И тут меня осенило и стало стыдно, до конфуза. Ой, как нехорошо-то!
— Кузьма, дружочек, прости меня, безголовую, а ты кушаешь-то что? Совсем не подумала!
Кузька неожиданно смутился, потом пробормотал, отводя глаза.
— Ну, дак, что удастся, то и стяну на кухне да поем. Последнее время Кресса совсем прижимистая на еду стала, это вот вы приехали, дак сейчас еда появилась. Раньше-то для брауни завсегда угощение оставляли, да только давно уже забыли про это. А вообще-то я плюшки люблю, с молоком.
И Кузька мечтательно вздохнул. Мне было очень стыдно.
— Кузя, я сейчас плюшки тебе не обещаю, некогда мне пока выпечкой заниматься, но я что-нибудь придумаю. А вот с молоком как быть, и сама не знаю ещё. У нас нет никакой коровы, да и обращаться с ней я не умею. А молоко надо. Вон и Уилли оно нужно, да и Юна пока ещё не взрослая. А насчёт другой еды, я тебе обещаю — не надо брать тайком, я сама тебе буду приносить к себе в комнату мисочку, и она будет только твоя.
Маленькое личико просияло. Видимо, ему самому было неудобно воровать еду. Нет, ну я-то хороша хозяйка! Даже не подумала, как и чем питается домовёнок… Ругая себя за невнимательность, поспешила к себе в комнаты, переодеваться, умываться и идти ужинать.
За столом уже собрались все свои, но семья Кестера и Крессы ела отдельно, на кухне. Когда я забежала туда с целью проверить, как там ферментация идёт, то поймала плаксиво — обиженный взгляд Элизи, она, что-то недовольно бурча, совала Крессе под нос свои руки с волдырями мозолей на ладонях. Во, опять про глицерин вспомнила, после ужина займусь этим, видела в миске у Крессы на столе обрезки жира. За столом все молча работали ложками, проголодались за полдня то.
После еды Уилли уже сонно хлопал глазенками, всё-таки зря малышей здесь не укладывают на дневной сон. Юна, как обычно, тихонько сидела возле матери, стараясь не привлекать к себе внимания. Всё-таки запуганный этой жизнью ребенок, когда она теперь оттает. Я вздохнула. Жалко мне было их всех, но ещё более жалко саму себя. Я вовсе не намерена была перемещаться куда-либо из своего уютного и комфортного мирка. А тут буквально надо сражаться за каждый день этой жизни. Ладно, чего уж теперь крыльями хлопать, попала — пищи, но беги. Надо планы на завтра обсудить.
— Кхм… — я кашлянула, привлекая внимание присутствующих — надо завтра с утра съездить ещё раз в ту деревушку викингов. Что возможно — выкопать, что не сможем, надо облагородить — прополоть, проредить, что там ещё понадобится. Поедем мы с леди Иннис, может, из мужчин кто?
Грегор откликнулся — Поеду я, кроме возчиков, ещё Рэнальф (один из солдат), может Кестер ещё с нами. Пожилые женщины пусть в замке остаются, за детьми присмотрят, приготовлением пищи займутся. Элизи завтра не работница — руки намозолила сегодня. Двое из наших на охоту идут, нужно мясо и здесь и на дорогу запасти. Один охранник в замке. Присмотрит за всем. Я так предлагаю, как решит леди Мэри, ей виднее.
Чего ж я буду спорить, человек разумное предлагает, поэтому я кивнула головой, соглашаясь. А про себя завистливо вздохнула — Грегор готовый управляющий, мне бы такого!
Когда все разошлись по своим комнатам, я двинулась на кухню, сразу сказала, чтобы пока туда не шастали, а то пахнуть там будет лихо. Пока никого нет, быстро положила еды в миску, порезала мясо помельче и тихо позвала — Кузя!
Домовёнок появился бесшумно рядом со мной. Выжидающе посмотрел на меня. Показала ему на мисочку на столе, соорудила ему подставочку на табуретку, пригласила садиться ужинать. Кузя чиниться не стал, шустро уселся за стол и принялся за ужин. Пока я резала жир, отмеряла щелок, что хранился на кухне для мытья особо грязных котлов, Кузьма успел поесть, и теперь его мисочка блестела чистотой. Я улыбнулась.
— Кузя, эта мисочка теперь твоя, твое имущество. Ты приноси ее мне, когда надо поесть, и я обязательно принесу тебе еды.
Как мне помнится, из разных сказок, и даже мультфильмов, домовые очень трепетно относятся к своему имуществу. Вот и у Кузьки было такое счастливое выражение мордашки, что я не выдержала, засмеялась. Пока я занималась изготовлением глицерина, и разливом по формочкам небольшим ещё жидкого мыла, Кузя усердно резал наш ферментированный кипрей на небольшие кусочки. Ещё перед ужином, заглянув в кадушку, почувствовала, что запах сменился с кислого на фруктовый. Значит, ферментация прошла удачно. Теперь надо высушить его. Очаг после готовки был достаточно горячим, поэтому я рассыпала по противню первую партию нашего будущего чая и поставила его на подставку, куда при готовке ставят котлы и сковороды. Теперь я ещё больше стала ценить наши простые земные печи и плиты. Если получится, придется и котлы и котелки заменять кастрюлями с плоским дном.
Мы сидели вместе с Кузей на кухне, изредка помешивая сушащийся на противне чай и разговаривали. Кузя рассказывал мне историю замка и вообще, здешних мест. По его словам, когда-то давно, замок, и окружающие его деревни были богатыми и процветающими, урожаи были хорошими и люди не знали голода. Гончаров было много, делали они разные красивые вещи. А потом пришла большая сушь. И все засохло. Земля высохла и растрескалась. Начались пожарища. Горели леса, горели деревни, выгорели все посевы. И после этих пожаров на богатых ранее полях стал расти только кипрей. И зачахли деревни и начали лэрды междуусобицу и стали грабить более слабых.
