— Машинка, что ли?
— Именно.
— Черт, — Макс погрустнел. — Совсем забыл. Проклятье, а ведь Маккинби сейчас начнет уговаривать тебя остаться. Под предлогом, что надо завершить дело, что он не нашел, кого взять тебе на смену, будет предлагать поработать временно… Дел, я очень тебя прошу: не соглашайся.
— Можешь быть уверен: я не останусь в доме, где хозяйничает Джиллиан Фергюсон. Она пытается подделаться под меня? Вот пусть вместо меня поработает.
— Дел, — Макс отчетливо испугался, — послушай, я понял. Это все подстроено. И Джиллиан тоже. Я знаю зачем. Умоляю тебя — уйдем сейчас. Я знаю, что он уговорит тебя. И ты, дурочка, согласишься. Ты просто не представляешь, к чему он клонит. Попадешься как миленькая. Потом пожалеешь, очень сильно пожалеешь, а менять уже поздно будет… Плюнь ты на них, уйдем. Потом сквитаемся. Точно тебе говорю: если ты будешь со мной, Джиллиан просто на дерьмо изойдет, ей же Маккинби только из-за денег нужен, а я ее унизил, она никогда этого не забудет, и сам факт, что мы с тобой счастливы… Дел, честное слово. Послушай меня, так будет умнее. Ты хочешь отомстить? Поверь мне, если ты уйдешь не попрощавшись, это будет лучшей местью. Маккинби нарочно так обставил, это провокация, чтобы ты ни за какие коврижки не ушла, а там он уже свой дар убеждения использует, и ловушка захлопнется. Машинку твою я потом выцарапаю, не волнуйся, она еще будет стоять на самом почетном месте в музее хоть Сонно, хоть где захочешь. В конце концов, Маккинби не вор, не украдет он ее.
— Макс, я тебя не понимаю. Ты трясешься так, как будто Август посадит меня в подвал и устроит фирменные пытки инквизиции — водой, огнем и еще чем-то, забыла. Да что он мне сделает? Мало ли что у него дар… а у меня есть принятое решение.
Макс скрипнул зубами и смирился.
— Сколько времени тебе понадобится?
— Как обычно — стандартный рабочий день. Я из принципа отработаю контракт до звонка. Думаю, мне хватит времени, чтобы наградить и Августа, и Джиллиан незаживающей психотравмой. Я это умею. И в конце концов, добить банду — действительно важно, раз уж тот хлыщ твоим именем представился.
— Да черт с ним, я просто заеду в «Белую гору» и вытрясу из него душу… Впрочем, ладно. Не запрет же тебя Маккинби, действительно… — Макс проверил, который час. — Мне нужно будет кое-куда съездить, но это днем, и я на связи. А вечером я за тобой приеду. На запреты Маккинби мне плевать, так ему и передай, если тебе понадобится помощь — я хоть с боем прорвусь…
Я проследила, чтобы Макс уехал, а не устроил засаду в кустарнике возле дома. Потом сосчитала до двадцати и пошла в кабинет. У меня было выверенно каменное лицо — на случай, если встречу Джиллиан. Сомнительно, чтобы девушка изволила проснуться так рано, но мало ли, вдруг она еще не ложилась.
Кабинет действительно обнаружился на прежнем месте — почти на прежнем, дверь, как мне показалось, была на полметра левее старой. А вот из обстановки сохранились только наши с Августом рабочие столы. Голые стены блистали девственной белизной, сложенные стеллажи отдыхали в углу, рядом с ними в упаковочной ткани теснились клиентские кресла и диванчик. Я не увидела ни сейфа, ни своей этажерки с бумажной документацией. Зато посреди стола сиял стеклом прозрачный куб.
Не сказав ни слова, я положила перед Августом две карточки — полученную от Лианы Серви и мою, на которую я записала ее показания. Август даже не посмотрел на меня, как будто не заметил, что в кабинете появилось живое существо. Отлично. Я тихо вышла и отправилась на поиски кухни.
Новая кухня обосновалась во флигеле Августа. По-прежнему ее размеры позволяли использовать помещение и в качестве столовой для своих, но выхода на веранду уже не было, и вообще стало потеснее. Я проверила запасы продуктов. Не удивилась бы, обнаружив пустоту на полках, однако же кое-что нашлось. Похоже, Тед не терял времени даром. Самое главное, он догадался купить гречку, лук, свежую сметану и минимальный набор специй.
Август не заставил себя долго ждать. Он влетел в кухню, держа в руке мои карточки, и раздраженно спросил:
— Что это такое?
Я вытряхнула в хорошо распаренную гречку поджаренный лук и, не оборачиваясь, ответила самым кротким тоном, на какой была способна:
— Ответ на вопрос, где я шлялась.
— Ты опять позволила Бергу совать нос в расследование?!
— Что поделать, если расследование застигло меня за ужином. Что я должна была — отказаться от ужина или от расследования?
— Отказаться от Берга тебе, конечно, и в голову не пришло.
— В моем контракте нет такого пункта, что я обязана ужинать непременно в одиночестве. Списка персон, общество которых мне дозволено, тоже нет.
— Будет, — грозно пообещал Август.
— Сколько угодно. Там не будет моей подписи.
Август замолчал. Я на глазок отмерила сметаны и тщательно перемешала ее с гречкой. Теперь чуть-чуть специй, один аромат которых вызывает лютое слюноотделение — ах, как вовремя явился Август, а гречка будет готова только через двадцать минут… — и поставить на пять минут на медленный огонь.
