Она спросила это с надежной. Я понимал, что всех Кросби такой вывод был бы облегчением.
— Боюсь, это не так, мисс! На улице нет ни единого следа, который подтверждал бы эту версию.
— Но что, если преступник просто уничтожил все следы? — она готова была ухватиться даже за соломинку. — Быть может, у него были грабли или еще какой-то инструмент, с помощью которого он привел клумбу в порядок.
Я позволил ей остаться в этом заблуждении и спросил о другом:
— Скажите, мисс Кросби, какие отношения у вас были с вашим отцом?
И сразу же заметил, как она вздрогнула.
— Отношения? Разумеется, хорошие. Он был моим отцом, и я любила его. Моя мать умерла, когда я была еще маленькой, и именно он воспитывал меня.
— Он и леди Кэтрин? — уточнил я.
— Да, и леди Кэтрин, — словно бы вынужденно признала она и чуть покраснела. — Не думайте, что я неблагодарна моей мачехе. Она тоже немало сделала для меня. Но вместе с тем я понимаю, что если бы на ее месте оказалась женщина более благородного происхождения, с более тонким и изысканным вкусом, она смогла бы дать мне гораздо больше.
Мне показалось, что такое суждение немного отдавало снобизмом, но я не собирался делать юной леди замечание.
— Слышали ли вы о краже табакерки вашего отца?
А вот на этот вопрос, как мне показалось, она ответила довольно спокойно.
— О, да! Он был сильно этим раздражен.
— И вы не знаете, кто мог быть замешан в этой краже?
— Конечно, нет! — сразу вспыхнула она. — Уж не думаете ли вы, ваша светлость, что к этому могла быть причастна я? Зачем бы мне понадобилась эта безделушка?
Но мы оба знали, что она лукавила. Уж чем-чем, а безделушкой эту вещь назвать было нельзя. Либо леди Паула знала о том, что это была подделка.
— Вам, например, могли понадобиться деньги, — предположил я, — а за подобную табакерку с историей вы могли получить немалую сумму. Тем более, что мне сказали, между вами и вашим отцом недавно была ссора.
Говоря это, я смотрел прямо на нее, и она заметно запаниковала. А ведь я сказал всё это без малейших оснований. Мой опыт говорил мне о том, что между родителями и детьми ссоры отнюдь не редки. Так почему бы им не быть и в этом семействе?
— Вам сказал это кто-то из слуг? Они вечно подслушивают и подсматривают за тем, что их совершенно не касается!
Теперь ее щеки пылали, а в глазах показались слёзы.
— Будет лучше, если вы расскажете мне об этом сами, — мягко посоветовал я.
— Это не имеет к делу ни малейшего отношения, ваша светлость! — в ее голосе послышались истеричные нотки. — Моему отцу всего лишь не нравился молодой человек, который оказывал мне некоторые знаки внимания. А я попыталась объяснить ему, что я уже достаточно взрослая, чтобы самой выбирать себе друзей. Но, уверяю вас, ни о чём серьезном речь вовсе не шла!
— Вы можете назвать мне имя этого молодого человека?
Она сначала явно хотела отказаться, но потом всё-таки сказала:
— Эдвард Нельсон. Но я буду вам крайне признательна, если вы не станете втягивать его в эту историю. Будучи джентльменом, вы должны понимать, что всё это может повредить моей репутации.
Я кивнул. А когда мы вышли из комнаты, мне показалось, что девушка с облегчением вздохнула.
Глава 21
Я не спросила у Паулы про записку, которое она спрятала в карман. Но тот испуг, который я заметила у нее на лице, ответил на мой вопрос лучше всяких слов. И сам факт того, что она оказалась на лестнице, которой пользовалась лишь прислуга, тоже о многом говорил. Дочь графа Кросби бывала в этой части дома разве что тогда, когда она была еще ребенком.
Интересно, что она делала здесь? Читать послание ей было бы куда удобнее в своей комнате. Быть может, тот, кто отправил ей записку, пригласил ее сюда прийти?
Но я прекрасно понимала, что мне она точно ничего не расскажет. Впрочем, как и я ей. В этой истории мы были по разные стороны баррикад. И потому, когда она отправилась по коридору на парадную часть дома, я не остановила ее.
Сама же я проследовала на кухню, где уже от множества готовившихся там блюд было так жарко, что когда я переступила ее порог, то едва не задохнулась. Собственно, необходимости приходить сюда именно сейчас у меня не было. Обычно я составляла меня на всю неделю сразу. Но, во-первых, именно этот предлог я использовала, чтобы избежать дальнейшей беседы с герцогом Стенфордом, а мне совсем не хотелось бы показаться ему лгуньей хотя бы в такой мелочи. А во-вторых, я заметила, что наши гости — и сам его светлость, и инспектор Мэдисон — кажется, любили рыбу. А потому я собиралась сказать нашей кухарке миссис Джонс, чтобы и к обеду, и к ужину она не поскупилась именно на рыбные блюда.
— Разумеется, миледи! — кивнула она, когда выслушала меня. — Не извольте беспокоиться. Правда, к обеду уже всё готово, но к вечеру я дополнительно сделаю форель по-шотландски и фаршированную сельдь.
