— Чтобы потом вас всю жизнь считали насильником? — поразилась я.
— Боюсь, обрезанные волосы и леди Льессир уже подготовили людей к тому, что возможно лишь такое развитие событий, — мрачно ответил Фонсо. — Либо так, либо право годи. Чтобы до него не довести, я готов потерпеть слухи.
— Но я не готова! — возмущенно возразила я. — Мой муж никогда не опустится до насилия! Я никому не позволю очернять вас!
Он недоуменно нахмурился, смерил меня долгим взглядом.
— Но леди Льессир…
— Просчиталась, — жестко закончила я за него. — Ошиблась. В столице меня считают рассудительной. Ее Величество назвала меня разумной. Она не огорчится, узнав, что мы с вами сознательно отнеслись к супружеским обязанностям. Думаю, это ее даже порадует. Она ведь устроила этот брак.
Эстас Фонсо закрыл глаза, медленно выдохнул, а я почувствовала, как расслабилась его рука. Когда супруг снова посмотрел на меня, во взгляде больше не читалась обреченность. Командир даже слегка улыбнулся. Приятно знать, что он переживал из-за молвы о себе. Хоть какие-то представления о чести сохранились.
— Я рад, что вы так относитесь к ситуации, — признал муж.
Он отвернулся, отложил подушку, я выпустила его руку и смущенно отступила на шаг.
— Когда вы говорили вчера, что мне нужно будет изображать злость на вас, вы тоже исходили из варианта с беспорядком? — уточнила я.
Он кивнул.
— Вы уже догадались, что я не стану так делать? — заглянув мужу в глаза, я даже позволила себе улыбку.
Фонсо снова кивнул:
— Но полное взаимопонимание будет выглядеть странно и неправдоподобно.
— Вы правы. Думаю, можно ограничиться немного подчеркнутой заботой обо мне, — предложила я и осторожно подметила: — Все-таки первый раз вообще больно, а ваш настрой не располагал к нежности. Даже если мы договорились, что соитие должно быть добровольным.
Он виновато потупился. Командир определенно корил себя за вчерашнее поведение и не слишком сердечный прием. Радостно видеть очередное подтверждение тому, что у мужа есть совесть.
— Конечно, добровольным и никаким другим, — он вздохнул и даже посчитал нужным извиниться. — Прошу прощения за вчерашнюю резкость. Я узнал о свадьбе всего три дня назад. Мне нужно немного свыкнуться с внезапно изменившейся ситуацией.
— Да, многое поменялось за короткое время.
Он кивнул и предложил:
— Можно прийти в трапезную с небольшим опозданием. Показать, что вам неприятно ходить по лестнице.
— Хорошая мысль, — покладисто согласилась я.
Представление для леди Льессир — достаточно серьезный повод поступиться принципами. Можно и слабость показать, лишь бы поверенная поскорей уехала.
— До завтрака еще много времени, — как-то неуверенно проронил муж. — Вы позволите мне остаться и задать пару вопросов?
— Конечно, — я жестом предложила Эстасу Фонсо кресло у стола, сама села на постель.
В его желании поговорить не было ничего странного или предосудительного. Напротив, стоило поблагодарить командира за то, что он явно старался наладить общение. Но эти разумные мысли и напускное благодушие, к сожалению, не притупляли волнение. Я решительно не знала, как себя с ним вести и чего ждать.
Он помолчал немного, рассматривая мои сложенные на коленях руки.
— Вы сегодня снова в черном, — начал командир, наконец. — Вы носите траур?
— Совершенно верно, — подтвердила я. — По отцу. Он скончался совсем недавно.
— Соболезную.
— Благодарю, — поспешила ответить я до того, как муж сказал что-нибудь о преимуществах некроманта в вопросе общения с умершими. — Но и после истечения срока траура я буду носить только черное.
Он удивленно изогнул бровь:
— Почему?
— Я некромант.
Не объяснять же, что образ ужасной ведьмы защитит меня от непочтительного отношения куда надежней всех попыток командира приструнить солдат. Всем укоротить языки он не сможет, а в Хомлене и вовсе бессилен. Он сам должен понимать, что остриженные волосы — клеймо продажной женщины — будут привлекать ко мне слишком много внимания и мужчин. Ореол таинственности, образ жуткой колдуньи и подспудная угроза страшных проклятий некроманта — мой ключ к спокойной жизни, броня от насмешек, оскорблений и тухлых яиц, брошенных в спину.
Фонсо нахмурился, кивком указал на коровий череп, который я повесила вместо картины.
— Это обязательное украшение?
— Совершенно необходимое, — подчеркнула я. — В некоторых помещениях в крепости появятся подобные вещи.
— Я прошу вас обойтись без этого, — прозвучало напряженно и сухо. — У меня маленькая дочь.
— Именно поэтому подобные вещи появятся в некоторых комнатах.
— Хотите ее запугать? — бросил он, не дав мне никакой возможности объяснить. — Она и так в ужасе от истории с этим черепом! Она видела, как светились ваши глаза в храме! Она вас уже боится, нет смысла усиливать впечатление!
