Я почувствовала на себе еще чей-то взгляд и вздрогнула. Подняла голову.
Трэвис, четвертый граф Кросби — стоял в нескольких шагах от нас и с большим волнением смотрел на письмо. Я не знала, могут ли призраки дрожать, но сейчас с ним происходило как раз нечто подобное.
— Не беспокойтесь, ваше сиятельство, — громко сказала я, — мы непременно сделаем это письмо достоянием общественности. Уверена, изучив архивы, мы сумеем установить имя его автора, и это даст нам возможность доказать, что Алвин был невиновен в том, в чём его обвиняли.
Граф удовлетворенно кивнул, а потом, как мне показалось, улыбнулся. И вся его и без того полупрозрачная мерцающая фигура стала медленно растворяться в воздухе. Означало ли это, что он покинул Кросби-холл, передав свое дело в наши руки? Вполне возможно. А быть может, он еще вернется, чтобы увидеть, как имя его сына будет очищено от клейма предателя.
— Я покажу это письмо самому его величеству, — сказал его светлость. — И постараюсь найти лучших специалистов по истории того времени, которые наверняка помогут нам в изобличении предателя.
— Это было бы замечательно, ваша светлость! — кивнула я. — Теперь, когда вдруг оказалось, что я тоже Кросби, я особенно сильно сопереживаю бедному Алвину.
Говорить о себе как о Кросби было непривычно, но на удивление приятно. Все годы нашего брака с Джейкобом я мало воспринимала себя настоящей графиней, ибо окружающие не упускали случая напомнить мне о моем не слишком высоком происхождении. А теперь вдруг оказалось, что это имя принадлежит мне по праву.
— Если позволите, миледи, то я хотел бы задержаться в Кросби-холле до утра, — вывел меня из размышлений голос герцога. — Я хотел бы еще раз осмотреть комнату Сэмюэля, чтобы убедиться, что мы не пропустили ни единого доказательства. Думаю, они понадобятся нам в суде. Хотя само по себе бегство вашего пасынка уже является свидетельством его вины.
— Разумеется, вы можете оставаться в Кросби-холле столько, сколько пожелаете, — сказала я и вдруг смутилась, не слишком ли странно это прозвучало.
Но я на самом деле была рада, что он проведет в поместье хотя бы еще одну ночь — остаться без его поддержки под одной крышей с Паулой и Розмари мне было бы слишком тревожно.
— Сэмюэля доставят в тюрьму Матлока? — спросила я.
— Да. А дальше всё будет зависеть от того, в каком суде будет рассматриваться это дело. И сможет ли принять в нём участие леди Розмари.
Ответ на вопрос участия в процессе старой графини мы получили уже через полчаса — когда прибывший доктор лишь констатировал ее смерть. Леди Розмари скончалась тихо и быстро, и в ее положении это было едва ли не наилучшим выходом, ибо позор, которому она подверглась бы на суде, оказался бы для нее слишком сильным испытанием.
И это означало, что именно Сэмюэлю предстоит понести основную ответственность за всё то, что случилось в Кросби-холле.
— Бедняжка Паула, — сказал Нэйтен поздним вечером, когда мы с ним устроились в библиотеке перед камином. — Надеюсь, ты позволишь ей еще какое-то время побыть тут, в поместье?
Нам обоим не спалось, и ночная беседа казалась более подходящим вариантом, чем пребывание без сна в постелях.
— Ты забываешь, Нэйт, что теперь это твой дом, — улыбнулась я. — И именно ты вот-вот станешь одиннадцатым графом Кросби. Так что тебе совсем не обязательно спрашивать у меня разрешения, чтобы позволить кому-то здесь гостить.
— О, нет! — он замотал головой. — Это наш дом. И ведь это именно у тебя есть магия Кросби.
— Магия есть и у тебя самого, — возразила я, — нужно только приложить усилия и укрепить ее. А еще нам следует разобраться с финансами поместья — прежде Джейкоб не позволял мне интересоваться этими вопросами, и сейчас нам придется многому научиться. Но раз уж речь зашла о Пауле, то я хотела бы сказать тебе, что предпочла бы, чтобы она покинула Кросби-холл. Только прошу тебя, не считай меня жестокой! Я всего лишь не хочу, чтобы ты снова впустил ее в свое сердце. Я ничуть не сомневаюсь, что вздумай ты оказать ей знаки внимания теперь, она отнесется к ним совсем по-другому.
— Не беспокойся, Кэтти! — он покачал головой. — Она преподала мне хороший урок, и я более уже не испытываю тех чувств, которые испытывал еще совсем недавно. Но мне и в самом деле ее жаль.
О, да, ее стоило пожалеть. И не только потому, что она лишилась бабушки и узнала, что ее брат убийца.
Я была уверена, что в эту ночь она будет сожалеть и кое о чём еще — о том, что, отвергнув любовь Нэйтена, она лишилась возможности стать графиней и хозяйкой Кросби-холла.
Глава 58
Процесс признания нас с Нэйтаном законными внуками Джеймса Кросби и, соответственно, наследниками Кросби-холла затянулся на несколько месяцев. Хотя его светлость изначально предъявил суду церковную книгу из церкви Святого Мартина, в которой была запись о браке Джеймса Кросби и Аниты Дункан. Но адвокат Паулы стал утверждать, что этот брак был расторгнут и попросил у суда время на поиск доказательств этого. И суд отложил следующее заседание на три месяца.
