, — Чандлер покачал головой. — Господин граф не хотел поднимать шум. Он был уверен, что сумеет разобраться в этом деле сам.
С учетом того, что случилось позже, его слова прозвучали довольно печально.
— И что же? Его сиятельству удалось напасть на след?
— К сожалению, нет.
— Но он подозревал только слуг? — уточнил я.
— Да, разумеется, — мне показалось, что дворецкий был шокирован таким вопросом. — И позвольте мне предвосхитить ваш вопрос — никто из слуг за последнюю неделю не покидал Кросби-холл и не изъявлял желания получить расчет.
Это было вполне логично. Оставление службы сразу после совершения кражи было бы слишком похоже на бегство.
— Знают ли слуги о пропаже табакерки? Вы говорили с ними об этом?
— Никак нет, ваша светлость. Его сиятельство хотел заняться этим лично.
Ничего более по этому вопросу Чандлер сказать мне не мог, и я отправился в столовую, где увидел уже накрытый к завтраку стол, за которым сидела только леди Розмари.
Я не сомневался, что инспектор Мэдисон тоже уже встал, но он, должно быть, предпочел позавтракать у себя в комнате.
— Доброе утро, ваше сиятельство!
— Доброе утро, ваша светлость! — она ответила мне с грустной улыбкой. — Рада, что хотя бы вы встаете раньше полудня. А то я почти поверила в то, что нынешняя молодежь на это не способна.
Я сел на стул по правую руку от нее, и слуга тут же поставил передо мной блюдо с яичницей.
— Я уже успел даже прогуляться, миледи! И я прошу простить меня за не слишком приличный вид, — мне было неловко появляться перед хозяйкой в той же рубашке, что и накануне. — Я не взял с собой ничего из своего гардероба, рассчитывая, что вернусь на ночлег к лорду Берроузу. Но раз вы были столь любезны и позволили мне остаться здесь, то позвольте мне вызвать сюда и моего камердинера.
— Конечно, ваша светлость! Вы могли бы и не спрашивать об этом. Я рада, что следствие ведете именно вы. Я ужасно боялась, что дело попадет в руки какого-нибудь мужлана, который не имеет ни малейшего представления о чувстве такта и охотно станет рассказывать обо всём, что здесь узнал, за пределами Кросби-холла, смакуя все неприятные подробности.
— Буду рад оправдать ваше доверие, миледи! — я чуть наклонил голову. — И я постараюсь завершить расследование как можно скорее. И если вы не возражаете, то пару вопросов хотел бы задать прямо сейчас.
— Прошу вас, ваша светлость, — ее сиятельство поставила на блюдце чашку, которую до того держала в руках, — я в вашем распоряжении.
— Слышали ли вы о краже серебряной табакерки, которая случилась за день до смерти вашего сына?
Она вздохнула, скорбно поджала губы и кивнула.
— Да, ваша светлость, я слышала об этом. Довольно неприятное происшествие. Джейкоб был очень расстроен. Это была любимая табакерка моего мужа и его отца.
— Вот как? Значит, для вас и для его сиятельства эта вещица имела не только материальную ценность, и для вас было делом чести ее вернуть? — я дождался от хозяйки еще одного кивка и продолжил: — Но тем не менее его сиятельство не захотел обращаться в полицию.
— Он хотел избежать скандала, — пояснила она.
— Простите, миледи, но это трудно понять, — нахмурился я. — Что скандального было в этом происшествии? Разве что его сиятельство подозревал в краже кого-то из домашних?
Ее щеки гневно запылали, и она бросила на меня рассерженный взгляд.
— Как вы можете предполагать такое, милорд? Разумеется, он не подозревал никого из членов своей семьи.
— Даже свою жену?
— Даже свою жену, — не колеблясь, подтвердила леди Розмари. — Как бы я ни относилась к леди Кэтрин, я уверена, что она не воровка. Это сделал кто-то из слуг, можете мне поверить.
— В таком случае у нежелания его сиятельства обратиться в полицию нет вовсе никаких оснований. И если на одной чаше весов стоял пусть даже и маленький скандал, а на другой — возможность вернуть дорогую для семьи Кросби вещь, то выбор, мне кажется, был очевидным. И если лорд Джейкоб принял другое решение, то этому есть только одно объяснение.
Я отложил нож и вилку и позволил слуге забрать приборы и налить мне в чашку горячего чаю. Хозяйка же, дождавшись, когда мы снова останемся одни, спросила:
— И каково же это объяснение, сэр? — голос ее прозвучал странно-хрипло.
— Эта табакерка была подделкой. Или, по крайней мере, фальшивыми были камни, что ее украшали.
Когда я произносил это, то смотрел прямо на графиню. И сразу заметил, как румянец схлынул с ее щек.
Глава 18. Герцог Стенфорд
Несколько секунд она медлила, но затем всё-таки решилась признать:
— Да, ваша светлость, вы правы! Украденная табакерка была подделкой.
Это признание совсем лишило ее сил, и она надолго замолчала, вызвав слугу и велев ему принести еще чаю. И только когда она сделала из чашки пару глотков, разговор продолжился.