Я недоверчиво спросила.
— И что, все вот так и смирились с тем, что земля не родит? Можно же было что-то другое делать, не только сельское хозяйство. Вон глина ведь никуда не делась. Столько красивой посуды можно делать и продавать. И потом кипрей. Кроме того, что это чай полезный, так с кипрейных полей самый вкусный мед пчелы собирают. У вас здесь есть пасеки?
Кузька задумался, потом сказал.
— Про пасеку не знаю, не скажу, но один мужик в деревне точно пчел малость в колодах держит. Да сколько там того меда… но шибко вкусный, я раз на кухне тайком попробовал. А про молоко, я вот что подумал. Ты в деревне договорись, если за денежку малую, так тебе бабы наперегонки носить будут.
За разговорами Кузя не забывал о делах — освободил кадушку, вымыл ее и заложил на ферментацию сегодняшнюю порцию кипрея. Я последний раз помешала сухой уже чай и оглядывалась в поисках подходящей тары для него. Моя бабуля, как я помню, всегда хранила его в полотняных мешочках. Здесь, на кухне я не увидела таких. На всякий случай спросила у Кузьки, вдруг он знает? Он понятливо кивнул головой, исчез и вскоре вернулся с несколькими чистыми холщовыми мешочками. Туда и пересыпали готовый чай. Запах от него шел — не передать словами! Пока я пересыпала, Кузя успел насыпать на противень новую партию и поставить сушить. На столе оставалось ещё на пару заходов. Но спать уже хотелось неимоверно. Глядя на мои мужественные потуги не зевать и не тереть закрывающиеся глаза, Кузя сочувствующе сказал.
— Так ты бы, хозяюшка, шла спать, я уж тут без тебя управлюсь. А то ты прямо на противень упадешь лицом. Я сделаю и все приберу тут. Чай твой принесу тебе в комнату, неча его тут оставлять.
Я сонно пробормотала.
— Кузь, а ты? Тебе ведь тоже спать надо!
На что домовёнок ответил.
— Ну, дык, я и днём спать могу. Мы, брауни, вообще-то ночью больше ходим, это я с тобой вот все время то тут, то там… Больно забот у тебя много, Люся!
Мне стало неудобно, и в самом деле, нагружаю малыша работой — он и следит за всем и в делах помогает, а ведь он же маленький, нет у него таких сил, как у взрослого человека. В своем очеловечевании Кузьки я совсем выпустила из виду, что он вообще волшебное существо и силы у него другие, волшебные. Вон как легко он управляется с тяжёлой кадушкой, с кропотливой работой по скручиванию листьев… Позволила я себя уговорить и отправилась спать к себе. Заснула я на подлёте к подушке.
Утро наступило до неприличия быстро. Так хотелось поваляться, но нечего лежать, вставать надо. Труба, так ее и перетак, зовёт… потом я вспомнила про чай, что добавило стимула моему вялому энтузиазму. Сев на кровати, увидела выходящего из ванной комнаты уже умытого, деловитого Кузю.
— Люся, вода готова, теплая, умывайся. Завтракать пойдешь?
— Кузя, радость моя, конечно пойду! Тем более, сегодня у нас будет чай! Что там у нас на завтрак? А куда ты мешочки с чаем положил?
— Вот, смотри. У прежней хозяйки, твоей матери, тут ниша потайная есть. О ней никто, кроме дедушки и меня не знает. Вот туда я и убрал твой чай. Нечего лишним глазеть, ещё позавидуют.
— Ты про кого это, Кузенька?
— Так Элизка сюда убираться ходит, а глаз у девки дурной, а ум ещё дурнее. Я ж говорю — вся в мать пошла! А на завтрак у нас каша со шкварками, Кресса с кабана сало срезала да и зажарила. Фу…
И Кузька показательно скривился. Прав он, прав. Из Крессы повар, не ахти какой, да и набор продуктов у нас не слишком богатый… надо и этот вопрос решать, а мне катастрофически это делать некогда. Учить Крессу кулинарии бессмысленно, слишком она консервативна и упряма, как и все горцы. Тут порывалась изготовить черный пудинг, хотя я и предупреждала ее, что я его есть никак не смогу, да и детям такая пища не подходит. Вот Кузя быстро нашел вариант с молоком, а Кресса молчала про возможность покупки молочной продукции. Ладно, как говорила Скарлетт О'Хара — подумаю об этом завтра. Не забыть бы мисочку Кузи взять и принести ему завтрак и пусть отдыхает, и так явно ночь трудился.
Ниша нашлась в стене, которая была за маленьким комодиком, куда я складывала свои мелкие вещи — расческу, пару лент, перчатки и подобную мелочь. Комодик легко отдвигался, нажималась ногой одна половица у стены и отодвигалась бесшумно фальш-стена. Ниша была в мой рост почти, шириной около полутора метров. В глубину тоже достаточно большая, во всяком случае, я смогла туда зайти. Хотя с моей нынешней фигурой это запросто. По стенам ниши были расположены полки. На нижние полки Кузя и складировал мешочки с чаем. Достаточно увесистые, грамм по двести, и получилось их девятнадцать штук. Надо бы поинтересоваться ценой на чай у Иннис, Крессы и Грегора. Они могут знать. Хотя Иннис могла и не знать, семья ее была весьма небогата. На средней и верхних полках что-то было. Я, разумеется, сун