— Вы хорошо знаете законы и порядок действий, — отметил сержант, тяготившийся тишиной склепа.
— Я уже давно работаю, — я пожала плечами и села на ступеньку, наблюдая за мужчиной. Он перекинул наперед плоскую жесткую сумку, достал оттуда листок и карандаш.
— Я о вас слышал. Городские стражники хорошо о вас отзывались.
— Это приятно, — честно призналась я.
Как странно, добрая слава пришла, когда я уже перестала надеяться на отклик людей, а насладиться ею, заслуженным вознаграждением за труды, не смогу. Послезавтра отъезд, долгая дорога и жизнь, которую нужно опять начинать с начала.
Сержант расспрашивал меня и постепенно проникся тем, что происходило в склепе. Потому помогал во время разговора с перепуганной и заплаканной клиенткой. Ей, изгнав из комнаты мужа, я объяснила, в чем дело, и настоятельно советовала отпеть и похоронить Томаса в том же склепе, как законного, признанного члена семьи. А для убедительности приврала, что история с нежитью может повториться, ведь дух юноши еще не получил мира в посмертии. Дама кивала, утирая платочком слезы, заверяла, что поступит так, как я велю.
Проснулась до рассвета — нужно было еще упаковать вещи и успеть провести два ритуала. К счастью, Джози действительно смогла прийти и помочь мне со сборами. К полудню в приемной и спальне на стенах не осталось ничего, кроме охранных амулетов.
Опустели шкафы и стол, большая часть одежды, книги, зелья, свечи, наводящие ужас украшения, дурачащие людей бубны и погремушки наполнили сундуки и плетеные прямоугольные корзины с крышками. Лекарства и действительно нужные для ритуалов соли, мази и жгуты трав я планировала упаковывать в последнюю очередь.
Квартира казалась голой и какой-то неживой. К счастью, моей личной необычности, дыма трав и ароматических масел хватило, чтобы дамы остались в совершеннейшем восторге от ритуалов. Одной из них была моя постоянная гостья — леди Девон. Через нее я, сожалея о том, что совершенно не успевала попрощаться лично с так выручившим меня банкиром, передала ему письмо.
— Лорд Девон знает, что вам оставили очень мало времени на сборы и обрадуется вашему письму, — заверила женщина. — Он просил сообщить вам, что по-прежнему будет заниматься вашими счетами. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, вы всегда можете обратиться к нему.
Это радовало. Лорду Девону я доверяла больше, чем королеве, а оказаться внезапно очень много должной банку не хотелось.
Склянки, справочники, тетрадки. Теплая одежда и набор для рукоделия. Суматоха, обед на скорую руку, голова кругом. Едва успела до прихода хозяина квартиры свести руны с пола, а то не видать мне оставленных в залог денег. Хозяин квартиры и так искал повода прицепиться. Когда и это испытание было позади, церковные часы прозвонили девять вечера.
Стараясь не думать о том, что через каких-то двенадцать часов я уже буду ехать на восток и наслаждаться обществом леди Льессир, позвала Артура. Друг, которого пропускали мои охранные черепа, и для разговора с которым не требовался рунический круг, появился быстро, наверное, ждал зова.
— Я проверил. Платье и туфли, которые укладывали в крытую повозку, белые, — вместо приветствия сказал Артур.
— Спасибо, — не скрывая облегчения, выдохнула я.
До этих слов боялась, что королева в последний момент отменит решение леди Льессир, и я, несмотря на все ухищрения, буду вынуждена позорно выходить замуж в цветном платье.
— А еще я нашел в парке пансиона удобное дерево для обмена письмами с Нинон, — хмурый, огорченный моим скорым отъездом Артур предпочел изображать деловой тон.
— Там в корнях место есть для небольшой коробки. Ты такую в библиотеке под стеллажом запрятала для меня. С карандашами и бумагой. Не ходить же мне в девичью спальню, — хмыкнул он и, кажется, смутился.
Говорить, что в мою он пару раз заглядывал без зова, я не стала и внимательно выслушала описание дерева, чтобы с утра рассказать Нинон. Ее ради прощания с сестрой отпускали с первого урока.
Артур, усевшись за стол, наблюдал, как я готовлю нехитрый ужин. Расставаться друг не хотел, развлекал меня разговорами о приданом, некоторые вещи из которого леди Льессир проверяла лично. Как свадебное платье.
— В одну повозку все не вместилось. Ты богатая невеста, — горько усмехнулся призрак.
— Радует, что приданое по закону принадлежит женщине. Большая часть достанется Нинон после моего развода.
— Ты так уверена, что он будет?
— Уж я постараюсь, в этом не сомневайся! — жестко заявила я.
Слуги леди Льессир заехали за мной рано утром. С опаской брали сундуки и корзины, но, видимо, побаиваясь гнева жуткой ведьмы, обращались с ними очень аккуратно, бережно. Джози со слезами на глазах прощалась с родней, но убеждала всех, что нужно не плакать, а радоваться. Бабушка отправляется навстречу приключениям!
Какое счастье, что неунывающая Джози согласилась поехать со мной!
