– Она в коме.
– Она этого хотела. – Рутин пошла к двери. – Я сюда не приходила.
В жизни молодого аристократа существуют определенные поворотные моменты, когда он готовится принять ответственность, предназначенную для него по рождению. Самому Муад’Дибу пришлось проявить незаурядную силу, чтобы преодолеть всю глубину своего отчаяния.
На рассвете по местным часам – правда, Лето уже успел привыкнуть к кайтэйнскому времени – герцог вышел из челнока, доставившего его в космопорт Кала-Сити. Несколько секунд он адаптировался к местной силе тяжести, к прохладному влажному воздуху, ритму дома. Свита высадится немного позже со всеми торжествами встречи людей, вернувшихся из имперской столицы. Просто Лето не хватило терпения для церемоний. С высадкой остальных каладанцев справятся Гарни Холлик и Дункан Айдахо.
Он бегом спустился по трапу и окинул взглядом собравшуюся к его прилету толпу. Лето упивался знакомым до боли видом, зданием космопорта, городскими улицами, дорогой, ведущей к замку, высившемуся на высоких прибрежных скалах. Он улыбнулся от одной мысли, что сейчас увидит сына.
Раньше, когда он возвращался домой из деловых поездок, его всегда встречала Джессика и подробно рассказывала о том, что происходило в его отсутствие. Но теперь ее не было.
Он сразу выделил из толпы темноволосого юношу, одетого в парадный черно-зеленый мундир Дома Атрейдесов с ястребом на петлицах. Великоватый китель казался точно таким же, какой носил сам Лето. Встреча прошла достаточно официально, так как Пол очень серьезно выступал в роли герцога, которую он исполнял в отсутствие отца, но Лето видел, что сын с трудом сдерживает улыбку.
– Как же хорошо снова оказаться дома, Пол.
– Да, сэр. Я рад, что вы прибыли, – в голосе Пола звучало неестественное напряжение. – Я старался, как мог, управлять в ваше отсутствие.
Официальный вид почти трескался по швам, и Лето поспешил шагнуть вперед и заключить сына в объятия.
– Уверен, что ты справился наилучшим образом.
Очевидно, в сыне боролись два чувства – благодарность и печаль.
Лето глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. Получился долгий глубокий вздох.
– Приятно вернуться к нормальной жизни.
Нормальная жизнь. Этими словами герцог невольно причинил Полу боль, потому что юноша понимал, что без Джессики для него никогда не наступит нормальная жизнь. Пока они возвращались в замок, выдержав череду деловых приветствий и вступив в массу коротких разговоров, Пол особенно остро ощущал отсутствие матери. Он очень хотел знать, что вызвало разрыв, почему она уехала.
Когда же они наконец оказались в обветренном каменном здании, много поколений служившем кровом Дома Атрейдесов, отец повел Пола в сад главного двора под высокими воротами, где они могли спокойно поговорить наедине. Лето упивался родной атмосферой – с такой жадностью дерево всасывает живительную воду первого после жестокой засухи дождя. Герцог и Пол остановились в тени раскидистой кроны возле одного из маленьких фонтанов.
Лето повернулся к сыну, серые глаза герцога светились любовью и мудростью.
– Я понимаю, что оставил тебе тяжкую ношу, но я уверен, что наступит день, когда ты станешь превосходным герцогом.
Он взглянул на кольцо с герцогской печатью.
Пол одновременно испытал гордость и смущение.
– Для меня очень многое значит твое мнение, отец.
Лето отступил на шаг, взглянул на сына и улыбнулся.
– Кажется, ты вырос за время моего отсутствия. Я ждал, что произойдет взрыв роста.
– Если не ростом, то, надеюсь, я окреп в других отношениях. Ты отсутствовал всего месяц, но мы успели многое сделать.
Он не стал рассказывать о драке в таверне, в которую они ходили с Гарни.
Герцог согласно кивнул, словно хотел что-то сказать, но не знал как. Пол любил отца и знал, что иногда ему трудно выражать теплые чувства и эмоции; Джессика в этом смысле проявляла большую открытость. Но юноша чувствовал, что отец гордится им, и был за это благодарен.
Лето оторвал взгляд от фонтана. Три морских воробья опасливо присели на край его бассейна, чтобы напиться. Отец наконец заговорил:
– Ты ничего не спрашиваешь о матери.
Пол ощутил ком в горле.
– Я… я думал, что с моей стороны было бы неуместно первым коснуться этой темы. Я не получил от нее ни письма, ни одного словечка. Но думаю, ты мне все расскажешь.
Пока они молчали, воробьи улетели.
Лето проследил, как они вспорхнули к небу, и объяснил то, что Пол так давно хотел знать.
– Ты же знаешь, что твоя мать помогала выбирать кандидаток на помолвку с тобой. Они с Сафиром изучали возможности, обсуждали и отвергали их, составляли рекомендации для меня.
Пол кивнул.
– Например, Джуну Верден.
Лицо Лето потемнело.
– Да, и дочь Вердена. Но я обнаружил, что твоя мать по приказу ведьм Бинэ Гессерит тайно изменила список потенциальных невест. Она попыталась скрыть это от меня.
