— Люся, Люся!!! Как же мне тебя найти? Где ты, Люся? Я же люблю тебя! Как ты там, без меня, Мэри?
Только хотела возмутиться, какая ещё Мэри? как внезапно проснулась. Лицо, сорочка, подушка — все было мокрым от слез. Выходит, мне это все снилось? И как же я была счастлива во сне! Вначале. А потом был страх, ужас, паника и полное непонимание происходящего. Я упала назад на подушку. Отчаяние захлёстывало меня, хотелось просто выть в голос, но не было ни сил, ни слез. Оставалась какая-то пустота внутри, но вместе с тем и недосказанность, что-то как будто не свершилось до конца. Да и там, в моем сне, Мишка ведь не ушел от меня, он просто не мог меня найти. Так, уговаривая и успокаивая себя, периодически ещё икая от обильного слезоразлива, я попыталась ещё раз уснуть, за окном стояла глухая ночь. Но внезапно поняла, что я не одна в комнате. Сев в постели, настороженно принялась всматриваться и вслушиваться в темноту. Наконец, не выдержав напряжения и чувствуя себя при этом полной дурой, нервно поинтересовалась.
— Кто там? Выходите, я же знаю, что здесь кто-то есть! А у меня неподалеку столько здоровых охранников с оружием, как закричу, так они сразу прибегут!!
Надо сказать, что произносила я свою грозную речь слегка дребезжащим от страха голосом и, вероятно, никого не напугала. Но неожиданно темнота отозвалась тихим, тонким голоском.
— А кричать и кидаться горшком не будешь, если покажусь?
Получив горячие заверения, что кричать не буду, и горшка у меня и вовсе под кроватью нет, незнакомец осторожно начал выступать из сгустившейся темноты в дальнем углу спальни. Я уже точно не боялась, голосок был детский, чего уж там для взрослой тетки бояться-то?
Вначале и правда, проявился как будто детский силуэт с какой-то странной головой. Но потом, приглядевшись, я поняла, что это не ребенок, а просто маленькое существо и с головой у него все в порядке, просто колпак на голове. Но нелепость ситуации почти вызвала у меня нервический смех. Но потом я вспомнила, что по местным мифам, брауни (а это точно был он, хотя мой материализм отказывался в это верить) очень не любит, когда над ним смеются, и может разозлиться. Поэтому я, стараясь остаться серьёзной, спросила.
— Ты кто? Как тебя зовут? Меня вот Мэри зовут… а тебя?
— Меня Рахнис зовут, а ты не Мэри, зачем чужое имя говоришь?
Оппа! А он, выходит, видит, что в этом теле другая душа? Интересно!
— Ты прав, меня зовут Люся. А ты домовой здешний?
Существо важно меня поправило.
— Мы брауни, живём мы здесь испокон веку. — Немного смутился и добавил — Дедушка живёт здесь с тех пор, как замок заложили, а я маленький ещё, не так давно тут живу.
Мне хотелось захихикать — сил нет! Маленький домовёнок до изумления походил словами и повадками на домовенка Кузю! Собрав всю волю в кулак, удерживаясь от смеха, я серьезно спросила.
— А что вы, брауни, умеете делать? Что вы в замке вообще делаете? А дедушка твой где?
— Так мы следим за порядком, чтобы все правильно было. Чтобы продукты не портились, чтобы скот не болел. Только и скота у вас нет, да и продуктов так себе, не очень — то и много. Вот чистоту помогаем соблюсти в доме.
— А что же замок не сберегли от воров? И разрушить дали?
Домовёнок смешно хлюпнул носом, повесил голову.
— Так я и говорю, что дедушка спит. Давно, как хозяйки не стало в замке, так он и уснул. А я маленький ещё, не все могу. Вот дедушка смог бы отвести глаза разбойникам или вообще замок скрыть от ворогов. А я пока не могу. Но я обязательно научусь! Не прогоняй меня, а? Люся, я могу пригодиться!
— Да я и не собиралась тебя выгонять! Мне надо с кем-то разговаривать, чтобы поделиться бедой или радостью. Не с детьми же! Иннис да Рини, так они и сами всего боятся. А ты чего не спишь? Или вы, брауни, совсем не спите?
— Дак чего это не спим? Спим! Просто малой плакал во сне, пока его убаюкал, потом девчонка хныкала, тоже, видать, приснилось… Потом слышу — ты плачешь, да так сильно, аж душа заходится. Вот я и пошел к тебе, показаться и поговорить. А ты и не страшная совсем и добрая…
— Погоди, Рахнис, а спите вы где?
— Так дедушка в подвале спит, я под лестницей, в углу.
— А ты не обидишься, если я тебе предложу спать тут у меня? Вот смотри, в кресле подушка мягкая, а одеяло я тебе сейчас найду. И мне не так одиноко будет. Только я слышала, вам нельзя одежду предлагать? А мыться вам можно?
Домовёнок подумал и солидно ответил.
— Дак я у тебя пока поживу. А помыться я сейчас схожу. Вот новую одежу нам не надо давать, уйдем тогда мы, а чистую мы возьмём. Так я пошел мыться?
Я кивнула головой, отпуская Рахниса на помывку, сама соскочила с постели, засуетилась, готовя домовенку спальное место — взбила подушку, набитую конским волосом, чтобы помягче было спать, застелила куском старой простыни, вместо одеяла подошла моя старая теплая юбка, она уж правда очень старая, я ее не ношу, но свернутая в два раза, должна обеспечить малышу тепло.
