— Ультрамарин не продам, самим мало и очень дорого — привычно проговорил брат — казначей — а остальных понемногу можно. Но только без масел, у нас их тоже запас небольшой, а кораблей заморских что-то нет до сих пор, задерживаются.
Я уверила, что масла мне без надобности, так же как и ультрамарин. Перечислила, какие краски мне нужны, казначей доставал пергаментные пакетики с красками из ящика своего стола. Когда он подсчитал общую стоимость красок, я мысленно скривилась — казначей ничуть не продешевил, скорее даже накрутил изрядно поверх закупочной цены. Но краски мне были нужны, и я задавила кваканье жабы внутри. Рассчитавшись за краски, я вспомнила о чае и решила-таки преподнести настоятелю. С духовенством в это время лучше быть в хороших отношениях. Достав из своего ридикюльчика мешочек чая с донником, я преподнесла его отцу настоятелю со словами благодарности за непрерывную заботу о душах людских в деле спасения их от козней нечистого. Настоятель оживился.
— Дочь моя, так это вы и есть та самая леди, о которой мне сегодня говорили все достойные люди нашего города? Дела и заботы о пастве моей не дают мне возможности постоянно бывать в городе, вот сегодня я приехал уже после того, как все продали. Если ещё вы привезёте чай, то заезжайте вначале к нам, не забывайте о духовном!
Я поклялась быть пренепременно в следующий раз, про себя, однако, подумав, что лучше всего будет объезд десятой дорогой отца-настоятеля. Иначе я рискую превратиться в постоянного и бескорыстного спонсора обеденного стола настоятеля. Ни времена, ни разные миры не превратили нашу святую церковь в бессребреников.
После мастерской поехали на рынок, и по некоторым лавкам хотела пройтись. Шоппинг на средневековый лад. Очень хочу найти какие-нибудь карандаши или нечто подобное. Уилли любит рисовать, да и в этом возрасте все дети любят рисовать. А у нас на все поместье один — единственный огрызок карандаша, невесть как попавший в вещи Мэри. Уилли рисовал угольком, но потом приходилось его отмывать и стирать всю его одежду, так как рисунки оказывались большей частью на нем самом. О цветных карандашах я и не мечтала. Но мне повезло — в одной из лавочек я увидела несколько толстых грифелей, каким-то образом попавших внутрь толстых деревянных палочек, толщиной с мой палец. Как ребенок это будет держать? Но ничего другого не было, и я купила их. А для Юны купила куклу с тряпочным туловищем, простой керамической головой, аляповато расписанной и мочалом на голове, изображающим волосы. С моей точки зрения — жуть невероятная, но у Юны, наверняка, и такой не было. Ещё несколько недорогих подарков для домашних. А вот для Липы я увидела такой чудный гребешок! Видимо, он был детским, а для Липы в самый раз. Но для брауни нельзя же ничего нового, для них это знак того, что надо убираться. Так я и стояла, раздираемая противоречиями, пока Кузька, которому уже надоело тут торчать, тихо не прошептал.
— А ты купи гребешок, да несколько раз расчешись им сама! Он и не будет новым.
Точно! Умница Кузя! Все, с подарками покончено, идём на рынок.
Рынок, к приятному моему удивлению не оправдал мои мрачные прогнозы насчёт грязи и антисанитарии средневековья. Хотя, это могло быть связано с маленьким городком, где легче было поддерживать порядок. С лошадьми на рынок не пускали, все повозки оставались за оградой рынка, небольшой пятачок земли, вокруг которого кучковались деревянные прилавки с навесами, был вымощен булыжником, правда неровным и местами уже выщербленным, но ноги в грязи не тонули. Никакой особой толкотни, криков, шныряющих везде мелких воришек и оборванцев не было. Этакая патриархальность. У ворот рынка, со стороны "стоянки" лошадей, на старенькой телеге худая, изможденная крестьянка продавала вещи, явно из домашнего скарба — несколько полотенец, медный чайник и что-то ещё по мелочи. Рядом с ней стояла невысокая, молодая девушка, такого же усталого вида, с безнадежным выражением в глазах. Двое мальчишек, лет по двенадцать — тринадцать, что-то связывали сыромятными ремешками с другого края телеги, ремонтировали, что ли? Очень печальное зрелище. Откуда это семейство здесь? На местных не слишком похожи. Пока я таращилась на них, просто неприлично совсем, к женщине подошёл мужчина, такого же устало — запыленного вида, печально развел руками, что-то рассказывая женщине. Видимо, глава семейства, возле него стоял парень, постарше на вид, чем та парочка близнецов. Мое любопытство уже прямо зудило меня и подталкивало подойти к ним, и я сдалась. Подойдя к ним, заговорила.
— Простите, если мое любопытство вам неприятно, но я вижу, что вы нездешние и у вас проблемы. Если вы мне расскажете, в чем дело, я, может быть, чем-нибудь вам помогу?
Женщина лишь вздохнула безнадежно и молчала, ее муж, немного помедлив, неохотно начал.
— Леди, вы правы, мы не местные. Мы из Сент-Пола, это на границе с бриттами, у нас ферма была небольшая неподалеку от города. Держали немного коров, птицу, овощи сажали, этим и жили. Не слишком жирно, но и нам хватало. А потом пришли бритты и купили земли у нашего лэрда, мы не хотели уходить, тогда наша ферма сгорела. Мы схватили, что уцелело, детей и поехали искать себе место. Да только нас никто и не ждал нигде. Да и места здесь… камни да горы, а мы только и умеем, что на земле работать. Сейчас вот с сыном ходили, искали, может, кто даст хоть немного заработать на еду, уж и так дошли все, вон ребятишки худые совсем. Так говорят, своим работы нет, не то, что пришлым.
