Лайнер тоже оказался не федеральным, но хотя бы приличным. И билет у меня был в бизнес-класс. Ну, вот мне и счастье. Разложу кресло и два часа до дома просплю. Вообще не оглянусь по сторонам. И разговаривать ни с кем не стану.
Ага. Оставь надежду… Он сидел по диагонали от меня — толстощекий юнец со сладкими глазами. Судя по виду — студент одного из колледжей Эвереста. Интересно, чего это ему вздумалось отдохнуть в середине триместра? Я вышла в уборную — надо ж оценить, какой урон моей внешности нанес перелет с Кангу, — а когда вернулась, юнец уже плотно обосновался в кресле моего соседа. Поменялся, паршивец. И смотрел на меня преданно-преданно. Я сделала вид, что не замечаю. Села, вывела на линзы рабочие материалы. Прошла стюардесса, я попросила чаю и уточнила, есть ли доступ с борта. Доступа не было, а чай принесли моментально.
— Здравствуй, — медово произнес юнец и подался ко мне всем телом, словно подставляя пухлые губки для поцелуя.
Я хмуро покосилась на него:
— Парень, тебе не кажется, что я малость не твоей возрастной группы?
— О, это чудесно. Я больше всего на свете люблю мамочек! Давай познакомимся? Я умею быть самым послушным сыночком.
Я глубоко вздохнула. Альфонс. Берет билет в бизнес-класс, где больше шанс встретить богатую незамужнюю тетку, настолько замороченную своей фирмой, что на личную жизнь времени не остается. А что, вполне себе курортный роман. И за отель платить не надо, и за секс тоже. Небось еще и на подарочек рассчитывает.
— Можно я тебя поцелую? Ты такая красивая…
Если верить зеркалу в уборной, больше всего я походила на садовую метелку средней степени затрепанности.
— А ты у папочки разрешения спросил?
— У какого еще папочки? — нахмурился парень.
Я щелчком раскрыла из-под рукава монитор на четверть размера. С монитора ехидно и опасно улыбался Максимиллиан ван ден Берг в парадной джедайской форме.
— Гм, — парень растерял кураж, — я к такому не готов. Но могу попробовать! Я открыт для экспериментов!
— Да не будет никаких экспериментов. Он будет пороть тебя по субботам для профилактики и отдельно — за каждый проступок. А мне, пожалуй, нужен человек выгуливать моих собак. Они сварливые, их приходится выгуливать каждую по очереди. Три раза в день. Собак шесть. За это я могу пустить тебя пожить в мансарду.
Парень скривил губы:
— Нет, мне это не подходит.
— Тогда будь любезен, сгинь куда-нибудь и не отвлекай меня больше.
Подремать мне так и не удалось. Рядом обиженно вздыхал и сопел юнец, меня знобило, я куталась в плащ. О том, чтобы работать, не могло быть и речи. Уж лучше бы в соседях оказался орк, честное слово. Я еще раз сходила в уборную, умылась, причесалась. Кожа бледная, под запавшими глазами синяки, волосы тусклые. Отдохнула, называется.
Танира встретила меня обжигающим холодом и дождем. Я улыбнулась, потом хихикнула: вспомнила рассуждения бабы Лизы о ностальгии.
Год назад мы с Августом впервые приехали на Таниру. Буквально за сутки до этого закрылось тяжелейшее дело на Люктоне, едва не стоившее нам обоим жизни. Ехали на пару недель, без каких-либо деловых интересов: отдохнуть и развлечься. В качестве развлечения выступала региональная выставка машинок. А Танира угостила нас холодным ливнем и пронизывающим ветром, и я поразилась: ничего себе курорт! Главное, ведь это только по федеральному календарю был сентябрь, а по местному начиналось лето. И такой лютый холод!
Почти все туристы, говоря о Танире, имеют в виду не столько планету, сколько город, растянувшийся вдоль побережья на восемьсот километров. Этот город и есть Танира рекламных проспектов. Та, где с юга море, а на северном горизонте высятся хмурые седые горы. Настоящая Танира, как и положено планете земного типа, располагает богатым выбором климатических зон. В частности, если перебраться через горный хребет на север от города, то вы угодите в зону континентального климата, причем в высотной версии. Здесь короткое яростное лето и лютая зима. Здесь расположен Танирский космодром — на плато в полутора тысячах метров над уровнем моря. Для космодрома место идеальное, а о будущем курортном буме тогда еще не подозревали. Впоследствии здание космопорта пришлось серьезно перестраивать, чтобы у туристов не было климатического шока. Правда, у некоторых случается шок культурный: уж больно космопорт похож на крепость. Станция маршрута запрятана в цокольный этаж, стоянка личного транспорта — подземная, а такси паркуются под огромными навесами вплотную к дверям. Единственное место, никак не защищенное от непогоды, — аэродром. Дойти туда можно по тоннелю, на выходе из которого вам предложат накидку с подогревом и пожелают счастливого пути. Для «Залии» забронировано самое ближнее парковочное место, и наши зимние пробежки до самолета в метель Август переносит стоически равнодушно, а я — со здоровым армейским юмором, потому что иначе этот местный колорит воспринимать нельзя. В конце концов, самолетом тут быстрее всего. Можно и потерпеть.
