Устала я за эти дни неимоверно, ночёвки в лагере всё-таки это не под крышей в кровати. Поэтому, поела, помылась, и отложила все дела на завтра, упала спать. И спала спокойно до самого утра спокойно, даже вернувшийся с ночных прогулок по оврагам Кузя не помешал моему крепкому сну.
А утром, потягиваясь в кровати, я внезапно поняла — мне надо ехать в Даблитти! Соберу все, что у меня собралось за эти дни, сделаю ещё что-нибудь и через несколько дней рвану в город. Надо решать вопрос с лавкой.
Утреннее заседание в кабинете с Грегором подтвердило мое решение — мы вчера потратили почти столько же, сколько и выручили за свой товар. Конечно, управляющий закупал с размахом на зимний сезон, но меня это мало успокаивало. Надо оплачивать рабочим зарплату, охранникам жалованье, покупать расходники и прочие траты. Разумеется, это были не последние деньги, и отложена была приличная сумма, но я все равно опасалась. Так что, поручив Грегору съездить к кузнецу, выдав деньги и трудноопределимые в силу своей измятости серебряные фиговины из хранилища для изготовления вилок — чайных ложечек и деньги на металл для ламп, заказала сразу аж двадцать штук.
Сама двинулась по своим делам. Иннис на своем месте, только теперь перебралась в саму гончарную, на улице холодно. Ту посуду, что я ставила на окончательный обжиг перед отъездом, она вынула из печи, теперь ее только упаковать. Сейчас она заканчивала роспись комплектов после первичного обжига. Так что посуда будет.
Теперь в стеклодувную.
Глава 52
В мастерской было сегодня тихо.
Поручив мастеру, еще до отъезда, изготовление ламповых стекол, поинтересовалась, как у них тут дела идут. В ответ, победно улыбаясь, Лахлан вынул из шкафчика несколько бокалов на высоких ножках, но нешироких бокалов, а достаточно узких, как для коньяка, и поставил их на стол. Луч солнца, блеснувший через окно на резных гранях, заставил загореться все грани узоров бриллиантовым блеском. Я ахнула, схватившись за сердце.
— Лахлан, но как? Мы же ещё не пробовали! Да и узоры, откуда такие взяли?
— Так леди Иннис нам трафареты сделала, а мы с ребятами вчера и попробовали! Вот и получилось. Кстати, мальчишки мои привели ещё одного паренька, вот он такие узоры режет, прямо рука не дрогнет! И рисовать любит! Только боялся сознаться, мол, не мужское дело, а к воинскому его не тянет. Возьмите его, леди Мэри! Будет с парня толк, хоть и самоучка он, а что неграмотный — не беда, я обучу его грамоте.
Что ж я, дура что ли, отказываться от таких ценных кадров? Конечно, согласилась!
Решили так — до обеда мальчишки катают стекло по срочным заказам, а Лахлан выдувает ламповое стекло. После обеда все дружно заняты хрустальными изделиями. Я тут же быстро набросала на куске бумажного пергамента те виды и формы, которые нужны будут для рекламной акции. Тут вроде все. Теперь мне нужно срочно заняться перегонкой нефти на керосин. Но мне нужен помощник.
На эту должность согласился один из сыновей нашего скотника, он периодически приходил помогать отцу. Ладно, поглядим, пока сегодня он будет в качестве грубой физической силы — поднести, унести.
Парень интеллектом не блистал, но физически бы силен, так что с задачей он справился. Сделали запас керосина для замка, в любом случае им хватит на время моего отсутствия, и для демонстрационных ламп с собой возьму бутыль литров на восемь, которую мне сделал Лахлан по моему заказу.
Так что приготовления были в самом разгаре, сама не знаю почему, но я чувствовала, что мне стоит спешить.
Невольно своей поспешностью и некоей тревожностью я заразила всех в поместье. Все торопились закончить незаконченные дела, провести подготовку к зимнему сезону как можно тщательные, запасти все, что можно. Даже копны сена, которые здесь обычно зимовали на покосах и их вывозили по мере надобности, Грегор сам предложил вывезти сразу в усадьбу, в сараи. Несколько раз я видела, что он стоял у открытых ворот дровяника или угольного сарая и, шевеля губами и тревожно хмурясь, подсчитывает и записывает имеющееся топливо. Провел стрижку овец, шерсть и в самом деле была намного лучше, чем та, которую весной продали мне селянки. Такую даже жалко пускать для набивки. Ну, это не проблема, куплю у селян. Главное, успеть ее промыть и высушить, пока не пришли серьезные холода. Мы с Иннис работали тоже с полной выкладкой — я делала заготовки, обжигала, Иннис расписывала, глазуровала, опять обжигала…
В этот раз сделали ставку не на сервизы, а разрозненные изделия и чайные пары. Лахлан со своими мальчишками не вылазил из мастерской, пока я не приходила и с руганью гнала их по домам. Заодно распорядилась, чтобы им выдавали молоко, по пол-литра на брата. Работа в стеклодувне жаркая и вредная. Познакомилась и с мальчиком — резчиком по стеклу, Ричардом, но все звали его Дик. И в самом деле, мелкий, щуплый парнишка, выглядевший моложе своих шестнадцати лет, ну какой из него воин? Поднимет ли он этот тяжёлый меч? А если и поднимет, так, не дай Бог, сам порежется. Вначале мальчик меня стеснялся, но постепенно освоился, видя, что остальные со мной свободно общаются, ещё и подтрунивают беззлобно, вспоминая наших первых стеклянных уродцев. Среди здоровых братьев и отца он выглядел мелким воробушком, и над ним все время посмеивались. Но когда Дик, принес домой выданный мной аванс за работу, который был всего лишь чуть меньше жалованья отца, все замолчали в изумлении! Потом один из братьев неуверенно поинтересовался, нет ли у леди Мэри ещё какой работы?