— Надбавка двадцать пять процентов.
Щедро. Обычное ежегодное повышение — десять.
— У Берга денег больше.
— Но они не твои. Ты же очень щепетильно относишься к чужим деньгам.
— Будут мои по брачному договору. В конце концов, быть княгиней Сонно — это тоже работа, и еще какая. Кое-какой стартовый опыт я благодаря тебе приобрела, думаю, справлюсь.
Август молчал с минуту, если не больше.
— Ты твердо решила?
— Ага, — ответила я беспечным тоном.
Я приготовила толстое полотенце — укутать кастрюльку, чтобы каша дотомилась до готовности.
— Дел, а там на двоих хватит? — спросил Август осторожно.
Я подавила смешок. Все-таки не выдержал!
— О, конечно. Я же помню, что у тебя гостья. Наверное, она тоже голодна.
— Лэн уехала. Вчера вечером.
Я изо всех сил притворилась, что мне ни капельки не интересно.
— Мне показалось, она хотела погостить у тебя. Тем более вы не просто родственники, вы добрые друзья…
— У нее нашлись срочные дела, пришлось спешно возвращаться на Землю.
— Какая жалость, она не испробует моей каши. Тебе придется съесть ее одному.
— А ты?
— Разумеется, я завтракала. Неужели ты думаешь, что Берг отпустит меня на работу голодной? Он заботливый. И к тому же превосходный кулинар. Впрочем, он хорош не только у плиты.
Я еще раз тщательно перемешала кашу, по привычке облизнула ложку и бросила ее в мойку. Укутала кастрюльку и отставила ее в угол.
— Каша будет готова ровно через двадцать минут. Пожалуйста, перед тем как устраивать мне очередную выволочку, поешь. Голодный ты невыносим. Ей-богу, как будто в армии не служил и в кампусе не жил, сам себе еды добыть не в состоянии.
Август не ответил. Я обогнула его, выходя из кухни, и пошла искать Теда. Мне же надо узнать, что вчера было? Иначе меня любопытство заест.
Теда я нашла там, где и ожидала, — перед домом. Выглядел он бодро, улыбался.
— О, Делла! — воскликнул он. — Я уже и не надеялся тебя увидеть.
— Ну щаз. Контракт-то у меня не закрыт.
— Слушай, из-за чего вы поругались-то? — Тед прищурился. — Вроде нормально все было. Или у босса период такой — со всеми ругаться?
— А с кем еще?
— Да с гостьей своей, — Тед отвернулся, скрывая ухмылку. — Честно говоря, не мое дело, но не люблю таких. Такое ощущение, что она вчера еще улицы убирала, а сегодня в лотерею выиграла и всеми силами скрывает прошлое. Типа всегда в роскоши жила.
— Ты удивишься, но такой типаж весьма распространен среди знатных, но бедных. Дамочка, сколько мне известно, от роду-то почти нищая, на мужьях разбогатела. — Я помолчала. — Тебе ничего не будет за обсуждение дамы? Я-то уволюсь, а ты останешься.
— Не, — Тед смешливо поморщился. — Если я хоть что-то понимаю в людях, ноги ее здесь больше не будет. И вообще нигде, где появится босс. Ссора была такая, что дамочкины вопли на той стороне площади слышны были. Прямо при посторонних, не то что при мне — при рабочих, при таксисте… Никакой культуры.
Я скосила глаза в сторону дома. Август, сто процентов, бродит в окрестностях кухни, как медведь-шатун. Ему ж сказали, когда надо приступать к еде. Можно не опасаться, что он со своей грацией подкрадется сзади и подслушает разговор.
— Даже не буду притворяться, что огорчена, — понизив голос, заверила я.
— Кто б сомневался, — фыркнул Тед.
Я вопросительно поглядела на него, он хохотнул:
— Очень уж она хотела внимания от босса. А он злой был как черт. Вот и поссорились. Босс еще рассвирепел, когда узнал, что ты в город до утра уехала. Рвал и метал. Всю ночь не спал, ходил и ко всем придирался. Дел, а тебе точно надо увольняться?
— Видимо, — я вздохнула. — Сам знаешь, у женщин карьера и семья плохо сочетаются. Особенно если муж статусный.
— Жаль.
Я успела вернуться в кабинет, обсидеться — свет здесь падал несколько иначе, чем в прежнем, — и даже заглянуть в накопившуюся кларийскую почту. Пришел Август, который всеми силами сохранял суровый вид, но черты лица уже разгладились — поел и успокоился. Разговаривать со мной счел излишним, убрался в свой угол и затих там, напряженно глядя сразу в четыре монитора.
Через полчаса к нам прибыл курьер. Август встрепенулся, уставился в мониторы еще крепче, под нос пробормотал:
— Иди принимай, это к тебе.
— С чего ты взял?
Август отмалчивался. Я спустилась на веранду, на подъездной аллее стояла машина федеральной почтовой службы. Действительно, посылка была для меня. Я в первую минуту подумала, что Даймон достал уже своими шутками и знаками внимания. Мне вручили две коробки — одну плоскую и длинную, вторую почти кубической формы, большую, с ремнями для переноски. На этикетке плоской коробки в качестве отправителя указывался некий Август Маккинби. Вторая коробка была стандартной федеральной, имя отправителя мне ничего не сказало, зато сказал его адрес — Кларион.