Пол вспомнил, что однажды застал мать в кабинете герцога над списком невест.
– Почему она это сделала? Ты мог бы ее просто выслушать, она бы все тебе сказала.
– Я не могу объяснить ее действия. Я спросил, кому она по-настоящему верна – мне, нам или ордену Бинэ Гессерит. Я… я хотел, чтобы она осталась, но, когда ведьмы потянули за ниточки, их марионетка послушно отправилась обратно, в Школу Матерей. Я думал об этом до тех пор, пока у меня чуть не разорвалось сердце и не лопнула голова.
Но Пол понимал и другое – матери здесь нет, и она не может ни защититься, ни объясниться.
– Я знаю, уверен, что она в первую очередь думала о моем благополучии и будущем.
Лето с горечью покачал головой.
– Нет, она сделала это не ради тебя, Пол. Как я уже сказал, она выполнила приказ Ордена сестер. Когда я прямо спросил ее об этом, она не отрицала своего поступка… и не стала скрывать, кому должна соблюдать беспрекословную верность.
В словах его слышались тяжесть и горечь.
Пол не знал, что сказать. Наверное, мать имела причины поступить именно так, но она не открыла их ни ему, ни отцу. Неужели она действительно выбрала Орден сестер, а не человека, с которым бок о бок прожила много лет? Предпочла их собственному сыну?
Лето закрыл глаза, еще раз обдумал ситуацию, но так и не смог найти из нее выход. Он с трудом сдерживал эмоции.
– Она показала мне, что я должен превыше всего ставить интересы Дома Атрейдесов. – Он глухо выдавливал из себя слово за словом. – Как глава великого Дома Ландсраада, я не могу, не имею права приходить в отчаяние от потери… обычной наложницы.
Обычной наложницы.
Этими двумя словами невозможно описать его мать. Даже приблизительно.
Пол почувствовал, что его чувства оскорблены. Статус наследника Дома Атрейдесов вынуждал его жить в паутине правил и связей.
– Я не имею в этом деле права голоса? Меня никто ни о чем не спрашивал.
Лето грустно улыбнулся.
– О, вот как? Теперь у меня уже два противника?
– Отец, я обязан уважать твое окончательное решение по этому делу, но… не можешь ли ты как-то связаться с Уаллахом IX? Может, у нас есть шанс поговорить с ней? Мы все ошибаемся.
Лето подошел к фонтану, погрузил руки в воду и пополоскал их, словно стараясь смыть с них заботы. Потом он выпрямился, стряхнул с ладоней воду и вытер их о китель.
– Что сделано, то сделано. Остались только мы с тобой, Пол, и Каладан.
Пол оцепенел. В словах отца ему послышалась страшная завершенность. Он сдержал слезы – сын всегда брал пример с отца. Но он явственно ощутил, что под ним разверзлась бездонная пропасть.
Я слышу ваше публичное отречение, я вижу позицию, которую вы вынуждены занимать, но я чувствую, что творится в ваших сердцах. Я знаю, что вы согласны с нашим делом. Возможно, я понимаю вас лучше, чем вы готовы признать.
По пути на Кайтэйн Якссон думал, что лезет в логово льва – золотого льва Коррино. Заговорщик понимал, что для него это самое опасное место в Империи, но находил в этом своеобразное удовольствие.
Он нисколько не сомневался в своей безопасности. Его уверенность была сродни высокомерию, но он знал, что Император еще более высокомерен. Несерьезный и подверженный параноидальным страхам, Шаддам даже в самых страшных снах не представил бы себе, что его заклятый враг может по собственной воле явиться сюда. Дерзость Якссона служила такой же надежной маскировкой, как и измененное клонированное лицо.
Прибыв в серебряную Иглу, он вошел в здание и смешался с потоком служащих. Гудящую ульем корпоративную штаб-квартиру переполняли администраторы, делегаты, торговые министры, коммерсанты, патентоведы, бухгалтеры, специалисты по логистике и представители Космической Гильдии. Многие клерки являлись ментатами, способными анализировать галактическую торговлю во всей ее непомерной сложности.
Якссон понимал, что Благородное Содружество свободных и независимых планет создаст невиданный рост экономического благосостояния в человеческой истории, но для достижения этого следовало устранить главное препятствие – Дом Коррино.
Якссон несколько недель провел на Плиессе, у сестры. Ее общество освежило его. Джалма оказалась похожа на него больше, чем он ожидал. В то время как братья и сестры Якссона воспитывались одной только матерью и предназначались для великих дел, он сам всегда чувствовал себя изгоем – не золотым ребенком, а паршивой овцой семьи.
Поработав некоторое время мажордомом Джалмы, Якссон осознал всю глубину ее планов. Она окончательно овладела Домом Учанов, одновременно поддерживая деятельность Союза Благородных. Она соглашалась с Якссоном в том, что идеи Союза в течение последнего столетия продвигаются слишком медленно и пассивно. Многие сторонники Малины Ару испытывали такие же чувства, но оставались ее последователями и не торопили события. Якссон покинул Плиесс, находясь в оптимистическом настроении, он испытывал прилив энергии и считал, что им удастся сдвинуть движение с мертвой точки.