И всё это время мы жили в Кросби-холле втроем — я, Нэйт и Паула. Мы старались соблюдать нейтралитет и общались друг с другом предельно вежливо.
Поскольку решения суда еще не было, леди Розмари была похоронена как графиня Кросби на том же кладбище, где уже упокоились Джеймс и Джейкоб.
Четвертый граф Кросби с того памятного дня не появился ни разу. А герцог Стенфорд, как и обещал, ознакомил с найденным нами письмом его величество и получил в ответ всяческое одобрение на запуск процесса по обелению имени Алвина Кросби. Но процесс этот тоже наверняка будет не самым простым.
Я боялась, что за проведенные вместе месяцы Нэйт настолько проникнется жалостью к Пауле, что сделает ей предложение. Но этого не случилось, причем испортила всё сама Паула. Она так резко переменила свое отношение к Нэйтену и стала вдруг проявлять к нему симпатию, что даже он, несмотря на все свои чувства к ней, почувствовал фальшь.
Впрочем, Паула пыталась угнаться сразу за двумя зайцами. Она еще не оставила надежды и выйти замуж за Эдварда Нельсона. Но тот довольно быстро эти надежды разбил, заявив ей, что не намерен связывать себя узами брака с девушкой, у которой нет ни приданого, ни титула (похоже было, что он не сомневался в решении суда), и семья которой оказалась замешанной в таком скандальном преступлении. Думаю, после его ответа она поняла, что теперь ей не так-то просто будет выйти замуж.
Когда предоставленные судом три месяца истекли, а доказательств расторжения брака наших бабушки и дедушки так и не было найдено, нас с Нэйтеном официально признали Кросби, а мой брат получил право носить титул одиннадцатого графа Кросби. Впрочем, этот титул скорее пугал, чем радовал его. Ведь он означал не только права, но и обязанности, к которым Нэйт был еще не готов.
— В высшем обществе на меня всегда будут смотреть как на наглого выскочку, — сказал он мне, когда мы возвращались домой после заседания суда. — У меня нет ни нужных манер, ни того лоска, который аристократам присущ с детства.
Мы ехали в Кросби-холл одни, уже без Паулы. После оглашения решения суда девушку увез к себе брат ее матери, ставший теперь ее опекуном. Мы договорились с ним, что в ближайшее время мы пришлем в его поместье ее вещи и те драгоценности, что принадлежали ее бабушке и не были фамильным драгоценностями Кросби.
— Тебе вовсе не обязательно вращаться в их кругу, — успокоила его я. — Ты можешь просто наслаждаться тем, что у нас теперь есть такой восхитительный дом, как Кросби-холл. Обзаведись женой и детишками, и я с удовольствием буду их нянчить на правах заботливой тетушки.
— Какая чушь, Кэтти! — воскликнул он. — Ты должна нянчить своих детей! Тебе надлежит выйти замуж и составить счастье какому-нибудь хорошему человеку. Ты этого вполне заслуживаешь. А брак с Джейкобом тебе следует забыть как страшный сон.
Но я лишь покачала головой. Да, мне хотелось бы верить в то, что это было еще возможно. Но мое замужество оставило у меня слишком много неприятных воспоминаний.
На следующий же день мы стали получать приглашения на приемы от наших соседей, которые все эти три месяца выжидающе следили за тем, как развивались события в суде. И теперь, когда мы были признаны наследниками графского рода, местное общество желало из первых уст узнать обо всей этой истории, которую одни наверняка считали постыдной, а другие — романтичной.
— Они будут смотреть на нас как на диковинных зверей в цирке, — хмуро сказал брат. — И шушукаться за нашими спинами. Ты же знаешь, Кэтти, что на таких приемах я непременно допущу какую-нибудь оплошность и дам им повод посмеяться над нами.
— Нас никто не заставляет принимать эти приглашения. Но я думаю, что ты как граф Кросби должен будешь устроить прием у себя. И будет лучше, если до этого ты побываешь хотя бы на нескольких таких мероприятиях.
Он поморщился, а я рассмеялась. Думаю, однажды ему понравится быть графом.
Через пару дней нам нанес визит Генри Берроуз. Нэйт еще не был с ним знаком и поначалу чувствовал себя в его обществе несколько скованно. Но наш сосед держался с ним так запросто, что сразу его к себе расположил. И эта поддержка была для моего брата очень важна.
А вот во мне беседа с лордом Берроузом пробудила мысли, от которых я пыталась избавиться всё это время. Он передал мне привет от своего друга герцога Стенфорда. И это заставило меня покраснеть, о чём вечером, уже после отъезда гостя, я вспоминала с большим стыдом.
Я была благодарна Стенфорду за помощь и в деле возвращения нам титула, и в деле реабилитации Алвина Кросби, и в деле Сэмюэля. Процесс над моим пасынком должен был вот-вот завершиться. Мы все выступали на нём в качестве свидетелей, и это было очень тягостно. Да, мы всего лишь говорили правду, но слишком хорошо понимали, что эта правда скорее всего приведет Сэмюэля на виселицу. Впрочем, как мне показалось, сам он сожалел лишь о том, что его светлости удалось его изобличить, а отнюдь не о том, что стал убийцей своего отца.