— Вряд ли Даймон поставил их в известность.
— Ну, не месть же это за десяток диких орков, по нашей милости выбывших из игры.
— Верно. Отвлекающий маневр. Отвлекают уже полицию.
— А смысл?
— Время тянут.
— Как бы они не к убийству Бейкера готовились, — озабоченно сказала я. — Потеря такой фигуры сломает нам все дело.
— Ну, во-первых, уже ничего не сломает, а во-вторых, от него не избавятся.
— Уверен?
— Абсолютно. Только он знает, куда должен прибыть груз.
— И этот груз — не орки.
— Нет, конечно.
Я осторожно посмотрела на него. В серых глазах Августа отражались блики пожара.
Принесся Макс. Взлохмаченный, перекошенный. Увидел нас, в лице не переменился.
— Я в новостях услышал, — отрывисто произнес Макс. — Сказали, что вы не пострадали. Но ё-мое…
— Это еще цветочки, — меланхолично заметил Август. — Мы наконец-то расшевелили банду. Но ягодки впереди.
Макс сплюнул и выругался.
— Вот что, — сказал он, — ночуете у меня. У меня большой номер, поместимся. Еще не хватало, чтоб вас попытались добить этой ночью, пока все охранные системы в шоке.
Вернулся Крюгер. Никого не нашел, зато узнал наверняка, что выстрел произведен из машины. Август отдал ему арбалетный болт, Крюгер выругался. Значит, у стрелка был сообщник на земле, потому что у арбалета, даже самого навороченного, дальнобойность смешная. Сообразив это, Крюгер отрядил бригаду обыскивать сквер на площади — по всему выходило, что арбалетчик стрелял оттуда.
Мы сумели раздобыть необходимый минимум вещей — да чего там, просто вынули из гроба дорожные сумки, — убедились, что в нашем присутствии на месте нет нужды, и поехали к Максу.
Вечер прошел на удивление тихо. Я пыталась уснуть, а Макс — перепить Августа. Август с ничего не выражающим лицом цедил сонский портвейн, и я подозревала, что он давно уже спит, а руки и горло работают в автоматическом режиме.
Потому что нормальный человек не может сознательно влить в себя столько этой дряни, не будучи князем Сонно.
Проснувшись утром, я обнаружила в постели справа от себя Макса, а слева — Августа. Макс был совершенно голый, трогательно свернулся в клубок. Август с непередаваемым величием спал на спине, вытянув руки вдоль тела, его мощная грудь ровно и бесшумно вздымалась. На Августе были безупречно стильные черные трусы и носки, а прочая одежда аккуратно сложена стопочкой на полу в изголовье. В его одеяло завернулась я, а моим укрывался Макс.
Значит, напились оба в стельку, поняла я. Потому что Макс при мужчинах в жизни не раздевался догола, а Августа по пьяни разбирала паранойя, он боялся потерять носки, поэтому не снимал их перед сном. Ну и потому, что в номере было шесть комнат и минимум десять мест, куда можно улечься спать, — но оба приперлись ко мне под бок.
Первым проснулся Август. Сел, огляделся, изрек:
— Да-а… Это я вчера много выпил. Ну ладно, что я проснулся в постели со своим ассистентом — ты хотя бы женщина. Но сколько нужно выпить, чтобы проснуться в постели с Бергом?!
— Ч-черт… — пробормотал Макс, натягивая подушку на голову. — Чтоб я еще раз пил с тобой… Какого черта ты делаешь в постели моей жены?!
— Охраняю своего ассистента от твоих домогательств.
— Заткнитесь, — сказала я. — Какого черта вы оба тут забыли? В этом лабиринте мало других кроватей, где вы превосходно могли бы поспать вдвоем, если невтерпеж?
Макс сел к нам спиной, едва прикрыв пах одеялом, схватился за виски.
— Понятно. Виноградники все-таки пора рубить. Потому что от этой дряни похмелье уже у меня… Август, у тебя похмелье бывает?
Вместо ответа Август грациозно поднялся, нащупал черный халат Макса, влез в него и ушел в ванную комнату. Тут же вышел, недовольный, и удалился в дальний санузел.
— Мог бы не стараться, тут шумоизоляция везде приличная, — отметил Макс.
— Милый, он не себя стеснялся — он посмотрел, что в этой ванной с прошлого раза висит женский халат, и ушел, чтобы сюда могла сходить я.
— О, дьявол, какие мы воспитанные… — Макс хохотнул и голышом отправился в ванную, не подумав даже закрывать дверь. — Дел, ты правда никогда с ним не спала?
— Ну если не считать эпизодов вроде сегодняшнего, то есть сна в одной кровати, — нет, конечно.
— Знаешь, у меня с похмелья даже ревности не бывает. Может, мне надо пить побольше, тогда стану нормальным человеком? А то мне вдруг стало интересно: может, он и трахается в темноте? Чтобы не смущать партнершу? И у кого еще мне спрашивать, как не у тебя…
— Это ты верно заметил. Кого еще спрашивать, как не тактического разведчика? Свет оставляет включенным.
Макс недоверчиво выглянул из уборной, посмотрел на меня:
— Слушай, а как ты это узнала?
— Элементарно. У нас спальни в противоположных флигелях, но окна выходят мало того, что во внутренний двор, — еще и друг на дружку.
— Черт, — согласился Макс, — мог бы и сам догадаться.
