му ее учили в Бинэ Гессерит. Она вызывала образы герцога и сына, по кускам собирала воспоминания и старалась сосредоточиться, сосредоточиться до такой степени, что черты Пола и Лето снова обрели ясность и четкость, а их присутствие еще сильнее укрепляло ее дух. Она уговаривала себя, что это похоже на тренировку мышц – ментальных мышц. Виртуально она постоянно возвращалась на Каладан, чтобы не расставаться с любимыми.
От воспоминаний ее пробудил мелодичный звук.
– Я пришла навестить тебя, сестра Джессика, – произнес женский голос, показавшийся знакомым.
Открыв глаза, она увидела Ксору, стоявшую в дверях. Джессика вышла из своего транса, сфокусировала взгляд, чтобы снова оказаться в реальности, здесь и сейчас, и смотрела на входившую в камеру женщину. Как же Ксора похожа на нее ростом, волосами и строением лица.
От возмущения и обиды Джессика сморщилась. Ксора усыпила ее бдительность сладкими речами, обыграла то, что их объединяло, но только чтобы предать. Вспомнилась статуэтка, три идеализированные фигурки, сломанные бессердечной Рутин.
– Хочешь причинить мне еще боль? – спросила Джессика. – Ты уже сделала все, что могла, чтобы меня заперли здесь и забыли.
Ксора не стала подходить к Джессике близко.
– Наказания Бинэ Гессерит не длятся вечно, но вечно влияние Ордена сестер.
– Я уже чувствую себя так, словно наказание длится целую вечность, – сказала Джессика, держась на краю своего неудобного ложа. – Ты всегда служила у них шпонкой или просто увидела возможность отличиться?
Лицо Ксоры окаменело.
– Это моя обязанность – доложить о пророческих сновидениях твоего сына. Это такая важная информация! Если бы ты сама об этом сказала, то не оказалась бы здесь.
– Это ты заперла меня здесь, – произнесла Джессика, прекрасно осознавая всю бесполезность и бессмысленность таких обвинений. Ксора непробиваема.
– Я вольна делать предложения, даже плохие. – Ксора подошла ближе, хотя Джессика не приглашала ее. – Твое преступление заключается в том, что ты приняла предложение, способное навредить Ордену сестер.
От Ксоры исходил едва различимый цветочный аромат, напомнивший Джессике, что сама она пахнет отнюдь не так приятно после длительного заточения, в котором невозможно следить за гигиеной.
– Я хотела отправить письмо сыну.
Ксора в ответ только пожала плечами.
– Есть другой способ отправить ему письмо. Я могу сама его доставить.
Джессика насторожилась. Что это, еще одна ложь, чтобы проверить, как подействовала на нее изоляция?
– Что ты хочешь сказать?
Ксора едва заметно улыбнулась; кажется, она сомневалась, стоит ли отвечать.
– Знаешь, за это время произошло много событий. Скоро в Школу Матерей прибудет Преподобная Мать Гайя Елена Мохайем. Думаю, она захочет тебя увидеть. Она, во всяком случае, встретится со мной… перед моим новым назначением.
Напряжение Джессики усилилось.
– Она очень строга. Тебе не придется рассчитывать на теплое отношение с ее стороны.
Бывшая наперсница точно знала, как причинять ей боль, она словно читала мысли.
– Что ты имеешь в виду под своим новым назначением?
Ксора просияла, словно собралась сообщить Джессике приятную новость.
– Мне наконец разрешат покинуть Уаллах IX и выполнить задание, чтобы оправдаться в глазах Ордена.
Джессика вдохнула, потом медленно выдохнула, стараясь эмоционально расслабиться.
– По крайней мере, ты не навредишь никому здесь и уж точно мне.
Ксора просияла еще больше, это сияние походило на блеск разящего клинка.
– Меня посылают на Каладан, чтобы стать новой наложницей герцога Лето Атрейдеса. – Джессика вскочила на ноги, но Ксора добавила медовым голосом: – Я всего лишь следую приказам Ордена сестер. Я стану служить герцогу в меру моих сил и возможностей.
Джессика ощутила почти физическую боль, ее словно ударили кинжалом, но она тут же осознала, что именно этого и стоило ожидать от Ордена сестер, именно это они должны были сделать, чтобы сломить ее, напомнить о том, что они, и только они контролируют каждый шаг в ее жизни.
– Лето никогда не примет тебя. Он отец нашего сына, и я его законная наложница, а это то же самое, что жена.
– Это соглашение аннулировано, и ты это прекрасно знаешь, – возразила Ксора; она перестала скрывать свои притязания, что заметно отразилось на ее тоне. – Я лишь делаю то, что принесет наибольшее благо Бинэ Гессерит. Мы должны наилучшим образом исполнять то, что нам прикажут. Мы обе. – Ксора не умела скрывать правду. – Я уверена, что Верховная Мать найдет тебе другое применение.
Джессика не смогла скрыть горечь и ядовито заметила:
– Мне не нужна Вещающая Истину, чтобы понять, что ты лжешь.
Ксора отбросила формальности.
– Я тяжко трудилась семнадцать лет, чтобы загладить свою вину! Это мой шанс. – Она сильно разволновалась, несмотря на всю свою гордость. – Я обещаю сделать все, что в моих силах, для нашего ордена, и для тебя, и для герцога, я не пожалею себя ради него. Как его новая наложница я заставлю его поверить в мою любовь, как это с бесподобным мастерством проделала ты.
