— Мастер Рэй, во сколько вы оцениваете свой труд?
Мужчина тихо, как будто извиняясь, назвал цену. Цена была вполне приемлемой и нисколько не завышенной. Я открыла свой ридикюль, готовясь достать монеты, как от двери послышалось.
— Деньги мне давайте! И вообще, это малая цена!
Я обернулась.
— Цену назначил мастер и работу тоже выполнил мастер! И деньги получит тоже мастер!
Баба презрительно фыркнула.
— Много знает этот ваш мастер! А во сколько обходится содержать этого мастера, он знает? А ведь все на мне, все на мне! И никакого достатка в дом! Вот, здоровая девка, вместо того, чтобы в служанки в паб пойти, сидит, в черепки какие-то играет, да углем доски пачкает! Все бы медяк, какой бы принесла!
Девочка, которая собирала черепки, ещё ниже наклонила голову, но слезы капали ей на руки, которые она прижимала к груди, зажав в кулачок обломки глиняной чашки с неумело нарисованными углем цветами. Боже, и вот этого тощего цыпленка родная мать гонит в паб работать? Где тяжёлые подносы и пьяные мужики? Что тут придумать? Мастера я заберу, эта мегера его все равно загрызет, вне зависимости от того, сколько я заплачу. А девочка? Но ведь Элизи у нас, вероятнее всего уедет, а горничная все равно нужна. Тяжёлого ей делать не дадим, а так пусть потихоньку учится. Кажется, она ещё и рисовать любит? Вот тоже пусть учится у Иннис. Решив все про себя, я глубоко вздохнула и сказала мастеру Рэю.
— Мастер, не хотели бы вы переехать временно, пока не построим жилье, ко мне в замок? Комнату и питание мы вам предоставим.
Мужчина просветлел лицом и торопливо закивал головой, боясь, что я передумаю. Я велела собирать ему вещи. А теперь есть разговор с другими членами семьи.
— Уважаемый, я видела, у вас есть и телега, и лошадь. Помогите вашему брату переехать. И ещё, я хочу нанять в услужение в замок вашу старшую дочь. С проживанием и питанием. Сколько вы хотели бы получить в качестве откупного?
— Золотой!
Это выпалила жадная мать и торжествующе посмотрела на нас троих. У ее мужа даже лицо вытянулось от изумления, Рэй тоже смотрел на невестку во все глаза.
— А что вы смотрите? Да я, сколько сил потратила, пока воспитала ее! Ночей не спала, растила, учила и чтобы вот так, запросто, за копейки отдать девку?
Я постаралась сдержать себя в руках. Девочка вначале смотрела на меня с робкой надеждой, но, услышав цену матери, сникла.
— Вы, кажется, только что хотели медяк от хозяина паба, что ж так цена поднялась?
Баба угрюмо молчала, поняв, что фокус не прошел. Я достала деньги за шляпку, отдала их Рэю и один серебряный отдала его старшему брату за девочку. Ясно, что это дорого, но мне было жаль ребенка. Тот взял деньги, коротко бросил дочери — Собирайся — и пошел во двор, запрягать лошадь. Девочка бросилась судорожно увязывать в тощий узелок свои пожитки. Я заметила, что вещи поцелее она отложила в сторонку и сунула сестричкам. От Рэя они же получили по мелкой монетке, глаза у обоих были на мокром месте. Мы вышли во двор, удрученный Родан пробормотал.
— Вот ведь как бывает… женишься, а попадется такая мегера, что собственную дочь продать готова.
Подъехавший на телеге прямо к дверям мужчина хмуро сказал.
— Бернис моя дочь. Жена моя, первая, мать Бернис, померла, когда она ещё маленькая была, потом вот Айли появилась. Вначале вроде ничего, баба как баба, а последнее время как черт в нее вселился.
Он помог сесть в телегу брату вместе с его вещами и запасом соломы для работы, усадил дочку, и мы двинулись домой. Так у нас появились в замке новые жильцы — горничная Бернис и мастер Рэй.
Приехали мы как раз к обеду. Ещё от Грин Маунт я отправила вперёд Родана, чтобы он передал Крессе и Грегору, что у нас новые жильцы, и чтобы им подготовили комнаты. Так что пока мы доплелись с телегой до моего замка, на первое время новым жильцам комнаты были готовы, обставлены бедновато, но чистые, с чистым же бельем, кровать, стол, стул, шкаф были. Девочке досталась небольшая комнатка, мастеру побольше, ему для работы надо. Такие же шляпки, как моя, хочу заказать и для Иннис с Юной, и для моего сына, только мальчиковый вариант, это на выход, а для работ на открытом воздухе или в поле, на сборе кипрея, широкополую соломенную шляпу.
Показав Бернис и Рэю их новое жилье и велев приходить после умывания на обед в небольшую обеденную комнату возле кухни, где обычно у нас ела прислуга, я удостоилась слезоразлива от Бернис и робкой слезы от Рэя. Бернис поверить не могла, что вот эта роскошная целая комната с отдельной кроватью и чистым бельем — это все ей? И даже ни разу не крикнули на нее? Я видела, как она бережно прячет те самые черепки в шкаф и решила, что позову ее с собой после обеда вынимать посуду из гончарной печи, пусть посмотрит на роспись с самого начала. Наверняка будет и брак, вот пусть и учится у Иннис на браке расписывать посуду. Если есть способности — это просто отлично будет. Не выйдет — ну, хотя бы попробовала. А к мастеру Рэю у меня ещё предложения, пока ехали, я вспомнила и про шкатулки из соломки, наборным деревянным орнаментом на крышке и соломенные сумочки — клатчи для модниц… это же золотое дно! И мастер не будет нуждаться и я, как дистрибьютер, внакладе не останусь.
