Я притащила обе посылки в кабинет, водрузила на стол и потянулась за канцелярским ножом.
— Надеюсь, что ты прислал мне не бомбу, — пробормотала я.
Август упорно молчал и старательно отводил взгляд.
Я вскрыла плоскую — в ней оказались цветы. Свежие розы, самое малое две дюжины.
— Как мило, — только и сказала я.
— Прости, — буркнул Август, — я позволил себе лишнее.
Несколько секунд я внимательно глядела на него, но Август прикинулся, что целиком поглощен работой. В этот момент вторая коробка издала приглушенный жалобный звук. Я вздрогнула, открыла — внутри была плетеная корзинка с крышкой. Я сняла ее и обнаружила очаровательного трехцветного щенка. Живого. Щенок был похож на кусок густого меха, из которого торчали ушки и длинная узкая мордочка. И лапки. Я протянула руку, щенок лизнул меня в ладонь. Нос и язык у него были теплые.
— Нравится? — с надеждой спросил Август. — Это настоящая шотландская овчарка. Ты ведь арканзасская пастушка…
У меня в глазах побелело от обиды. Я схватила корзинку с щенком и молча вылетела из кабинета.
Август догнал меня через десять минут. Я сидела на лужайке у веранды, где только что положили свежий газон взамен испорченного взрывом и пожаром. В двух метрах от меня щенок осторожно обнюхивал траву. Он не понимал, как очутился здесь, на всякий случай поджимал хвост и опасливо оглядывался. От Августа чуть попятился, но потом полез знакомиться. Август без колебаний плюхнулся на траву неподалеку от меня.
— Ты забыл, что на тебе светлые брюки? — осведомилась я.
— И что?
— А то, что ткань натуральная. И трава тут — живая, а не искусственная. У живой травы есть такое свойство: если ее раздавить, она выделяет зеленый сок, который с натуральных тканей отстирывается очень плохо.
— Не ты ж стирать будешь.
— А кто? Ты, что ли?
— Вообще никто. Можно подумать, у меня других брюк нет.
Мы оба замолчали. Щенок изучил мужчину, потом вернулся ко мне. Я уже знала, что он кобелек, а кобелькам девушки больше нравятся. Хвостик вильнул, собачка подумала — и упала на спину, подставив мне пузо.
— Что, ну что я опять сделал не так?! — неожиданно с мукой в голосе спросил Август.
— Что? Вот я тебе на Рождество колокольчик на шею подарю, — прошипела я. — То, что надо для шотландского барана. Могу даже позолоченный. Может, тогда поймешь.
Август удивился и обрадовался:
— Подари. Я его на стену повешу, как украшение.
— Тьфу, — только и сказала я. — Август, когда ты поймешь, что меня бесит это унизительное прозвище?! Тебе нравится быть бараном — ну и ладно. Но это не значит, что остальным нравится быть черт знает кем! Я, может, и дура непроницательная, может, сама во всех своих бедах виновата, но я вам всем не пастушка, ясно?!
Август осторожно покосился на меня:
— Я думал, ты понимаешь. Делла, тебя прозвали пастушкой именно потому, что на деревенщину ты похожа в последнюю очередь. Пастушка — это вообще один из классических образов сентиментальной литературы…
— Спасибо, милый, я знаю. Уж что нам в школе давали хорошо, так это литературу и историю. Хочешь знать мое мнение? Этот образ привлекателен строго для тех мужчин, которым нравятся хорошенькие дурочки, доверчивые и доступные, и строго для тех женщин, которые любят вызывать жалость к себе. Пастушка — это только в книжке хорошо. А в жизни это неграмотная девка с руками по локоть в навозе, готовая отдаться первому встречному «городскому» за букетик цветов. Вот это ее качество мужчинам ну о-очень нравится. Они это считают бескорыстной любовью. А ей просто трахаться не с кем, местные-то считают ее ни на что не годной дурой.
— Делла, никто не считает тебя дурой. И неграмотной девкой тоже. Ты выглядишь и держишься как девушка моего круга. Это удивительно. Ты совершенно из другой семьи, но в общении этого не чувствуется. Совсем. Многие мои родственницы на твоем фоне выглядели бы простушками. Да, у меня нет чувства юмора, но даже я вижу добрую шутку в твоем прозвище.
— Я не вижу, и мне не нравится, — отрезала я.
— Хорошо, — согласился Август. — Больше не буду. — Помолчал еще. — Тебе собака совсем не по душе?
Я мысленно выругалась.
— Август, собака замечательная. Но если я назову этого парня Августом, ты решишь, что это добрая шутка?
— Почему нет? Но вообще-то его зовут Брюсом.
Щенок навострил ушки и обернулся, услыхав кличку.
— Это правда очень хорошая собака, — уговаривал Август. — Десять лет назад я привез на Кларион его прадеда и прабабку. Он очень похож на прадеда. Ему совершенно не обязательно кого-то пасти, он может вместе с тобой заниматься спортом, долго гулять. Это умные собаки, может, самые умные в мире.
Я вспомнила наших, арканзасских пастушьих собак. У деда на ранчо была скотина — коровы, козы, овцы. Лошади были. И для охраны животных дед привез настоящих сибирских овчарок. Мощных, злобных, способных в одиночку задушить арканзасского шакала, который в полтора раза больше земного. Милый песик Брюс по сравнению с ними выглядел несерьезно. Вряд ли такой справится хотя бы с волчонком. Но как компаньон для утреннего бега и зарядки — отличный выбор.