Джессика чувствовала, что ее рана становится глубже. Она поделилась с этой сестрой своей тайной, потому что поверила в дружбу. Ксора поняла, где ее слабое место, и воспользовалась им. Холодно, взвешивая каждое слово, Джессика сказала:
– Теперь для тебя нашлась новая игра – любовь? Ты когда-нибудь по-настоящему любила сардаукара, отца Брома?
– Я тогда проявила слабость. – Ксора отвела взгляд. – Но теперь я снова сильна. Я сделаю все, чтобы справиться с новым заданием, и воспользуюсь для этого всем, чему меня научили.
– Техники Бинэ Гессерит отличаются от истинной любви между мужчиной и женщиной, – предостерегающе произнесла Джессика.
Ксора вспыхнула и тихо сказала:
– Мне так хотелось, чтобы мы подружились.
– Ты пришла сюда похвастать победой. Я сделала глупость и ослабила бдительность. Я ошиблась, сказав тебе, что люблю Лето и Пола, потому что думала, что ты – единственная из всех – сможешь меня понять. – В глазах Джессики стояли слезы. – Но я не ошибаюсь в своем чувстве, я люблю его. Что бы ни произошло, Лето никогда не забудет, что тоже любил меня.
Ксора скрестила руки на груди.
– Но я должна заставить его забыть. Таково мое задание.
Джессика хорошо понимала теперь, с кем имеет дело, и, заговорив, добавила к словам Голос:
– Не думай, что сможешь так легко занять мое место рядом с Лето. Ты не сможешь обвести вокруг пальца ни его, ни тем более Пола. Ты даже отдаленно никогда не станешь для них тем, кем была я.
Ксора попятилась к двери, а мощь слов Джессики заставила ее пошатнуться. Она быстро повернулась и побежала прочь, растеряв всю самоуверенность. Она заперла за собой дверь и исчезла в коридоре.
Джессика чувствовала себя надломленной, ей было неловко за то, что она испытала на Ксоре силу Голоса. Так могла бы поступить Лезия…
Теперь, когда она осталась одна, ею вновь овладели тягостные мысли, снова завертелись в голове проклятые вопросы. Казалось очевидным, что Верховная Мать дала Ксоре это задание, чтобы сокрушить дух Джессики, показать, что она целиком и полностью зависит от воли Ордена сестер.
Неужели они были настолько глупы – Ксора была настолько глупа, – чтобы думать, будто гордый Лето Атрейдес просто примет новую наложницу, которую ему подсунут из колоды соблазнительниц, словно любимые женщины – это нечто взаимозаменяемое? Даже Ксора не сможет проявить такого искусства манипуляции.
Но если Джессика права, и Орден сестер хочет подавить ее дух и волю, он должен иметь и другую цель. Преподобные Матери Бинэ Гессерит – что совершенно очевидно – опасались того, кем мог стать Пол, и они показали ей Брома, чтобы продемонстрировать, что у них уже есть план по сотворению Квизац Хадерача.
В своем секретном ультиматуме, которым Джессику принудили вернуться в Школу Матерей, Преподобная Мать Мохайем угрожала истребить Лето и Пола, если Джессика не подчинится. Что, если Орден сестер все же решил устранить риск, связанный с ее сыном? В разговорах с Джессикой Ксора хвалилась, что в совершенстве владеет боевыми искусствами. У Джессики защипало в глазах. Что, если Ксору отправили на Каладан не только для того, чтобы соблазнить Лето, но и для устранения Пола? Джессику охватила тревога.
Отсюда Джессика не могла предотвратить эту беду.
Несмотря на то что ее заперли в жалкой камере, Джессика смогла изменить свое умонастроение и произвела в себе незаметный сдвиг. Она должна, обязана убедить Орден сестер отпустить ее. Теперь она знала, чего они хотели. Джессика попала в беду, потому что осмелилась полюбить, но теперь она станет своей полной противоположностью. Она станет такой, какой хотели видеть ее в Бинэ Гессерит: волевой, расчетливой, послушной и преданной. В этом теперь заключается ее сила.
Она заставит Верховную Мать Харишку выслушать себя. Она засыплет их новыми обещаниями, станет молить о прощении и просить, чтобы ей дали возможность искупить вину; она сделает все, что нужно для достижения цели, и неважно, какой ценой. Джессика теперь готова на любую ложь.
Они предложили Ксоре путь к искуплению. То же самое они могут сделать и для Джессики. Она станет холодна и расчетлива, но не направит жало против какого-нибудь несчастного аристократа. Она испробует свое мастерство на Ордене сестер, применит его против нее, как оружие.
Я побью их на их же поле.
Делать что-то или не делать – любой выбор чреват риском.
Нам нет нужды становиться друзьями.
Пока они с графом Фенрингом объезжали рыбные предприятия, Лето постоянно напоминал себе, что это всего лишь важное деловое предприятие. Они заключат открытую, прозрачную и совершенно законную сделку, даже если она свяжет бизнес Атрейдесов с графом. Лето не мог отрицать, что значительные вложения помогут модернизировать рыбозаводы и увеличить объем производства, а также улучшить жизнь рабочих, вынужденных тяжко трудиться в условиях постоянной болотистой сырости.