Эстас придвинул девушке вазу с конфетами, взял себе одну:
— Попробуйте, астенская мастерская делает хорошие сласти. Не хуже столичных.
Виконтесса глянула на него искоса, усмехнулась, и командир запоздало сообразил, что леди Россэр в последние годы вряд ли часто позволяла себе конфеты.
— А с чем они?
— Красная обертка — вишня в марципане и шоколаде, а синяя — марципан двух сортов и тоже в шоколаде.
Она кивнула и, поблагодарив за ответ, взяла, как и Эстас, конфету с вишней.
— Когда я была маленькая, отец к Новому году покупал множество разных конфет и складывал их в большую шкатулку. Называл ее «ларец сладостей», — леди светло улыбнулась воспоминанию, и Эстас невольно залюбовался девушкой, медленно разворачивающей фантик. — Он брал шесть-семь разных сортов и не запоминал, что именно ему приглянулось. Помню, с каким волнением я выбирала конфеты. Никогда ведь не знаешь, что под оберткой.
— К счастью, так можно сказать не только о конфетах, — заметил Фонсо.
Ее взгляд был оценивающим, серьезным:
— Вы правы. Но если под оберткой окажется невкусная конфета, то разочарование будет пятиминутным. С людьми сложней, а разочарование длится дольше.
— Поэтому многие не пытаются заглянуть под красивые фантики. Так спокойней.
— И снова соглашусь, — виконтесса кивнула и положила в рот конфету. Через пару мгновений на ее лице появилось мечтательное выражение, а Эстас решил уйти от философской темы.
— Миледи, вы не объясните мне, почему вам для защиты дома понадобилась именно ель? И в чем смысл шариков с черепами? Вы рассказали мне в общих чертах, зачем это все нужно, но тогда это был, скорей, набросок объяснения. А мне хочется и даже нужно узнать подробности.
Это был очень познавательный вечер в обществе навязанной жены. Черепа и жуткие маски наконец-то обрели смысл и правильное значение. Слушая объяснения леди, командир понимал логику ее действий и жалел, что не знал об этих тонкостях ранее. Он бы отнесся к деятельности некроманта с заслуженным уважением, без скепсиса.
Выяснилось, что артефакты и руны, которые виконтесса наносила до Предшествующей седьмицы, создали вокруг крепости защитный кокон. Но его для отражения атак духов было не достаточно. То, что кокон ограничивал, требовалось напитать жизненной энергией, а для этого елка подходила идеально. Не только потому, что была символом бессмертия, защиты от зла и нечисти, но и оттого, что имела четко выраженный стержень, служащий проводником жизненной силы. Виконтесса сказала, что можно было бы использовать и сосну, но это дерево символизировало бессмертие, обретенное через преумножение имеющегося. Ель укрепляла и оберегала уже существующее.
Черепа на шариках леди Россэр не зря назвала часовыми. Они силой качеств изображенных на них животных охраняли ель, источник живой энергии. Остальные игрушки могли быть какими угодно, чтобы ветки не пустовали, но пятнадцать шариков с черепами были неотъемлемой частью праздника. Выбор именно этих животных казался Эстасу знакомым, но вспомнить сразу, почему, не удалось.
В некоторой степени это был вечер откровения, ведь стало ясно, что виконтесса действительно старалась не для себя. Иначе она зачаровала бы только пару комнат, и этим бы все и ограничилось. Осознание того, что леди Россэр в первую очередь думала о Тэйке, самой уязвимой из всех обитателей крепости, грело душу и очень радовало. Особенное уважение вызывал тот факт, что виконтесса не заостряла на этом внимание. Она просто сделала то, что считала необходимым.
Это был очень интересный вечер в обществе девушки, рассказавшей среди прочего и о других некромантах и немного о потустороннем.
По ее словам, довольно многочисленные некроманты прошлого не только хорошо изучили сущностей, но даже систематизировали. Существовало множество советов по бою с призраками и нежитью, больше сотни рецептов зелий, десятки заклинаний, с помощью которых определенные травы можно было превратить в действенное оружие.
С мэтром Вельмсом виконтесса состояла в переписке, пожилого некроманта видела несколько раз в жизни, когда приезжала к нему в гости. Леди Россэр сказала, что в доме старшего из некромантов Итсена двенадцать живых елок и бессчетное множество амулетов. Когда Эстас просил, почему так, девушка с явным сочувствием ответила:
— Он очень боится, что к нему придет сущность. А он не сможет ее одолеть. В его возрасте и состоянии бой будет коротким и последним.
— Мэтр тоже боится такой смерти? — не осмелившись спросить виконтессу о ней самой, командир задал вопрос об ее учителе.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Нет, он не боится. Во-первых, он знает, что его час еще не пришел. Во-вторых, этот страх не имеет смысла. Это неизбежность. Сущность придет, найдет лазейку, проскользнет в дом под видом чей-то тени, спрячется в хрустальной запонке гостя. Сущность найдет путь. Всегда находит.
Слова о неминуемом последнем сражении, о неизбежной смерти от руки потустороннего прозвучали поразительно спокойно. В голосе леди Россэр даже слышалось уважение к извечному противнику.