Колебалась я недолго. Деревня викингов стояла у меня перед глазами. Официально, по бумагам, это моя земля и я могу там делать, что хочу. Поэтому решение пришло с ходу.
— Если я вам предложу и жилье, и землю и помогу на первых порах, поедете со мной? Это полдня пути отсюда и до моего замка немного поменьше. Раньше там была деревня, но стоит она больше десяти лет заброшенной. Дома там есть, только подремонтировать надо. Выбирайте и живите. Я утром уезжаю со своими людьми, могу вас взять с собой, если хотите. Только раздумывать особо некогда, решайте сразу.
Муж с женой переглянулись, на лицах появилась какая-то надежда, но тут женщина опять сникла, а муж с огорчением сказал.
— Да мы бы с радостью, только вот из всего хозяйства у нас одна лошадь в телеге и осталась. И денег, чтобы купить хоть коровку да птицу какую, и вовсе нет.
Я призадумалась, потом мысленно махнула рукой — а, была, не была! Не похожи эти люди на мошенников! И вынесла следующее решение.
— Сейчас вы вместе с моим охранником Лайоном идете на скотный рынок, он тут неподалеку, выбираете пару коров, бычка, птицу, что там вам ещё необходимо для земледелия, он оплатит ваши покупки. Рекомендую купить рыболовные снасти, там река совсем рядом, рыба должна быть. Разведете хозяйство — будете долг продукцией отдавать. А мы пока с вашей женой тут продуктов купим и мне надо и вам на первое время. Так вам подходит?
Женщина молча заплакала, муж ее крепился, но тоже был близок к этому. Потом быстро-быстро закивал головой. Лайон встревоженно взглянул на меня, мол, как вы тут одна, но я успокаивающе похлопала по его по руке — все в порядке. Забрала у него кошели, оставив ему денег для покупок. Охранник и фермер ушли, я незаметно сунула кошели Кузе, он сумеет скрыть от лишних глаз и рук нашу казну и мы пошли покупать необходимое. Селянка сказала, что ее зовут Рхона, а дочку Эдма, пошла со мной, наказав близнецам сидеть на телеге, охранять имущество, мальчишки синхронно кивнули, только голодно блеснули глаза. Старший парень ушел с отцом. Я махнула рукой разносчику с лотком, на котором лежали разные пироги, и купила несколько штук, отдав их семейству.
Мы недавно пообедали в маленьком трактирчике, где кормили вполне сносно, не то, что у нас в таверне.
Глава 27
А у нас на очереди покупки. Купив все, что наметила, я вспомнила, что завтра в дороге нас никто кормить не будет, а то, что Липа нам с собой давала, мы уже съели, купила несколько выпотрошенных куриных тушек, яиц, сыра. В таверне на кухне сварят нам яйца и птиц, лепёшек у них же купим.
Когда закончили с покупками, оказалось, что фермер и Лайон нас уже ждут со своими покупками. Договорились, что сейчас мы их проводим до городских стен, где они встанут на ночёвку, а утром, чуть свет, мы к ним подъедем и двинемся в путь. Со скотом в черте города не разрешали стоянку, но у городской стены, они будут не одни, крестьяне, не продавшие сегодня свой скот или птицу, тоже ночуют там.
Проводив наших новых поселенцев, мы вернулись на ночлег в таверну. Я договорилась, что нам приготовят наш провиант в дорогу, охранник и возчик опять поели по очереди и пошли вновь спать в нашей повозке, беспокоясь за груз, хотя хозяин и уверял, что у них не воруют. Да кто же этому верит? Вот и мы не слишком. Осторожность никогда не мешает.
Поднялись мы, когда признаков рассвета ещё и не было. Мужчины поели плотно, мы с Кузей поделили на двоих лепешку с сыром и кружку морса, больше не могли, рано для еды ещё. Забрали с кухни свой вчерашний заказ, упакованный в промасленный пергамент, и двинулись на выезд. Возможно, мне показалось, но хозяин как-то странно на нас смотрел при отъезде, как-то выжидающе и испуганно одновременно. И при выезде из ворот двора таверны мне показалось, а может, и нет, что мелькнула какая-то тень в неровном, колеблющемся свете факела, который держал в руках сторож, закрывавший за нами ворота. На всякий случай, я предупредила Лайона о своих подозрениях, и возница повозки тоже подвинул свой арбалет поближе.
А я торопливо переодевалась в глубине повозки — меняла городской наряд на тот, в котором ездила по своим делам, то есть, плотное платье, облегающие рукава и неширокая юбка, сшитая по типу юбка-брюки, чтобы нигде ничего не болталось, не развевалось, не цеплялись бы пышные рукава ни за что. При этом наручи с кинжалами легко крепились бы на рукав. Торопливо переплела потуже косу, уложив ее вокруг головы и закрепив лентой, плед не стала накидывать, в случае чего, он может сослужить мне плохую службу — за него можно схватить и стащить на землю или перехватить так, что застёжка передавит горло, да и просто руки может спеленать. Арбалет пока за спину. Кошели убрала в свой ридикюль и торжественно вручила Кузе — он, с его возможностями к невидимости, наш самый надёжный сейф. Свистнула Лайону, заслужив своим свистом уважительный взгляд возницы, подзывая его к себе. Надо же на коня пересесть. Он все понял сразу, подъезжая ближе. Моего коня мы взяли с собой, но пока что он был в роли заводной лошади, то есть шел без седока. Пришло время ему вернуться к своему рабочему статусу. Повозка остановилась и я, прямо с ее бортика перебралась в седло. Следом за мной карабкался Кузя. Усевшись за моей спиной, он пробурчал.