И стоит пролететь тысячу километров — как перед вами откроется та самая Танира, о которой вы мечтали. Вечнозеленая, теплая, изнеженная Танира.
Решив, что уже достаточно сэкономила на перелете в скотовозе, я направилась в самый дорогой сектор — для «живых» такси, управляемых водителем, а не автопилотом. Большинство водителей были индейцами, и я даже предпочитала их людям: они никогда не лихачили и не рисковали. На пульте заказа я набрала конечный пункт — поколебавшись, решила сначала заглянуть домой, хоть переодеться, — «тихий» салон и безалкогольный бар в качестве опций. К прозрачной стене сектора мягко подкатила машина — четырехместная «альфа» не старше двух лет. Из нее вышел невозмутимый индеец — мне повезло — и взялся за ручку пассажирской двери.
Я выскочила на стоянку, плотно запахнувшись в плащ, слишком легкий для горной осени, и сунув руки глубоко в карманы. Я улыбалась и зябко ежилась.
— Неужели ты даже до города меня не довезешь? — раздался за спиной жалобный вопль.
Я обернулась. Толстощекий юнец, нагруженный двумя чемоданами, смотрел на меня с таким упреком, словно я его тут умирать бросаю.
— Нет, — улыбнулась я. — Станция маршрута — вон там.
И села в машину.
— Если хотите, могу сообщить в службу безопасности, — обронил индеец. — Его мигом отучат приставать к леди.
— Спасибо, не надо. Пусть померзнет. Будьте так добры, включите подогрев пола.
По полу тут же пошло тепло. Я сняла плащ, скинула туфли, вынула из бара чашечку кофе.
— В отделении под баром — одноразовый плед, — подсказал индеец. — Мягкий и уютный. Новое предложение для холодного времени года.
Он вырулил на разгонную прямую, машина начала плавно набирать сокрость. Впереди ярко освещенным пятном виднелся вход в тоннель. Я закутала колени в плед и расслабилась.
Я дома.
26
Я ворвалась в квартиру доктора Морриса как ураган.
— Доктор, можно провести генную экспертизу тела Адама Бейкера?
— Увы, — ответил мне он. — Пять дней назад его брат подал прошение о похоронах и забрал тело. Его кремировали. Остался только чип — по закону, для суда достаточно.
Я выругалась и бессильно осела на стул. Доктор Моррис предложил чаю, я отказалась. Тогда он положил руку мне на плечо:
— Пойдемте. У меня кое-что есть для вас.
Мы спустились в лабораторию. Доктор вынул из сейфа-холодильника пробирку.
— Здесь его волосы и немного крови. Я брал для исследования на содержание психоактивных веществ и не все израсходовал. Что вы хотите узнать?
Я посмотрела ему в глаза:
— Я хочу установить его личность.
Доктор Моррис прищурился, но не возразил. Крохотные частицы были загружены в аппарат, доктор задал программу автоматического распознавания.
— Здесь не нужен ручной режим, — пояснил он. — Рутинная процедура. Вы ожидаете какого-то конкретного результата?
— Да.
— Что ж, подождем. Через тридцать секунд вы получите ответ.
Я едва сидела от нетерпения. И когда на большой монитор пошли данные, вскочила. Доктор выждал, пока завершится рапорт, и приказал компьютеру провести идентификацию.
Ну, вот и все.
На мониторе было лицо, очень похожее на Адама Бейкера. Бернард Бейкер, гражданин, место проживания — Земля. Очень симпатичное, с легкой грустью в глазах лицо. С той самой грустью, которая, наверное, была в глазах Авеля.
— Вы ожидали увидеть именно это?
— Да.
— Тогда давайте поднимемся ко мне. Выпьете чаю, расскажете, как пришли к своему открытию, и мы подумаем, что предпринять. Ваш шеф ведь еще не вернулся? Не беспокойтесь, смею надеяться, что не уступаю ему в силе интеллекта.
Чай был прекрасен. Я с удовольствием выложила Моррису свою цепочку рассуждений и фактов. С удовольствием — потому что это была безобидная и полезная репетиция перед моим отчетом Августу.
Эльф Джон Смит погиб из-за того, что опознал в живом убитого. Человека, который выдавал себя за своего брата-близнеца. Окружающие верили человеку, поскольку никогда не видели его брата, а он еще сменил прическу и отпустил бородку. А эльф не ошибся. И Бейкер приказал убить его, покуда эльф не поделился своим открытием еще с кем-нибудь.
— Прекрасно, — удовлетворенно сказал Моррис. — Жаль, что я не могу прямо сейчас подать официальный рапорт. Образцы, которые мы исследовали, оформлены недостаточно жестко для формальной полицейской экспертизы.
— Но у нас есть живой человек, который выдает себя за Бернарда, будучи Адамом.
— Нужен лишь повод, чтобы провести экспертизу. У вас есть такой повод?
— Самое простое — устроить встречу с кем-то, кого Бернард должен знать, но Адам знать не может.
— Можно с родной матерью. Она тоже не перепутает. Мать еще тем лучше, что Бейкер — хладнокровный убийца, но не тронет же он родную маму!
— Придумать, как выманить ее сюда, не составит труда. Спасибо, доктор Моррис.
— Да-да. Не стесняйтесь обращаться за помощью.