— Смерть в бою не позорна и не навредит посмертию. Главное, не поддаваться потустороннему и не уступить ему добровольно. Некоторые сущности мастерски умеют искушать.
Спросить об искушениях для некроманта Эстас постеснялся, опасаясь говорить о личном. Ему меньше всего хотелось, чтобы виконтесса, от общения с которой он получал удовольствие, замкнулась или ответила отговоркой, недоправдой.
Он радовался тому, что беседа, которую удалось увести от такой трудной темы, текла плавно, размеренно и без подспудного ощущения неуместности, которое он боялся почувствовать в собеседнице. Но по всему выходило, что Дьерфин не зря приободрял командира. Леди Россэр не была настроена по отношению к мужу ни враждебно, ни высокомерно. Даже выраженного предубеждения, которое и по сей день без стеснения показывала Джози, не было.
Общий тон сохранялся миролюбивый, не более того, но от первого настоящего разговора наедине Эстас ждал меньшего. Он боялся чопорной холодности, нежелания говорить на любые темы, кроме будущего мальчика.
Судьба Ердена заботила виконтессу так же, как и командира. Она, как и Фонсо, считала, что ребенка нельзя отправить с торговым караваном в Каганат, а следует пригласить его родственников в Рысью лапу. Чтобы передать мальчика из рук в руки и действительно быть уверенными, что теперь он будет в безопасности.
— Я после Нового года должен съездить в Астенс к командующему. Найду купцов, которые передадут письмо. Жаль, что уже зима. Ущелье закрыто, каганатских торговцев в Хомлене мало. Потеряем несколько дней.
— Жаль, но, с другой стороны, Астенс больше, торговля там оживленней. Значит, быстрей найдутся люди, которым город, где живут родственники мальчика, по пути. Они охотней выполнят просьбу, — она улыбнулась, будто хотела подбодрить.
— Это в самом деле светлая мысль, — невольно залюбовавшись виконтессой, согласился Эстас.
— Что бы ни случалось, всегда есть хорошая сторона. Нужно только уметь ее видеть, — мягкий голос, спокойные интонации, ни намека на поучение, внимательный взгляд изумрудных глаз, утонченность южных черт, голова чуть наклонена к левому плечу.
Он смотрел на леди и не мог отделаться от мысли, что знал ее раньше. Но в его памяти она была старше, ее волосы были длинными, а глаза обычными.
Неожиданно приятный вечер закончился слишком быстро — беседа не выдержала необходимости заварить чай третий раз. Провожая леди до ее дверей, Эстас глянул на часы и с удивлением увидел, что провел с женой почти два часа.
Глава 36
Дьерфин вышел из комнаты мальчика, наверное, услышав шаги и приглушенный разговор.
— Он уснул, но только благодаря снотворному, — сказал Дарл и хмуро добавил: — Мне не нравится, как он кашляет. Простуда и сломанные ребра — исключительно плохое сочетание. Хорошо, что жара пока нет, но боюсь, только пока.
— Чем помочь? — тут же спросила виконтесса.
— Пока ничем, миледи, — лекарь покачал головой. — Я посижу с ним ночью. Будет нехорошо, если он проснется в незнакомой обстановке, а рядом никого не будет. Напугается.
— Я могу побыть с ним, — заверила леди. — Вы целый день работали.
Дарл смотрел на нее, раздумывая. Эстас по некоторым признакам знал, что лекарь за довольно напряженную неделю действительно очень устал, а потому предложение виконтессы считал заманчивым.
— Уверены? — спросил он, наконец.
Она улыбнулась:
— С радостью побуду с Ерденом. Положить холодное полотенце на лоб и дать теплого попить и я могу. Для этого лекарские навыки иметь не обязательно.
Дьерфин сердечно поблагодарил и пообещал принести жаропонижающее на всякий случай.
— Твоя жена — удивительная девушка, — тихо сказал Дарл уже на лестнице. — Она не перестает меня поражать.
— Чем на этот раз? — думая о вполне теплом прощании с виконтессой, спросил Эстас.
— Я просто представил себе, как эта хрупкая девушка бросается на защиту ребенка. Одна, против трех мужиков! Ее одним ударом зашибить могли!
— Она боевой маг. Так просто ее не зашибешь, — хмыкнул Фонсо. — Но того, что поступок был отважным и отчаянным, это не отменяет. Знаешь, узнав немного о ее работе, о боях, чувствую себя просто мускулистой канцелярской крысой.
Дьерфин усмехнулся:
— А мне тогда каково? Я из рысей вообще самый мирный.
— И не поспорить, — улыбнулся Эстас и, остановившись на пороге детской, пожелал лекарю доброй ночи.
Джози, к счастью, была с Тэйкой и читала девочке сказку, устроившись в кресле. Тэйка, уже готовая ко сну, внимательно слушала. Удивительно, хоть Эстас сам попросил горничную приглядеть за дочерью, эта мирная картина немного уколола ревностью. Тем больше горечи добавили слова Тэйки, когда Джози ушла.
— Я думала, ты уже сегодня не придешь, — дочь выглядела огорченной и какой-то потерянной.
— Ты же знаешь, я не пропускаю сказку и всегда захожу п