Прощание нам с Нинон далось одинаково тяжело. И дело было даже не в том, что нам предстояло не видеться несколько месяцев, почти год до летних каникул, а в страхе. Сестра очень ярко, осязаемо боялась за меня. Так, что у меня заходилось стуком сердце. Но в то же время в душе было пусто, будто ее выжгли. В глазах ни слезинки, словно королева, отобрав мою жизнь, забрала вместе с нею и способность плакать.
— Я молю Триединую, чтобы он оказался хорошим, добрым человеком, — сквозь всхлипывания шептала Нинон, прижимаясь ко мне крепко, как в далеком детстве, когда я уезжала в пансион, а она оставалась в поместье.
— Все будет хорошо, Нинон. Вот увидишь, — снова и снова повторяла я, как в те полузабытые дни, гладя сестру по голове.
Мои движения были спокойными, спина — прямой, плечи — развернутыми. Голос звучал ровно, слова утешения — сердечно, а уверенная улыбка дополняла образ.
Глава рода Россэр не плачет. Особенно под жадными взглядами слуг и королевской подруги. Некромант не показывает слабости, что бы ни случалось.
Леди Льессир, наблюдавшая мое прощание с Нинон, деланно посочувствовала нам. Била по больному, старалась задеть, говоря о хрупкости и искренности четырнадцатилетней девочки. При этом на губах женщины играла злорадная ухмылка. Леди явно рассчитывала довести меня до слез:
— Вам наверняка трудно расставаться с ней. Вы ведь привыкли опекать ее, леди Кэйтлин.
— Теперь у моей сестры и рода защита большая, чем я могла мечтать, — сцепив руки на коленях, ответила я. — Милость Ее Величества. Мы с сестрой несказанно благодарны Ее Величеству и каждый день молимся о ее здоровье Триединой.
Я очень старалась, чтобы прозвучало доброжелательно и в меру подобострастно. Судя по оценивающему взгляду леди Льессир, получилось не очень правдоподобно, но достаточно убедительно, чтобы она сделала перерыв.
О небо! Эта женщина уже почти истощила запасы моего терпения, а мы только выехали за городские ворота!
Глава 14
Эстас Фонсо третий раз прочитал королевский указ. Сердце билось тревожно, часто и зло. Противное ощущение. Пытаясь от него избавиться, командир Фонсо крепче стиснул рукоять меча. Не помогло — указ не изменился, слова складывались в короткие предложения, по-прежнему имеющие оскорбительный и недопустимый смысл!
— Это шутка? — командир поднял взгляд на королевского гонца в заляпанной грязью одежде.
— Господин Фонсо, — уязвленный мужчина лет тридцати недовольно кривился, — это указ, который мне передали в канцелярии Ее Величества. В содержимое документа меня не посвящали. Потрудитесь расписаться в ведомости о получении и предоставить мне комнату для отдыха.
Командир медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Главное — сохранять хоть видимость спокойствия. Ее Величество обязательно расспросит гонца. Она захочет знать, как Эстас Фонсо воспринял новости! Она всегда об этом спрашивала посыльных! Нельзя доставлять ей удовольствие!
— Вы правы, — коротко бросил командир. — Давайте ведомость.
Время, затраченное на то, чтобы поставить подпись и печать командующего гарнизоном, не пропало даром. Его хватило, чтобы худо-бедно мысли в порядок привести. В конце концов, даже после всего он, Фонсо, все еще хевдинг! Это единственное, что у него невозможно отнять!
Правда, от вежливой улыбки пришлось отказаться. Она, скорей всего, превратилась бы в гримасу злости. Гонец этого не заслуживал, а королеве о том, как сердечно опальный командир обрадовался ее милости, знать не след.
— Об остальном я уже распорядился. Вас проводят. Отдыхайте с дороги, — до боли вцепившись в рукоять меча, чтобы сохранить лицо, Эстас Фонсо протянул посланнику подписанный документ.
Гонец кивнул и, оставляя на полу влажные следы, вышел. К разговору, идущему за закрытой дверью, хозяин кабинета не прислушивался. Тяжело опустившись в кресло, еще раз взял указ.
Ее Величество Мариэтта Вторая ничего не писала о ходатайстве. Даже привычным уже словом «отказать» не упомянула. Зато облагодетельствовала — нашла Эстасу Фонсо «достойную его» невесту, которой соизволила дать приданое. Ни имя, ни фамилию девушки Ее Величество на пяти строчках указа сообщить не соблаговолила. Зато предупредила, что леди Льессир, которой поручено разъяснить ситуацию лично, сопровождает невесту и прибудет в гарнизон через каких-то два дня.
Не такого ответа он ожидал на седьмое ходатайство. Не такого!
В душе новой, более сильной, разрушительной волной поднимался гнев. Восемь лет прошло! Восемь лет! Трибунал, невозможность уехать из этого проклятого места. А теперь она хочет окончательно изуродовать его жизнь, навязав чью-то подстилку?
Не будет этого!
Как я и предполагала, путешествие в компании леди Льессир могло послужить пособием для уроков в пансионе благородных девиц. Для развития выдержки, достойной пророков Триединой. Для воспитания терпения, способного украсить ангелов-благовестников. Для формирования жизненно важного навыка отвечать на любой выпад вежливостью, сделавшей бы честь божественным посланникам, убеждавшим язычников отказаться от ложных учений.