— Но вы не должны думать ничего дурного, сэр! Дело в том, что несколько месяцев назад мой сын получил крайне выгодное предложение о продаже этой вещицы. Должно быть, вы знаете, что в мире есть немало известных коллекций табакерок. Так вот, владелец одной из этих коллекций — мистер Гордон из Америки — предложил Джейкобу просто немыслимую сумму денег. Отказываться от такого предложения было бы неразумно.
— Почему мистер Гордон захотел купить именно эту табакерку? — поинтересовался я. — Насколько я понимаю, в коллекции графа Кросби было немало интересных экземпляров.
— Дело в том, что эта вещь когда-то принадлежала российской императрице Екатерине и была подарена ею одному из ее фаворитов. Мой свекор купил ее, когда служил в посольстве в Петербурге. Он привез из России две табакерки — ту, которую украли, и еще одну, украшенную яшмой.
— Откуда мистер Гордон узнал о вашей коллекции?
Она отпила еще немного чаю и промокнула губы льняной салфеткой.
— О ней знают многие. О ней даже писали в одной из лондонских газет. Разумеется, наша коллекция не идет ни в какое сравнение с коллекцией самого мистера Гордона — в той насчитывается более сотни экземпляров со всего мира.
— Насколько я понимаю, ваш сын дорожил своими табакерками, — осторожно заметил я. — Решение расстаться с одной из них, должно быть, далось ему трудно?
Она закивала.
— Именно так, ваша светлость! Но за то время, что мистер Гордон гостит в Англии, наши семьи сдружились, так что это была не столько выгодная сделка, сколько дружеское одолжение.
Она отчаянно пыталась сделать вид, что это было обычным делом, не заслуживающим с моей стороны никакого интереса. Но кое-что мешало мне с ней согласиться. Такой человек, как граф Кросби, решился бы расстаться с семейной реликвией только в самой отчаянной ситуации.
— Но зачем нужно было делать копию проданной табакерки? Ваш сын хотел, чтобы никто не узнал о том, что он стал распродавать свою коллекцию?
Бледность и болезненный румянец сменяли друг друга на щеках графини так часто, что я уже почти перестал обращать на это внимание.
— Как вы могли такое подумать, сэр? — возмутилась она. — Джейкоб всего лишь хотел оставить себе на память хотя бы копию.
Она явно хотела, чтобы я ей в этом подыграл. Как благородный человек я не должен был спрашивать ее о финансовых затруднениях. Но сейчас я был не герцогом, а главой королевской службы сыска. И о соблюдении политеса я думать не мог.
— Послушайте, ваше сиятельство, будет лучше, если я узнаю правду именно от вас, а не от слуг или от ваших соседей! Напоминаю, что речь идет об убийстве вашего сына, и если вы хотите, чтобы я нашел преступника, то не советую вам ничего от меня скрывать. Вы были близки к разорению?
На сей раз она посмотрела мне прямо в глаза. И вздохнула.
— Да, мы находились в сложном положении. Нам срочно нужны были деньги, и предложение мистера Гордона оказалось как нельзя более кстати.
Взглядом она почти молила меня о том, чтобы на этом я остановился, но я должен был задать ей следующий вопрос.
— А на что именно вам нужны были деньги так срочно?
— Мой внук Сэмюэль крупно проигрался в карты, когда учился в университете. Он впервые оказался один далеко от дома и позволил втянуть себя в игру на большие ставки.
— А выплатить долг он не смог.
— Да, найти быстро такую сумму было очень сложно. Поэтому он вынужден был покинуть университет. К счастью, это не получило громкой огласки. Но, продав табакерку, Джейкоб уплатил долг чести, так что об этом уже не стоит говорить.
Нечто подобное я и предполагал, когда услышал о том, что Сэмюэль Кросби бросил учебу в университете.
— А развод вашего сына с женой тоже был обусловлен финансовыми проблемами?
Еще одна пауза в разговоре. И еще один кивок.
— В какой-то степени да. Но этот брак изначально был обречен. Жаль, что Джейкоб этого не понимал.
— Почему десять лет назад ваш сын решил жениться на леди Кэтрин?
— Ах, — фыркнула графиня, — Кэтрин вовсе не леди. Да, к сожалению, тот факт, что развод не состоялся, оставляет за ней этот титул. Но вы же понимаете, ваша светлость, что эта девушка не нашего круга. И я сразу пыталась объяснить это своему сыну. Но он был так одержим идеей обрести магические способности, что не захотел меня слушать.
— Но он их так и не обрел, — сказал я.
— Разумеется! — немного раздраженно подтвердила леди Розмари. — Я придерживаюсь мнения, что если такие способности человек не унаследовал от рождения, то следует принять это как должное. К сожалению, магическое вырождение коснулось не только нашей семьи, но и многих семейств Британии. Полагаю, что через пару поколений Палату избранных просто закроют в связи с тем, что в ней некому будет заседать.
Ее мысли были вполне созвучны моим собственным, поэтому на этот раз кивнул уже я.
— Но поверьте мне, сэр, моя невестка вовсе не такая невинная овечка, каковой может показаться! Конечно, когда я заявила инспектору Мэдисону, что она могла убить моего сына с помощью своей магии, я немного преувеличила. Но вот в том, что она могла приворожить Джейкоба, чтобы побудить его жениться на себе, я вполне верю. И уж, конечно, титул графини много значит для нее, и ей было бы обидно его лишиться.