— А еще мне как-то пришлось его будить после бурной ночи. У него в изголовье стоял пластиковый контейнер с ассортиментом наручников. И один браслет висел на левом угловом столбике кровати.
В ванной внезапно стало очень тихо. Через несколько мгновений выглянул Макс с потрясенной физиономией. Я ухмыльнулась.
— А плеточки у него нет?
— Нет.
— Уверена?
— Естественно. Я вообще-то в курсе всего, что покупается в дом. А что было до меня — тоже знаю. Потому что я следила за упаковкой всего багажа при переезде.
— Ну дает Маккинби… Дел, а ведь мы в наручниках не пробовали.
— Я не дамся. Тебя приковать могу, если хочешь.
— Дурацкий вопрос. Хочу, конечно. — У него заблестели глаза. — А то не будем откладывать? Я даже знаю, где быстро достать наручники.
— Ты забыл, что мы не одни?
Макс нервно потер небритый подбородок:
— Н-да. А втроем мне что-то не хочется.
Я наконец собралась с силами и вылезла из постели. Странное дело: накануне пили мужчины, а похмелье почему-то у меня. Протискиваясь мимо Макса к душевой кабинке, я пробормотала:
— Будешь кофе варить — плесни мне бренди или виски.
— Тебе-то зачем? — изумился Макс.
— Надышалась, — лаконично ответила я, бросая на пол его майку, в которой спала вместо пижамы, и задвинула за собой дверь кабинки.
— У-у… — снаружи уважительно протянул Макс и засмеялся.
Я тоже засмеялась — пользуясь тем, что под душем не слышно. Историю с наручниками в спальне Августа я выдумала. Ну вот еще не хватало, чтобы я кому-то рассказывала правду об интимной жизни шефа! И мне надоели шпильки, которые Макс подпускал в адрес Августа. Вот я и рассказала то, что точно вызовет у него легкую зависть.
Надо сказать, наша с Максом семейная жизнь вовсе не была пресной. Кое-какие милые экспериментики мы себе, конечно, позволяли. Но это были детские шалости. Я так и не решилась позволить Максу связать меня как следует, например. Да он и не смог бы. Вязать женщину в постели ведь надо уметь. Притом что с запястьями, обмотанными ремнем, мы баловались. Максу больше нравилось, когда я обездвиживала его и залезала сверху. Но до наручников и прочего металла мы действительно не дошли — хотя я знала, что Макс о том мечтает.
Душ нисколько не освежил меня. Наоборот — я поняла, что совершенно не выспалась, эмоционально изнурена, хочу темноты, тишины и одиночества. Я бы даже в гробу поспать согласилась, честное слово. Можно в том самом, синеньком с кружавчиками.
Критически рассмотрев себя в зеркало, я пришла к выводу, что мою внешность можно спасти только профессиональным гримом, а лучше — маскировочным колпаком с другим лицом. Раз так, не буду ничего делать. Пусть мои мужчины видят, до чего они меня довели. Я расчесалась, заплела плотную косу и сочла, что выгляжу адекватно обстоятельствам.
— Что-то ты осунулась, — сказал Макс, когда я, уже одетая, выползла в гостиную.
— Какая наблюдательность, — похвалила я. — Макс, я осунулась две недели назад, еще на Сонно. А ты только что заметил, да?
— Да не была ты такой! — возмутился Макс. — Еще скажи, это я тебя довел.
— И ты тоже, — равнодушно отозвалась я и распахнула окно.
В гостиной абсолютно бесшумно нарисовался Август. Я-то привыкла, а Макс вздрогнул от неожиданности и выругался. Я засмеялась:
— Ага, ага, вот так он ходит. Меня аж завидки берут с его грации.
— Ща скажет, это его шотландские гены. Предки ходили по горам, научились ступать по каменистым осыпям.
Август недоумевающе похлопал глазами:
— Это шутка, да? Массачусетс — пусть и не совсем равнинный штат, но и не горный. Да, на западе есть, но какой же дурак полезет в горы, когда можно поселиться на побережье?
— Да я не про родню твоего отца. У тебя ж со стороны матери — настоящие хайлендеры или как их там.
— А, — кивнул Август. — Из Иллинойса.
— Погоди, — насупился Макс, — а как же история клана, которому полторы тыщи лет?
Август пожал плечами:
— Как обычно. Все выдумали.
— И королеву Викторию тоже?!
— Ну, может, она и в самом деле позволила какому-нибудь шотландскому фермеру назвать ребенка Виктором-Альбертом. Исключать нельзя. Но вообще это то, что называется «легендарная часть родословной». Я нашел всего два упоминания о Маккинби в девятнадцатом веке и одно — в двадцатом. В первом случае были отец и сын из Иллинойса, во втором — некий делец из Мексики, а в третьем, самом позднем, — журналист из Нью-Йорка.
— Может, в Катастрофу погибли архивы?
— Макс, история восстанавливается не только и не столько по архивам. Должны быть могильные плиты, памятные надписи на зданиях, старинные украшения и так далее. Ничего этого нет. Четко документированная история нашего клана, именно клана, начинается в середине двадцать первого века, с Филипа Маккинби, бизнесмена из Бостона. Он был чрезвычайно умным, предприимчивым и дальновидным человеком. Родился практически бедняком. В восемнадцать лет уехал в Африку. В тридцать два вернулся в Бостон миллиардером. Женился на молоденькой