Но он затеял это не ради Шаддама, и знал, что Пол поймет его. Перед тем как отправиться на встречу, где могло случиться всякое, он собирался оставить послание сыну.
Накануне Гарни Холлик отбыл на Кайтэйн. Жребий брошен, и Лето знал, что может доверить этому человеку выполнение важной и ответственной миссии. Сеть заговора оплела множество планет и благородных семейств, а Якссон Ару умен, осторожен и готов на любое коварство. Если один из его соглядатаев догадается, что на самом деле на уме у Лето…
Герцог отогнал эту мысль. Сидя в своем просторном кабинете в замке Каладана, он смотрел на экран проигрывателя, медлил и думал. Потом начал диктовать послание:
– После отъезда твоей матери, Пол, я отправился в имперскую столицу и попытался усилить Дом Атрейдесов. Я ошибся, поверив, что это будет важно для тебя, когда ты станешь герцогом, потом я понял, что наследие, которое я хочу передать – и которое я передавал тебе всю твою жизнь, – это личный пример и средства, которые пригодятся тебе, чтобы стать хорошим правителем.
Лето глубоко вздохнул. Потом налил себе немного киранского бренди. Первый глоток обжег язык, но он поставил стакан и попытался привести мысли в порядок.
– Если что-то пойдет неправильно, найдутся те, кто скажут, будто я предал Падишах-Императора. Знай, что я принял это решение по своей доброй воле и с целью отвести террористическую угрозу. Я хочу предать Якссона Ару в руки правосудия. Императору доподлинно известно, что я никогда не обращусь против него, но в эти ужасные времена я на его месте не испытывал бы полной уверенности.
Оставляя это послание, он знал, что у сына останется нечто осязаемое для того, чтобы он смог этим поделиться с другими в дополнение к сообщению, которое должен доставить Императору Гарни Холлик. Это сообщение может стать завещанием, но Лето надеялся, что в этом не возникнет необходимости.
Он снова заговорил:
– Я…
Лето сделал паузу, ощутив, что гордость и неуверенность мешают ему говорить. Он просто хотел сказать Полу, что любит его, но герцог Лето Атрейдес, человек, искренне любимый своим народом, никогда не говорил о таком собственному сыну… никогда, как следовало бы, не говорил этого и Джессике. Имело ли это значение?
Пол знал, что думает о нем отец, в этом Лето нисколько не сомневался.
Он снова включил записывающее устройство.
– Я глубоко уважаю тебя, Пол, и возлагаю на тебя большие надежды. Я надеюсь, что в конце концов имперские историки станут аплодировать тому, что я сделал, но, если нет, то ты всегда будешь знать правду.
В послании Якссон Ару написал Лето, как осуществить перелет до изолированного и нейтрального места на новой орбитальной пересадочной станции над планетой Элегия, где он сможет встретиться с лидером мятежников. Якссон включил в инструкции методы Союза Благородных по сокрытию личности и обеспечению доступа к секретным счетам КАНИКТ. Это последнее порождало определенные подозрения, но Лето не удивило, что ур-директор КАНИКТ Малина Ару знала, чем на самом деле занимается ее сын.
Лето с тяжелым сердцем закончил послание сыну. Слезы жгли его серые глаза, но он убеждал себя, что это всего лишь страховка, а не прощальное обращение. В иное время он записал бы сообщения Полу и Джессике, но от нее так и не поступило никаких известий… абсолютно никаких.
Теперь приоритетом стал Пол, а Лето обязан действовать в интересах Дома Атрейдесов.
Он закрыл запись, от души надеясь, что ее никогда не просмотрят.
Подняв руки, Лето позволил доктору Юэ осмотреть себя.
– Вы всегда отличались отменным здоровьем, милорд. У вас есть конкретные жалобы?
– Просто для верности, Юэ. Я не знаю, с чем мне придется столкнуться там, куда я направляюсь.
Юэ проверил жизненно важные параметры, сверился со своими прежними записями и удовлетворенно кивнул.
– Все в полной норме, сир. Куда вы едете? Как называется планета? – Он поколебался. – Ваши слова обеспокоили меня.
– Да, есть поводы для беспокойства, Юэ, но детали поездки выходят за рамки вашей врачебной компетенции. Вы знаете о моей миссии и о необходимости соблюдения строжайшей секретности.
Лето снова стал немногословным. Он знал врача Сукк много лет, и Юэ никогда не давал ему поводов сомневаться в лояльности… Но Джессика всегда говорила, что его самой большой слабостью является вера, что все люди руководствуются тем же чувством чести, что и он сам. Она улыбалась, когда говорила это, зеленые глаза сверкали, а Лето до сих пор не понимал, комплимент это или критика.
Теперь, когда ставки сильно повысились, он не мог рисковать.
Юэ пригладил усы.
– При всех неприятностях, постигших вас в жизни и в личных отношениях, милорд, вы постоянно находитесь под действием стресса, но я не вижу никаких изменений в состоянии вашего здоровья. Вы регулярно упражняетесь, нормально питаетесь, хотя спать могли бы и больше.
– Я достаточно хорошо сплю, потому что знаю, что поступаю правильно, – возразил Лето.
– Как вы поступали всегда, сир. – Врач поклонился, закончив осмотр. – Я горд службой Дому Атрейдесов.