— Я хотел сделать тебе подарок на память, — совсем уж убито признался Август.
На память… острой тоской схватило сердце. Нет, Макс ошибся. Август не хочет продлевать контракт. Может, он надеется помириться с Джиллиан. Может, они и поссорились из-за меня, из-за того, что она увидела в доме другую девушку, приревновала. А со мной он собирался расстаться навсегда. И не вчера он принял это решение, не под давлением Джиллиан. Ведь ему нужно было время, чтобы привезти щенка с Клариона.
— Ты говорила Алише, что на Эвересте Макс спас тебе жизнь, — неожиданно сказал Август. — Алиша тут же пересказала мне. Я все понял. Такие поступки всегда пленяют женщину. Даже столь независимую, как ты. Макс не просто случайно заступился. Он сознательно вызвал огонь на себя. Он смелый человек. При всех его недостатках — очень смелый. И действительно любит тебя. Как умеет, но что искренне — этого не отнять. Он это доказал. Я понял, что ты не захочешь продлевать контракт. Зачем тебе эта работа, когда ты получила неоспоримое доказательство любви? К тому же, мне кажется, тебе начала приедаться моя рутина. Я ужасный зануда, у меня нет чувства юмора, чокнутый коллекционер… ну и вообще дурак по жизни. Все, буквально все делаю неправильно и оскорбительно.
Я смотрела на него с недоумением. Как-то в голове не укладывалось, что у безупречного и исполненного достоинства Августа Маккинби может случиться припадок самоуничижения.
— Я приготовился к тому, что ты уйдешь и мы будем видеться если только на каких-то крупных раутах, может быть, раз в несколько лет. Я подумал, что надо сделать тебе подарок. На память о том, как здорово мы работали вместе. И такой подарок, чтобы даже Берг не сумел придраться и отобрать его на том основании, будто вещь для его жены непрестижная. Я попросил отца выбрать лучшего щенка, какой есть у нас, и прислать его сюда. Этот кобель, Брюс, — одна из самых породистых собак в мире. У него родословная длиннее, чем у меня. И порода считается аристократической. Взрослые собаки имеют очень утонченную внешность, хороши и на природе, и в доме.
— Только не в таком доме, как поместье Бергов. Я ж не услежу, кто-нибудь обязательно нальет собаке чертова портвейна…
— Но можно ведь выдрессировать собаку так, чтобы она отказывалась брать еду или угощение у кого угодно, кроме тебя. Это легко. Я покажу. Всего несколько занятий. Зато у тебя будет верный друг.
— Август, разговоры о прекращении работы начались с тебя. И с чего ты решил, будто уйти собираюсь я, — непонятно. Алиша говорила мне об этом еще до того, как я рассказала ей о наших приключениях на Эвересте.
Август смутился и отвернулся, словно я застукала его за мастурбацией.
— Делла, я ведь знал, как будут разворачиваться события. Сейчас я добился отставки Нотторпа. Энстон тоже не уйдет от возмездия. Все неправедные решения и приговоры будут пересмотрены. В том числе и твое дело. Тебя восстановят в звании, снимут дисквалификацию. Я не знаю, как ты поступишь. Ты ведь никогда не хотела работать в криминалистике и ко мне пришла, потому что другого выхода не осталось. Что ты сделаешь, если элемент вынужденности пропадет? Возможно, ты захочешь вернуться в армию — но уже после магистратуры. А возможно, ты устроишься к федералам.
— Пф. К федералам я пойду, только если директором агентства станешь ты. Сомневаюсь, что такое возможно в ближайшие двадцать лет. Учиться — хорошая идея, но я еще не заработала на учебу.
— Но у тебя ведь была стипендия. Делла, тебе вернут все. И стипендию тоже.
— Мм… Не знаю. Пока идея не вызывает у меня никакого энтузиазма. Но ты, мне кажется, упустил еще один фактор. Значимый. Джиллиан Фергюсон.
— Делла, я тебе уже говорил — Лэн решительно ни при чем.
— Ну да. Уже верю. Ты ради нее совершил такой подвиг, свалил Нотторпа, и она ни при чем?
К моему изумлению, Август не стал возражать.
— Делла, ты ведь знаешь, что такое пресса, особенно любительская. Люди не могут поверить, что я способен разоблачить изменника потому, что он преступник, а не поличным мотивам. К несчастью, такой видимый личный мотив у меня есть — ты. Ты не была причиной, нет. Хотя именно ты дала мне стартовый толчок. Я знал, что Энстон подонок, но имел весьма слабое представление о том, что происходит в его округе. Узнал, фактически, только благодаря тебе. Если бы на твоем месте оказался кто-то другой, кто угодно, было бы то же самое. Но здесь сложилась деликатная ситуация: мой ассистент — одна из жертв. Поэтому я не привлекал тебя к этому расследованию вообще.
— Август, дураку понятно, что ты попросту не имел права этого делать.
— Дураку, может быть, и понятно. Но мне пришлось бы иметь дело с людьми умными и проницательными, которые привыкли повсюду видеть интриги. Стоило один раз упомянуть твое имя в связи с тем процессом — и твоя ужасная история оказалась бы в прессе. Я не мог этого допустить. Поэтому и попросил Лэн о помощи. Она имела мелкий конфликт с Энстоном и охотно притворилась, будто страшно задета той историей. Мы постоянно появлялись на публике вместе по моей инициативе. То, что ты видела в прессе, — это сплошная игра на публику.