Затем поехали к гончару. По новой системе расчетов теперь деньги за произведенные изделия он получал от управляющего, так же, как и разнарядки по заказам. Вот ему и должны отдать и то и другое. Сумма выплаты была неплохая, мастер был доволен. Он торопился, пока стоят теплые осенние дни изготовить как можно больше огнеупорных кирпичей. Поскольку мастерская у него под открытым небом. Но почувствовав прибыль, он всерьез задумался о постройке теплой мастерской. Но пока заказы предварительные на кирпич для печей есть. Это и мои селяне засуетились с ремонтом срочным, насмотревшись на новостройки.
Ну и, разумеется, дорогой сосед, лэрд Максвелл, тоже возжелал себе такое же. Не зря же он все осматривал у меня в замке с завидным энтузиазмом. Как-то наши отношение незаметно начали переходить в дружеские, а не в ухаживание мужчины за понравившейся ему женщиной. Он, даже скорее, стал этакой своеобразной подружкой для нас с Иннис.
Я, грешным делом, даже одно время засомневалась в его ориентации, но потом увидела, каким масленым взглядом он провожает фигуристую новенькую горничную, и перестала сомневаться. Вообще, он оказался неплохим парнем, ну, малость зацикленном на моде, всяческих новинках, но это не порок, так, лёгкая слабость. А на деле он был неплохим хозяйственником и недурственным инженером. Станок для распила досок на штакетник он сконструировал сам, установил и отладил его работу. И теперь является монополистом в этой сфере в наших краях. Но мне продал штакетник по себестоимости, за идею, так он сказал. Конечно, за оставшееся до морозов время полностью поменять в своем замке систему отопления он не успеет, но хотя бы несколько печей в жизненно важных местах поставит.
Наш печник теперь нарасхват, набрал ещё подмастерьев и сейчас работает на выезде у соседа нашего, Мак-Гренна. А прежние подмастерья теперь уже почти мастера считаются и заняты на работах в домах односельчан, которые решились на преобразования. А это почти все мои строители. Днём они заняты на работах то в замке, новое крыло достраивают, то у соседа утепляют замок, то фундаменты для домов стражников выкладывали, а по вечерам свои дома ремонтируют, то соседям помогают.
Но не все легко приняли новшества. Например, владелец паба. Меня почему-то все время тянет назвать паб на малороссийский манер — шинок. Мужик никогда не здоровался со мной, поглядывал при встрече в деревне с неприязнью. Вообще, он был не местным, не членом моего клана Мак-Линн. Его поведение объяснил мне староста Комнол.
— Леди Мэри, а за что же ему вас любить? Вы же его заработка лишаете! Раньше ведь мужики от безделья чуть, что и в паб! А теперь все заняты работой, некогда камни языком обтесывать (идиоматические выражение, соответствует русскому — лясы точить), вечером только и достает сил поесть и спать упасть до утра. А в выходной дома жена загрузит делами по самый берет. (То есть по самую макушку). Вот и мало у него заработка, только горькие пьяницы и остались, а много ли с них возьмёшь? И вещи перестали закладывать, вы же деньгами платите заработок.
Так что далеко не все хлопали в ладоши от счастья от моих задумок, сторонников традиционализма хватало и немало. Но я и не стремилась подчинить всех своей воле. Каждый пусть выбирает, как ему лучше и удобнее.
Зашли мы и к охотнику, который ходил в разведку по окрестностям. Нашли мы его на заднем дворе, где он, сидя на скамейке, мастерил силки для охоты на пушных зверьков к будущему охотничьему сезону. На деревянных распорках сушились заячьи шкурки и ещё каких-то пушных зверьков, но в них не разбираюсь. Только на уровне шубы и шапки.
— День добрый, уважаемый! Как у вас дела?
— Добрый, добрый, леди Мэри! Присаживайтесь, прошу вас! Да вот, сбежал сюда от вредной бабы своей! Насмотрелась на ремонт в доме сестры своей, муж ее у вас старейшиной строителей работает, теперь мне берет прогрызает — хочу такой и все! Я ей говорю, что на следующий год теперь, а она опять свою волынку заводит. Ну да не о моей жене дело. Ходил я с ещё одним охотником по наводке от стариков. Нашли мы это чёрное озеро. Озерко, скорее, небольшое оно. Но и правда, живности там нет. И вместо воды жижа черная и вонючая. Отсюда будет примерно в милях двенадцати-тринадцати.
Я быстро прикинула в километрах, ну никак не могу привыкнуть к этим милям, ярдам, футам, фунтам… получается, около двадцати километров.
Охотник продолжил — Да только к самому озеру идёт тропа, нет нормальной дороги туда, хоть местность и позволяет, никто не ездит туда. До долины дорога есть, а к озеру тропа. И ещё интересно. Само-то озерко жидкое, а по краю берегов сплошь странными камнями усеяно, такими, средними. Я один принес, сейчас вам покажу.
Он принес из дома кусок черного камня, блестящего на изломе. Неправильной формы, матовый, блестел только на изломе. Что-то знакомое, давнее, забытое мелькало в памяти, но никак не могла вспомнить.
Глава 49
Камень камнем, но кусок я взяла себе забрала. А разговор перевела на другую тему. На нее меня натолкнул вид шкурок.
— Скажите, а кто-нибудь у вас выделкой шкур занимается? Шьёте что-нибудь из шкурок?