Были уже выполнены срочные заказы на стекло, и пачка стекла на продажу готова и хрустальная посуда аккуратно сейчас перекладывалась соломой. Так мастер с помощниками выполнили мой заказ полностью. Теперь можно спокойно заняться хрусталем для дома и в подарок на свадьбу Иннис. Таки выжала я из нее тайную информацию. Они с Грегором решили пожениться после дня Покрова Божьей Матери. В октябре, то есть. Вот и здорово! И надо переселить будет молодую семью в более просторные покои.
Собирали обоз, решили двинуться в город через день. Грегор в этот раз остаётся дома, со мной едет Рэнульф. Но все равно нервозность не оставляла меня. Да так, что сегодня вечером, когда я зашла в детскую рассказать сыну сказку на ночь и поцеловать, Уилли тихонько спросил.
— Мамочка, а мы опять пойдем прятаться в пещеру? Я там не замёрз, но все равно страшно было, Кресса и Рини плакали, а я нет, хоть и боялся. Ты ведь сказала мамочка, что я мужчина, а они не плачут!
У меня сдавило горло. Это ж надо распустить свои нервы, что это стало заметно всем, и даже ребенка напугала! Надо брать себя в руки и немедленно, а то сама беду накликаю своей глупостью!
— Ну что ты, Уилли, никуда не надо прятаться! Все хорошо! Это я просто немного расстроилась, что на ярмарке не очень поторговали, вот и тороплюсь в город, пока дороги не развезло от дождей. Все хорошо, сынок! А ты у меня храбрый маленький мужчина и, конечно же, ничего не боишься! Я в тебя верю!
Поцеловав на сон грядущий малыша, пошла к себе. Там излила свои тревоги пришедшим ко мне брауни.
Помолчав немного, Нафантий задумчиво произнес.
— Знаешь, Люся, я не могу это как-то словами передать, но так, чувствую, что-то такое назревает, в воздухе носится… тревожно будто, а причин вроде и нет… у нас вроде все нормально, значит, что-то придет извне.
Кузя согласно солидно кивнул головой. Ничуть не успокоенная, я всё-таки уснула.
Я ошиблась. Беда пришла раньше и у нас. Утро началось для меня с громких женских воплей и причитаний во дворе. Подскочила с постели, я кинулась к окну. С вечера в спальной было душновато, натопили на совесть, и я оставила одну фрамугу немного приоткрытой, поэтому мне так и было слышно хорошо. Во дворе, возле простоволосой, вопяшей и причитающей бабы стояли Грегор и Рэнульф. Надо одеваться и идти выяснять, в чем дело. Но теперь я больше не смешу людей своим платьем шиворот-навыворот, поэтому одевалась спокойно.
Выйдя во двор и постояв возле скорбящей, поняла, в чем дело. Это из разряда "Три магнитофона, три пиджака кожаных… все, все, что нажито непосильным трудом". Крики были по поводу того, что сегодня у них в социальном доме, ночью украли весь уголь, который успели привезти к ним в сарай, и козу Белянку заодно. Пострадавшей и была хозяйка козы, рыдавшая у нас во дворе. По ее словам я поняла, больше всего ее огорчила пропажа козы. Коза была, опять же по ее словам, не коза, а просто ком золота, и характер — чистый ангел с рогами! Молока давала лишь на стакан меньше, чем корова. Если перевести на русский, то коза эта явно обладала отвратительным характером, пакостная, бодливая, и молоко давала по настроению.
Грегор, и наш капитан стражи успокаивали женщину, обещая разобраться. Баба, вытерев слезы и нос, деловито спросила.
— А уголь-то нам привезёте сегодня? А то мы печки дровами топим, холодно же!
И это меня заинтересовало — почему она так убивается по козе и не слишком-то по углю? Или она считает, что я обязана ее содержать и предоставлять им топливо, и поэтому можно не волноваться на эту тему. И нет угля — спалим дрова, а потом пойдем ругаться с хозяйкой, так что ли? Интересно, а как она жила в своей деревне, где ей не кидались на помощь? Тихонько отозвав в сторонку Грегора, высказала ему свои подозрения. Он согласно кивнул — мол, все понял, узнаю! Возчики возле угольного сарая торопливо грузили уголь на подводу, чтобы увезти в деревню, иначе и в самом деле, сожгут все дрова, а их заготавливать сложнее.
Развязка этой детективной истории произошла уже к обеду. В замок на хоздвор заехала телега с углем, сзади к телеге была привязана некогда белая коза, жалобно мемекающая, на другой телеге сидели связанными два понурых бугая, я их узнала. Это они летом отказались от любой работы и радостно ржали над работающими односельчанами. Одновременно с ними, только через другой, парадный вход, привели пострадавшую вдовицу, хозяйку козы Белянки. Увидев свое драгоценное животное, она всплеснула руками.