В ЭТО ВРЕМЯ, НЕДАЛЕКО ОТ "МАЛИНОВОЙ ПУСТОШИ"
Финдли, лэрд Мак-Дональд, сидел в обеденном зале в собственном замке и мутным взглядом обводил зал. За длинным столом, кроме него, никого не было. Ещё вчера здесь сидели и бражничали его, как он думал, единомышленники и друзья. А сегодня нет никого! Не выдержав давящей тишины, рождающей в его затуманенном алкоголем мозгу страшные картины вчерашнего неудачного похода на проклятый замок соседки, он грохнул оловянной кружкой с элем по столу так, что эль фонтаном взлетел вверх из кружки и весь выплеснулся на стол, на одежду самого лэрда, попав и на бороду и на лицо. А кружка смялась в мощной лапище Финдли. Он громко взревел в пустоту.
— Крысы! Все крысы! Ели-пили за моим столом, жили в моем доме, а теперь все удрали, поджав хвосты! А все из-за этой бабы! До нее все хорошо было! Кто мне мог слово против сказать? Никто! Молчали, как бараны и денежки мне платили! А явилась эта баба, и все не так пошло. Нет, ведьма она! Ведьма! Откуда там болото? Не было его! А я сам видел! Кто нас туда завел? Только ведьма могла завести нас так! Нет у нас в округе болот! Нет! А есть!
Бессвязное пьяное бормотание утихло на какое-то время, лэрд пытался отрезать ножом кусок мяса, с одной стороны слегка обгоревшего, с другой стороны сыроватого, с ещё видневшейся кровью. Кое-как откромсав кусок, он попытался его жевать, не удалось, он его выплюнул. Мало того, что оно было твердым и полусырым, так ещё и несоленым. С отвращением посмотрев на свое блюдо, он опять закричал.
— Липка! Липка, тварь нечистая, ты где? Совсем варить жрать разучилась? Счас я тебя научу!
Он попытался подняться, но подорванные элем и ночным происшествием силы подвели, и он тяжело плюхнулся назад. Возникший рядом с ним брауни в грязной одёжке, с немытым личиком, худенький, шустро вытер пролившийся эль, как ребенку, салфеткой вытер лицо, отодвинул подальше злополучную тарелку с мясом. Лэрд обратил мутный взор на него.
— Ты кто? А Липка, нечистая сила, где?
Брауни заговорил мягким, успокаивающим тоном.
— Хозяин, так ты же сам Липку выгнал, недели две назад. Ушла она. А я Лар, других брауни в замке не осталось, давно уж все ушли, ещё при отце твоём. Вот готовлю, как могу, я ж не по кухонной части брауни-то.
— Эээ… а что мясо несоленое?
— Так и соли нет! Раньше вы из добычи привозили, а теперь и добычи нет, и соли нет. Покупать надо, так ты же не покупаешь. Денег нет.
— Ты мне не указывай, чего нет! Ты вот скажи, раз умный такой, как так получилось, что мы в болото попали? А Дирк и утонул в трясине, сам видал. Нет, ты мне скажи!
Брауни выслушал весь рассказ о неудавшемся грабеже, вздохнул.
— Дед из Пустоши проснулся. У него сильное колдовство. Не пробьетесь вы теперь в Пустошь. Он древнюю защиту замка поднял.
— А, так это колдовство? А ну-ка, переколдуй все назад! А то ишь, ещё поперек мне делать будут! Я здесь хозяин!
Брауни вздохнул ещё раз.
— Не получится, хозяин! Дед сильней меня намного, он самый старый среди нас во всей округе, знает много! Да и я ж говорил, не по этой части я!
У лэрда уже глаза налились кровью, как у быка, от ярости. Он не мог принять того, что не выходит так, как ему хочется, что не боятся его больше, перечить смеют. Да вот хоть эта нечисть наглая, возражать посмела и кому? Ему, лэрду Мак-Дональду!
— А раз не можешь, так проваливай отсюда, чтоб духу твоего тут не было! Я сам все лучше всех сделаю!
Этот, полный ярости, крик сопровождался мощным пинком сапога прямо в живот несчастному брауни. Он отлетел к стене, скорчился и затих. Пьяный лэрд вышел во двор, прошел в конюшню, не найдя там конюха, сам, как попало, нахлобучил седло на своего коня. Сил, чтобы затянуть подпругу, уже не хватило, и он, махнув рукой, взгромоздился на коня и поехал, как ему казалось, восстанавливать справедливость и ранее существовавшие порядки.
Тем временем, брауни, очнувшийся после мощного удара ноги лэрда, поднялся на дрожащие от боли ноги, и медленно двинулся на выход из дома. В руках у него невесть откуда появился узелок с пожитками. В глазах стояли слезы обиды и непонимания, и немного страха. Он не понимал, за что его ударили и выгнали, он же старался, как умел! И боялся стать бродячим брауни, полубезумным, злобным существом. Он не хотел быть таким, ведь он всегда жил с людьми, смотрел за их садами — огородами, он вовсе не кухонный брауни или по дому мастер или лихой колдун. Он просто огородник. Выйдя из замка, Лар побрел, куда глаза глядят.