Охотник пожал плечами — Да я и выделываю. А так отдельно для шитья из шкурок нет мастера, в каждой семье бабы сами шьют, рукавицы там, душегрейки… Да вон моя жена хорошо шьёт. А вы что-то хотели? Так я позову Анну.
Я кивнула головой, зови, мол. При взгляде на шкурки вспомнила, в какой дырявой кацавейке бегал мой Уилли в поместье Мак-Коннея. Стыдоба и позор мне, как матери, что не озаботилась теплой одеждой ребенку! Но сейчас точно закажу ребенку заячью шубку и шапку, а варежки я и сама свяжу. Тем более на днях Грегор грозился устроить осеннюю стрижку всех наших нескольких овечек, у них шерсть намного лучше, чем у местных деревенских овец, так что вязаной одеждой детей обеспечу. Только шубку и шапку хочу не просто кацавейкой, а с теплым подкладом, у меня и ткани подходящие в загашнике есть. Потом, наверняка и Иннис для своей Юны, захочет такую же. Надо, кстати, спросить у охотника про более благородные меха для себя, любимой, а то ведь тоже оборванка, как есть!
Пришла Анна, высокая, статная женщина с темной косой, уложенной вокруг головы. Моему заказу она обрадовалась, хороший дополнительный заработок для семьи к зиме никогда лишним не будет. Договорились, что она завтра придет в замок, снимет мерки с моего сына, обговорим фасон, посмотрим ткани. Спросила я и про мех для себя. Анна задумалась, потом неуверенно сказала.
— Есть мех лисы и норки местной, серенькой такой, подойдёт? С прошлого сезона лежит, местные не покупают, а в город везти невыгодно, далеко и берут там дёшево.
Я ухватилась за знакомое название — норка и попросила принести шкурку, посмотреть хочу. Шкурка оказалась не серого, а орехового цвета, с каштановым отливом, отлично выделанная, мягкая, просто просилась, чтобы ее приложили к щеке, насладились ее мягкостью, теплом и нежностью. Я сразу выдохнула — Беру!!!
Наверное, вид у меня был забавный, раз все засмеялись. Твердо уговорились, что завтра Анна придет и принесёт мех норки, я куплю его у нее. Я не так давно пересматривала меха из трофеев Гленна, вроде бы и есть, но что-то конкретное из них сложно сшить, больно уж они разрозненные, по одной — две шкурки разного меха и цвета. Вот на шапку или отделку сгодятся, а на что-то более крупное — нет.
Наконец, добрались и до кузнеца, его дом и кузня стояли немного на отшибе от деревни, поэтому так долго и добирались до него. Заказ мой был готов, а именно, пять штук ламп под керосин без стекол, этим мы займёмся с Лахланом, и перегонный аппарат. Все это уложили в короб, и сын кузнеца повез на своей телеге в замок. И мы тоже поспешили домой.
В усадьбе, как обычно, было непрерывное броуновское движение — куда-то целеустремленно рысили ребятишки, перекликались рабочие возле нового крыла замка, там уже подходит к концу отделка помещений. Принятый на должность дворника бывший сторож со стройки деловито сгребал опавшую листву с новых аллей в парадном дворе, подметал мощёные дорожки. На хозяйственном дворе суеты было ещё больше — сновали туда-сюда телеги с наращенными бортами, привозя в склады уголь и дрова, глину, известь, песок и другие нужные нам минералы на зиму. Шел дым из труб гончарной и стеклодувной мастерских, утром я загрузила очередную партию расписанной посуды на завершающий обжиг. Готовимся к осенней ярмарке в Кастль-Дуглас. Лахлан у себя в стеклодувной с утра, как правило, делает стекла оконные, заказов хватает, и свои односельчане заказывают, и Максвелл тоже решил у себя в замке все остеклить.
Даже городские ВИПы, приезжавшие за своими заказами, тоже заказывают стекло для себя. Да и у меня появился заказ на нестандартные размеры стекол.
Недавно Ларик с осуждением в голосе напомнил мне о моем обещании насчёт теплиц и оранжереи. А я совсем забыла! Чувствую себя виноватой перед моим маленьким верным помощником. Как только освободятся строители, сразу отправлю на постройку этих стеклянных сооружений.
Оказывается Ларик уже и место для них подобрал и подробно показал и рассказал, насколько и куда надо увеличивать посадочные площади под огород на следующий год. Уборку урожая Ларик здесь провел без нашего участия, только мешки и корзины с корнеплодами перенесли в хранилище мужчины. Да, без помощи Ларика имели бы мы не более трети от нынешнего урожая! А так можем смело зимовать, не переживая за продукты. Малыш славно потрудился! Как он сам, стесняясь, признался, очень уж ему нравится жареная картошечка, да и драники со сметаной! Я таки показала Липе, как делаются эти знаменитые оладьи. А супы без картофеля мы уже и не представляем!
Наконец-то можно постепенно перевести брюкву, да и репу в рацион животных! Ну, вот не люблю я их! У меня эти корнеплоды ассоциируются с первыми днями в этом мире, когда я валялась на соломенном тюфяке в каморке в поместье Мак-Коннея, между жизнью и смертью, полуголодная. Вот с тех пор и не выношу эти овощи. Угостили и семьи наших стражников по ведру картофеля. На следующий день пришла ко мне делегация женщин с вопросом — не поделюсь ли я с ними клубнями для посадки на следующий год? Обещала поделиться, но весной. Иначе может появиться соблазн съесть семенной картофель зимой.