Я как раз собралась поблагодарить ее, когда мой взгляд упал на небольшой стол у окна, на котором стояли специи и лежала толстая тетрадь с рецептами, которой миссис Джонс чрезвычайно гордилась. Но не тетрадь привлекла сейчас мое внимание, а стопка листов писчей бумаги, что лежала рядом. Эта бумага была именно того сорта, на котором была написана полученная мною записка.
Я никогда прежде не обращала внимания на то, какая бумага использовалась для письма слугами. Для самих Кросби закупалась совсем другая — плотная, мелованная. А вот более дешевые желтые листы, должно быть, применялись прислугой для всевозможных хозяйственных записей — например, для составления списков заказов поставщикам продуктов.
Наверно, я изменилась в лице, потому что кухарка спросила, хорошо ли я себя чувствую. В ответ я только кивнула и поспешила выйти в коридор.
Такая бумага наверняка была не только на кухне, но и в других местах, и ею легко мог воспользоваться кто угодно. Всё это ничуть не сужало круг моих поисков.
Да и стоило ли мне искать того, кто написал записку? Судя по всему, я была не единственным адресатом.
Но почему он или она решили шантажировать не только меня? Я находила этому два объяснения. Одно из них заключалось в том, что в ту ночь этот человек видел возле комнаты моего мужа не только меня, но и Паулу. Быть может, она приходила, чтобы поговорить с отцом, но застала его спящим или уже мертвым.
Но более предпочтительным казалось мне второе объяснение. Быть может, шантажист не видел в ту ночь никого из нас — ни меня, ни Паулы. И он всего лишь пытался ловить рыбу в мутной воде, прекрасно понимая, что один из обитателей дома точно убийца, который не пожалеет денег, чтобы откупиться от свидетеля. Да и остальные наверняка предпочтут заплатить некоторую сумму, лишь бы не оказаться втянутым во всё это. И если так, то мне следовало просто забыть о записке или даже показать ее Стенфорду.
Но думать об этом сейчас мне было некогда, и я поспешила в свою комнату, дабы переодеться к обеду.
За столом Сэмюэль спросил герцога, бывали ли в его практике случаи, когда убийство происходило в запертом помещении, и первоначально казалось, что проникнуть туда никто не мог.
Его светлость коротко ответил, что нет и что о подобном он читал исключительно в книгах. А вот инспектор сказал, что однажды он сталкивался с таким случаем.
— Я тогда только начинал свою службу, и то дело казалось мне совершенно неразрешимым — ровно до тех пор, пока я не обратил внимание на то, что один из племянников покойного, которые наследовали его имущество, работал трубочистом. И всё сразу встало на свои места.
Мне показалось, что леди Розмари при этом его рассказе многозначительно хмыкнула — наверно, она была бы рада, если бы и в смерти Джейкоба оказался виноват какой-нибудь трубочист. Но увы, среди его наследников такового не было.
После обеда его светлость выразил желание поговорить с Сэмюэлем, и все остальные торопливо покинули столовую залу.
Обычно в это время я любила гулять в саду или сидеть в библиотеке, но в нынешних условиях эти занятия могли привести к встрече с его светлостью, чего бы мне не хотелось. И я решила, что до ужина побуду в своей комнате. Тем более, что на улице сгущались тучи.
Но стоило мне войти в свою спальню, как меня прошиб холодный пот, потому что на полу возле дверей я увидела такой же лист бумаги, что и в прошлый раз. Его принесли в то время, пока мы обедали. А значит, это точно был не кто-то из Кросби, не его светлость и не инспектор Мэдисон. Это был кто-то из слуг.
Мои руки тряслись, когда я разворачивала листок. Текст был написан всё теми же крупными печатными буквами, что и прежде.
Глава 22. Герцог Стенфорд
За обедом мы мило поговорили о нашей с Мэдисоном работе, но стоило нам с Сэмюэлем Кросби остаться одним, как флёр дружеской беседы тут же развеялся.
Молодой человек смотрел на меня пусть и не враждебно (позволить себе так вести себя со мной он всё-таки не мог), но очень настороженно. И льняная салфетка в его руке была смята в комок.
— Знали ли вы, ваше сиятельство, о краже табакерки, которую ваш дед когда-то привез из России? — я решил начать с того же вопроса, который задал уже другим членам семьи.
Тонкие губы одиннадцатого графа Кросби дрогнули в усмешке.
— Разумеется, ваша светлость! Отец был полон решимости найти вора и примерно его наказать!
— Мне кажется, с этим куда лучше справилась бы полиция, и тем не менее, ваш отец к ее помощи не прибег, — я допил уже остывающий чай и пожалел, что сам же велел слугам удалиться из столовой залы, потому что не отказался бы еще от одной чашки. — Возможно, он полагал, что в этом деле был замешан кто-то из его родных.
Сэмюэль вышел из своей комнаты только к обеду, и для него, судя по всему, это было обычным делом. Мне было интересно, как он собирался учиться в университете при таком распорядке дня.
Он до сих пор чувствовал себя явно не в своей тарелке, хоть и пытался напустить на себя бравый вид.