– Не было никакого оригинала. Я его подделал.
– ЧТО?!
Глава 90. Шельмы
– Я переворошил все архивы дяди, а затем и отца, но не нашёл и следа соглашения. Думаю, что все экземпляры были уничтожены по приказу короля ещё во время подготовки всей этой аферы с твоим браком. Пришлось привлечь господина Вильдермара, когда-то представлявшего интересы моего отца в Бернгрене, чтобы тот занялся рассылкой запросов о подтверждении расторжения соглашения во все соответствующие инстанции обоих государств. Косвенно это могло послужить подтверждением, что соглашение могло существовать. Когда мы получили все письма с отказами, я решил, что можно попробовать сыграть на эмоциях Ойгена.
Перепортил кучу старой бумаги и извёл почти все запасы разведённых высохших чернил, прежде чем смог добиться максимального сходства с подписями дяди и твоего отца, – пояснил Вильгельм, целуя меня в макушку. – Зато обрати внимание: у Ойгена ни на секунду не возникло сомнений в подлинности документа! Мало того, тем самым подтвердил, что такой документ был ему знаком, но и выдал себя, как фальсификатора. Ты вот знаешь, как выглядела подпись твоего отца?
– Нет... Но послушай, ты с ума сошёл, когда решился на подделку документов! Это же прямой путь на каторгу! Допустим, тебе наплевать на себя, меня и мои чувства, но как же Эль?! Ты столько сделал для того, чтобы не только вернуть ей здоровье, но и не дать почувствовать обделённой...
– Я готов был рискнуть и не проиграл. Если всегда довольствоваться только доводами разума, так можно потерять всё ценное, что есть в жизни, а потом и саму жизнь, продолжив существование пустой оболочкой.
– Сумасшедший... – пробормотала я в ответ, но договорить так и не смогла, ибо губы любимого мужчины накрыли мои.
Мы настолько истосковались друг по другу, что, казалось, поцелуй будет длиться бесконечно. Наши пальцы то сплетались, то скользили по одежде, алча избавиться от неё и сдерживаясь от этого порыва в последний момент. Более страстного и в то же время преисполненного нежности поцелуя я ещё ни разу в своей жизни не испытывала. Голова начала кружиться, но не от нехватки воздуха, а из-за испытываемой феерии чувств.
– Ради тебя и семьи я готов на любое безрассудство, чтобы защитить от любой напасти. А мы с тобой – семья! Кстати, ты так торопилась, что забыла кое-что важное, – с этими словами Вильгельм залез в карман сюртука и достал помолвочное кольцо. – Негоже невесте расхаживать без опознавательного знака. Вдруг ещё кто-нибудь успеет попытаться посягнуть на не принадлежащее другому мужчине.
– Но ведь это ты меня торопил! – изобразив поддельное возмущение, я с удовольствием смотрела, как кольцо занимает прежнее место на моей руке.
– Однако я его забрать успел! – язвительно усмехнулся Вильгельм. – Правда, недолго ему красоваться на тебе. Ты ведь не очень расстроишься, если мы поженимся прямо сейчас?
Карета действительно остановилась около небольшой часовни, хотя я думала, что мы едем за расписками.
– Нет, но...
Вильгельм бережно взял мою руку за кончики пальцев и коснулся губами: – Не лишай меня, пожалуйста, удовольствия не только увидеть тебя в скорейшем времени своей женой, но и щёлкнуть по носу Его Величество. Что бы они ни задумал, к тому времени, когда решит реализовать очередную пакость, ты уже будешь под защитой моего имени. Учитывая, сколько шума наделало обсуждение того, встанет ли король на сторону закона, или нарушит его, лучше подстраховаться. Его Величество точно не рассчитывает на то, что нам удастся сегодня провести церемонию бракосочетания.
– Конечно же, я согласна! Но почему ты сказал, что с церемонией могут возникнуть проблемы? – оперевшись на предложенную руку, я вышла из кареты и посмотрела на часовню.
– Не в целом, а именно сегодня. Дело в том, что в столице нельзя обвенчаться день в день. Как минимум требуется накануне известить служителя. Это связано и с большой загруженностью, ведь в столице проживает огромное количество народа, и с тем, чтобы желающие заключить брак имели время на обдумывание, дабы исключить спонтанное решение. Но ты можешь не волноваться, Кристин: мне подсказали насчёт этой часовни, и я заранее оплатил добровольное пожертвование, гарантирующее проведение обряда в любое время в течение двух месяцев с даты первого заседания. Так что нас ждут.
– Вильгельм, но это же бешеные деньги... Плюс затраты на услуги господина Вильдермара, почтовые расходы...
– Тебя это совершенно не должно волновать. Я продал оставшуюся недвижимость в Бернгрене, так как возвращаться туда не собираюсь. Сохранил лишь маленькое поместье для Эль, принадлежавшее некогда Элении. Если дочь захочет когда-нибудь перебраться в Бенгрен, то будет где обосноваться.
Спорить с Вильгельмом было бесполезно, да и не очень хотелось. Я больше переживала, что вся подготовка к суду и прочие издержки могли вынудить продать его поместье. И тогда они с Эль, Гертом и Сабриной оказались на улице. Мне в этом отношении немного больше повезло, ведь размер пошлин зависит от статуса истца, а после расторжения брака с Ойгеном снова стала госпожой Вербер. Юридическая несправедливость: аннулировать развод можно, а вот заявление о признании никчёмности с законодательной точки зрения – нет. Поэтому ни титул, полученный по праву рождения, ни земли Верберов ко мне не вернулись. А денег, привезённых из охотничьего домика, вполне хватило в случае удовлетворения ходатайства о разводе. В случае Вильгельма суммы могут оказаться астрономическими. По сути, он и так сейчас заплатит за мой развод ввиду аннулирования брака.