Несмотря на погруженность в мысли, Лето все же заметил, что Юэ сильно расстроен. Вид он имел более печальный и рассеянный, чем обычно.
– У вас ничего не случилось, Юэ?
Врач испуганно вздрогнул и поднял на Лето взгляд, выдавив улыбку.
– Теперь вы решили обследовать меня, сир?
– Я просто хочу знать, как чувствуют себя мои приближенные.
Извинившись, Юэ занялся своими медикаментами. Он отложил инструменты в сторону, а саквояж поставил рядом с собранными образцами.
– Нет, у меня все хорошо, нет никаких поводов для беспокойства, милорд.
Лето ответил дружелюбной улыбкой.
– Спасибо, Юэ. Лайнер уже на орбите, и через несколько часов я сяду в челнок.
После того как герцог покинул медпункт, Юэ закрыл и запер дверь, а затем долго стоял, тупо уставившись в стену. Дрожащими руками он взял проклятое страшное послание, которое привело в полное смятение его ум и волю. Письмо, без сомнения, подлинное – секретное сообщение лично от барона Харконнена, злейшего врага Дома Атрейдесов.
Давным-давно, на заре карьеры, Юэ лечил барона, когда вследствие болезни его поджарое мускулистое тело начало заплывать жиром. Юэ надеялся никогда больше не встречаться с этим злодеем. Он отдал герцогу Лето Атрейдесу безусловную верность, подкрепленную имперским воспитанием.
Но теперь барон потребовал личной встречи с Юэ, причем секретной, так чтобы об этом не знал герцог. В словах послания отчетливо проступала неприкрытая угроза. Юэ еще раз уставился на текст.
Почему в нем упомянуто имя Уанны?
Утверждай себя каждый день или умри.
Страдая в камере и возмущаясь иронией судьбы, Рутин неподвижно сидела на топчане, в то время как ум ее разрывался от мыслей и намерений. Печально, но большинству из них не суждено сбыться. Она злилась на себя и на Джиару за то, что они так бездарно провалили свою часть плана.
Но Рутин находила утешение в том, что одно колесико их замысла продолжало неумолимо вращаться. Таула и Аислан уже на пути к Каладану. Скоро за ними последует Ксора, которой тоже отведена роль. Она станет подкреплением. Так или иначе, но угрозу со стороны Пола Атрейдеса скоро устранят, юноша умрет.
Даже если останется жива Джессика, угроза, которую предвидела Лезия, исчезнет.
Рутин нашла удовлетворение по крайней мере в этом и примирилась с ценой, которую ей теперь приходилось платить. Несмотря на согбенную позу и сложенные на груди руки, лицо ее светилось довольной улыбкой. Кудри волос свисали с головы, как сальные скрученные черви.
Неожиданно дверь камеры открылась, и на пороге появилась Преподобная Мать Кордана с ее странно расположенными плечами и искривленной спиной. Несмотря на это, вид она имела угрожающий и словно нависала над Рутин. Кордана всегда отличалась большей склонностью к обсуждениям, чем к действиям. Обсуждать, обсуждать, обсуждать! Рутин смотрела на нее и думала, что и на этот раз вопросы Корданы заслонят ее действия. Это ее вечная слабость, такая же, как физическое уродство. Она никогда не являлась ценной советницей Верховной Матери.
– Я знаю, что за этим кроется нечто большее. – Кордана остановилась в дверях, скрестив руки на груди, словно могла представлять угрозу. – Ты и Джиара напали на сестру Джессику, но это не все, не так ли? Вы собирались сделать и что-то еще.
Рутин протянула вперед руки.
– Что еще я могу сделать? Я сижу здесь, в камере.
Кордана поморщилась.
– Я не могу недооценивать тебя, Рутин, как ты недооценила Джессику. – Она окинула взглядом фигуру Рутин, с очевидным удовольствием обнаружив синяки на ее лице и подбитый глаз. – Вы даже вдвоем не смогли убить одну женщину, запертую в неволе.
Рутин выпрямилась, ощутив боль в мышцах спины.
– Ты видела предостережение Лезии, написанное ее кровью. Учитывая ее предзнание, почему вы даете Джессике так много шансов? О себе я позабочусь сама. – Она тихо покашляла. – Не хочешь пачкать кровью свои маленькие ручки. Приведи мне ее сюда.
– Джессика улетела с Уаллаха IX, – сказала Кордана, вскинув подбородок.
Это поразило Рутин.
– Улетела? Куда?
– Она получила новое назначение, – улыбнулась Кордана. – Новый шанс. Она станет наложницей виконта Тулла.
Рутин взорвалась:
– Вам не следовало ее отпускать! После предупреждения Лезии ее нельзя освобождать. Она найдет способ отомстить Ордену сестер и уничтожить его.
– Как это постоянно делала ты? Ведь это ты составила заговор против Верховной Матери?
– Наш лидер оказался негодным, – огрызнулась Рутин. – Кто-то должен был предпринять необходимые действия.
– Что еще вы сделали? – надавила Кордана. – Я провела расследование. Сестры Таула и Амслан исчезли, но в Школе Матерей нет никаких записей об их назначении или о миссии. Мне известно, что это твои подруги. Я узнала, что они сели на борт челнока и улетели на лайнер – на судно, пунктом назначения которого значится Каладан.