Рахнис явился через несколько минут, чистая мордашка, зелёные глаза светятся любопытством. Увидев приготовленную для него постель и чистую, старенькую рубашонку Уилли, замер на какое-то время, глазенки заблестели влагой, домовёнок подозрительно шмыгнул носом и тихонько прошептал.
— Это правда, все мне? И мне здесь можно спать? Люся, ты такая добрая… Я отслужу тебе, правда! Не смотри, что ещё маленький, я вырасту!
Наконец, мы оба улеглись спать. И уже засыпая, я внезапно поняла, что пока я знакомилась и хлопотала, устраивая домовенка, как-то отступило то невыносимое горе, с которым я проснулась, рыдала и вообще решила, что жизнь кончена. Забавный маленький человечек так умело и незаметно отвёл мои мысли в другую сторону. Спасибо тебе, Рахнис!
ГДЕ-ТО В ЭТОМ ЖЕ МИРЕ
Крупный мужчина метался то ли в бреду, то ли в тяжёлом забытье. Темные волосы взлохмаченные, правильные черты лица, немного тяжеловатый, упрямый подбородок, мощные руки с мозолистыми ладонями, вероятно, больше привыкшие к мечу, чем к перу. Испарина на лбу, пересохшие губы, шепчущие что-то невнятное. Если прислушаться, можно было бы расслышать.
— Где же ты, где тебя искать? Как ты там без меня, Люся? Где же ты, Мэри?
Сидевшая в кресле рядом с кроватью больного молодая женщина презрительно скривила губы, прошипела.
— Вот же настырный какой! Сколько сон-травы выпоила ему, а он все какую-то Мэри ищет, а сейчас ещё и Лусю поминает!
***
***
Утром проснулась удивительно выспавшаяся, в хорошем настроении, даже улыбалась. Что-то случилось хорошее, а я, однако, заспала, не помню. Хотя нет! Мне же Мишка приснился! Я хорошо понимала, что отсюда мне хода нет, и теперь мне суждено прожить эту жизнь здесь, а муж остался там, но пусть у него все будет хорошо! Пусть он сумеет пережить потерю меня и будет счастлив! Никакой злости, досады, отчаянья у меня больше не осталось. Я просто отпустила эту ситуацию, и мне стало легче. А ещё у меня появился маленький дружок. И пусть он нечисть, так теперь что, и не человек вовсе? Я невольно засмеялась над своим нелепым каламбуром. Из кресла послышался весёлый голосок.
— Вот, Люся, так лучше! Такая ты прямо светишься! И это, дедушка говорил, свет души называется. Мало у кого он есть, а тебе повезло. И окружающим тебя тоже повезло, вокруг тебя всем будет тепло, и приятно и дела будут удаваться.
О как! А говорили, магии не существует! Видно, я произнесла вслух, потому что Рахнис серьезно ответил.
— Люди, Люся, правы и неправы. В прямом смысле нет магии у людей, то есть волшебства. Просто захотев чего-то и взмахнув палочкой — ничего не получится. Но есть дары. Но тоже далеко не у всех и не для всех. У тебя, точнее, у твоего тела дар только начал просыпаться, а тут ты появилась. Вот у тебя и в прошлом был сильный дар, просто его не замечала, небось, думала, что просто везёт? Нет, ты просто так выстраивала события, как тебе нужно было, вот все и получалось. Но все равно, надо было потрудиться. А сейчас у тебя ещё и дар травничества появился, все будешь знать о травах и все снадобья, что будешь готовить сама из разных трав, будут у тебя целебными получаться. Только плохого не делай, а то дар и уйти может.
Ого, сколько нового рассказал домовёнок! Вот знаю, что он брауни, а все равно, тянет сказать Кузька — домовенок. Прошла в комнатку для утренних процедур и с удивлением увидела, что в тазике и в кувшине стоит теплая вода, как раз для умывания. Надо же, Элизи приходила, а я дрыхла и не слышала. Вот, приходи, кто хошь, бери, что хошь, а хозяйка спит… я опять засмеялась. Так бабушка моя ворчала, когда я, уносясь играть к друзьям, оставляла калитку нараспашку. Но раздавшийся сзади голосок заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
— И ничего не Элизи, это я воды тебе нагрел! Эх, бесшабашная ты какая! Но теперь я за тобой приглядывать буду. И за мелким твоим. Смешной он. Маленький, шебутной, в каждую дырку нос сунуть успел. Его сейчас нянька твоя умывает и одевает. Поторопись, завтракать пора. Да ты ещё и ехать куда-то хотела. Только тут я не могу помочь — нам от дома нельзя отходить. Вот во дворе ещё можем, а дальше нет.
— Ой, а я же ещё хотела листья кипрея скрутить, не успею, жаль. И Иннис занята будет, гряды сделали вчера, сегодня сажать семена будет…
— А ты мне покажи, если ничего сложного, то я сделаю. Только показываться я никому не буду! Они же тут все малахольные — чуть что визжат, а то ещё и бросаются всяким…
Ворчливые интонации моей бабули весьма удались домовенку. Быстро приведя себя в порядок, мы торопливо двинулись во двор, там нас ожидал наш будущий чай. Предупредив встретившуюся по пути Элизи, что завтракать я приду через пятнадцать минут.