Оказавшись внутри часовни, я удивилась, что в такое время здесь кто-то находится. С ближайшей к алтарю скамьи приподнялась тёмная фигура какого-то мужчины, и знакомый голос произнёс:
– Секретарь магистрата получил постановление суда на основании воли Его Величества и вскоре будет здесь.
– Герт?! – от удивления я чуть не споткнулась, но Вильгельм меня удержал от падения.
Вслед за управляющим в широкий проход вышли Сабрина, Марго, Горст, Юста и Хэрб, а последними соскочили Софи и Эль.
– Мама!!!
– Папа!!!
Присев, я поймала в объятья дочь, по которой успела безумно соскучиться, а следом и Эль, потянувшейся ко мне после того, как Вильгельм получил свою порцию любви.
– Но как же это...
– А что тебя так удивляет? – рассмеялся Вильгельм. – Обычное сборище каторжников: бывших, потенциальных и неудавшихся! Где же ещё всем нам быть, как не здесь, чтобы очистить свои души и встать на путь истинный?!
– Может, начнём уже? – пробурчала тётушка, украдкой смахивая слезу. – Я из-за тебя, Кристина, вынуждена была замуж выйти! Причём в ускоренном порядке! У тебя хоть капелька совести есть?!
– За господина Вальтера, я так понимаю? – кивнув на Горста, я отпустила девочек и обняла Марго.
– За кого же ещё?! В таких делах нельзя полагаться на первого встречного, а выбирать стоит проверенного мужчину! А ещё продать трактир! – продолжала ворчать тётушка, покосившись на мужа, а потом шепнула мне на ухо. – Но ты не волнуйся – документы у него самые что ни на есть настоящие. Никто при всём желании не подкопается. А то имя... Детское прозвище.
– Петер Вальтер, – представился Горст. – Мне кажется, что действительно пора начинать – уже священнослужитель пришёл.
– Как вы всё это успели?! – у вопросов, роящихся в моей голове, казалось, не было ни конца, ни края.
– А ты знала, что у господина Вальтера самые быстрые кони и весьма шустрые помощники?
Догадываясь, откуда такое богатство взялось у моего новоиспечённого дядюшки, я промолчала, так как в первую очередь стоило исполнить то, ради чего мы здесь собрались. Девочки, которым Сабрина вручила подушечки для колец, замерли неподалёку от алтаря, преисполнившись важностью данного им поручения. Сама церемония заняла не так много времени, зато после её окончания нас с Вильгельмом едва не задушили в объятьях родные и близкие люди. Теперь у нас на руках была не только выписка из церковной книги, но и свидетельство, заверенное секретарём магистрата.
Горст, а вернее, господин Вальтер, выпалив поздравление, помчался сразу за долговыми расписками, пообещав доставить их к городским воротам или нагнать уже нас чуть позже. Все остальные отправились в дом, который снял Вильгельм в сопровождении надёжной охраны. Реши Ойген нанять кого-нибудь расправиться с нами, затея заранее была проигрышной: легализовавшиеся разбойники из банды Горста в своё время страже противостоять умудрялись, что говорить о каких-то наёмниках, привыкших просто убивать?
– Поспи немного, Кристин, я тебя разбужу, когда настанет время, – муж вытащил плед из ящика, расположенного под сиденьем, и пару подушечек.
– Спасибо за то, что ты есть...
Устроившись полулёжа, я поймала себя на мысли: после объявления королевской воли почти не выпускала руку Вильгельма, словно боялась его исчезновения. Осталось выдержать последний бой, а затем начать новую жизнь рядом с любимым человеком и дочерьми. А ещё кучей новоприобретённых родственников, разительно отличавшихся от тех, которые достались изначально при попадании в этот мир.
Глава 91. Союзники
По поручению Вильгельма Петер привёз не только долговые расписки графа Ландерса и барона Эренбаха, но и все остальные. Когда Герт обнаружил моё исчезновение, а затем и письма в тайнике, то сразу помчался в поместье. В тот же день, пока Вильгельм с Марго пытались выстроить свои дальнейшие действия, наловил в малую бочку, которую я использовала обычно для замачивания белья, сиприн. Так что к обоим будущим оппонентам Ойгена мы отправились не с пустыми руками, а прихватив с собой рыбу. Благо всё это время сиприны находились в состоянии, близкому к зимовальному оцепению.
Тихонько, пока Вильгельм перетягивал внимание на себя, я немного поправила состояние барона Эренбаха, оставив рекомендации по тому, как с помощью сиприн поддержать здоровье. Старый вояка не жаждал вечной жизни в отличие от короля. Зато несказанно обрадовался тому, что на некоторое время перестанет быть обузой для родных и успеет привести в порядок те дела, которые задумал, но оказался неспособен довести до конца из-за беспокоящих всё чаще старых ран. Он когда-то дослужился до звания генерала, участвовал в боевых действиях и ушёл в отставку, почувствовав, что пора уступить дорогу молодым. Если бы не острая необходимость успеть до полуночи добраться до графа Ландерса, с удовольствием продолжили бы общение с этим потрясающим человеком.