После этих слов желание что-либо растолковывать пропало окончательно. Разумеется, дорожи я отношениями, даже такое выраженное отрицание не остановило бы меня. Но в сложившихся обстоятельствах я посчитала, что тратить силы на препирательства с зашоренным отцом просто глупо. Он не поймет. Не захочет. Как не хотел вчера до последнего осознавать очевидное.
— Это не украшения. Это защитные артефакты. Их будет столько, сколько понадобится, — отрезала я.
— В них нет необходимости! — выпалил супруг. — Я прекрасно справляюсь с обеспечением безопасности и без них!
Обидно. Разговор так неплохо и спокойно начинался. Я вздохнула, посмотрела супругу в глаза.
— Командир Фонсо.
Он окинул меня недовольным взглядом. О, милордом быть приятней? Я не против так обращаться, если поведение соответствует.
— Давайте сойдемся с вами на постулате, что я из-за дара вижу другие угрозы. На другом уровне. Вы защищаете мечом. Я — артефактами.
Напряженно наблюдая за выражением лица собеседника, я укоряла себя за то, что использовала наверняка незнакомое ему ученое слово «постулат». Но муж, кажется, сложностей с ним не испытал. Недоумение на лице точно не отразилось.
— Отчего-то раньше мы отлично справлялись и без черепов. Значит, и впредь можно будет обходиться, — жестко заявил он.
— Раньше вы отлично справлялись и без жены, — хмыкнула я. — Ее Величество посчитала это своим досадным упущением и поменяла правила игры. Черепа на стенах — одно из последствий ее решения.
Он не возразил, только сложил руки на груди.
— Не переживайте, — утешила я. — Это всего лишь на три года. Они пройдут быстрей, чем сейчас кажется.
Разговор прошел не так, как Эстас рассчитывал.
С одной стороны, он был тронут и благодарен виконтессе за то, что она избавила его от дурной славы. Конечно, остриженные волосы невесты и общее возмущение хомленцев белым платьем в какой-то мере оправдали бы грубость хевдинга с женой. Но пятно на репутации — все равно пятно.
С другой стороны, приятно, что она приняла извинения, но он ожидал, что виконтесса будет покладистей. Хотя бы на первых порах! Хотя бы согласится не пугать Тэйку черепами! Все-таки леди приехала в чужой дом. Наводить с порога свои порядки, диктовать условия она не имела никакого права!
Более того, виконтесса дважды за одну короткую беседу подчеркнула обусловленные правом Аттирса временные рамки. Она явно собиралась оставаться в Рысьей лапе только гостьей. Не хозяйкой и не настоящей женой, а к Тэйке Эстас и сам не хотел бы ее подпускать.
Спускаясь на этаж ниже, чтобы проверить, встала ли дочь, командир Фонсо вспоминал твердый взгляд леди Россэр, непреклонность, которую отражали жесткие черты лица этой несговорчивой упрямицы. Отступать виконтесса явно не собиралась.
Ладно, ничего. С этим можно разобраться и позже. Главное — спровадить леди Льессир. Нужно хорошо разыграть спектакль и лучше не думать о том, что случится, если он и виконтесса будут недостаточно убедительны. К счастью, в кадетском корпусе учили правилам формулирования магических клятв и безопасной работы с такими документами.
В тексте договора с королевой была лазейка, формулировка, на которую Эстас обратил внимание еще во время разговора с поверенной. К тому же Ее Величество забыла или не захотела прописать освидетельствование консуммации брака, не упомянула даже осмотр лекаря.
Несколько раз за эту бессонную ночь прочитав слова клятвы, Эстас убедился в том, что леди Льессир старательно вводила его в заблуждение, натравливала на жену. И он от всего сердца благодарил Триединую за фразу «новобрачные должны прийти к соглашению о добровольности соития, в противном случае в силу вступит право годи».
К соглашению они с леди Россэр действительно пришли. Они сошлись на том, что изнасилование не выход. Факт соития, как оказалось, в клятве прописан не был, магии не за что наказывать Эстаса. А крови, спектакля и всеобщей уверенности в том, что консуммация совершилась, должно хватить, чтобы избежать права годи.
Главное, чтобы поверенная уехала. Тогда общий уровень раздражения снизится, а Фонсо перестанет напоминать себе большую бочку с маслом, загорающуюся от малейшей искры. С тех пор, как гонец привез приказ Ее Величества, Эстас Фонсо сам себя не узнавал. Резкие и поспешные суждения, неспособность выслушать доводы в сочетании с общим мрачным настроем — отличные условия для того, чтобы беседы с навязанной женой проходили вовсе не так, как нужно.
Уговаривая себя, что с серьезными темами, а лучше с разговорами вообще, пока стоит подождать, командир подумал, что виконтессе в разы тяжелей, чем ему. Он в привычной обстановке, рыси его поддерживают. У леди Россэр, находящейся в более уязвимом положении, из знакомых лиц только горничная. Нужно время, просто нужно время, а Триединая расставит все на места.
Всем сердцем надеясь, что после отъезда ядовитой леди поверенной станет легче, он постучал в дверь к Тэйке. Дочь открыла сразу. Выглядела встревоженной и бледной и тут же бросилась обниматься.