— Вы никак не повлияете на моего отца! — отрывисто заговорила Ровена. — Никак! Он исполняет свой долг и будет исполнять дальше. Вы можете меня пытать, убивать, но я все равно не соглашусь, чего бы вы не хотели. И отец не отступит от своего. Вы только теряете время, все эти фокусы напрасны!
С каждым гневным женским словом министр как будто становился все спокойнее. Он налил себе еще.
— Вам все-таки не повредит холодный напиток, леди Ровена, — заметил он, глядя в окно. — Я далек от фокусов. Конечно, я понимаю: долг важнее всего. У нас разные страны, но один род и мне близка позиция, что долг — особенно перед страной — важнее жизни и чести единственной дочери. Я понимаю, леди. Вы всецело правы. Ваш отец не отступит. В сходных обстоятельствах я сам пожертвовал бы ребенком. В конце концов, я всегда могу сделать еще одного. И еще одного, если Порядок будет щедр. И ваш отец может иметь новых дочерей, если первая его вдруг покинет. Но... Вы ошибаетесь.
Сверкая глазами, Ровена ждала продолжения. Хог Дарий с легкой улыбкой глянул на дно опустевшего кубка.
— Я не планирую просить Тиренниса что-то сделать, не попрошу предать страну, не попрошу отказаться от переговоров. Уверяю, я понимаю, что это безрезультатно. И с вами, леди, я не сделаю совершенно ничего страшного, хоть и могу... Не бойтесь. Я поступлю гораздо проще. Сегодня я объявлю, что леди Ровена, дочь лисагорского дипломата из высшего эшелона, выходит замуж за знатного фадийского Дракона изначальной ветки.
— Замуж? — Ровена растерянно моргнула, на мгновение проявив в лице сильной разгневанной драконицы девичье — молодое и испуганное.
— Всего лишь это, — Хог заметил и усмехнулся в усы. — Неужели вы думали, что я буду вас пытать? Отрезать кусочки? Отдам воинам? Ни в коем случае. Такие прекрасные создания как вы созданы, чтобы нежиться в светлых садах, одеваться в лучшие одежды, носить алмазы, радовать мужа, умножать род. Жить, как полагается леди.
— Но... — Ровена непонимающе осеклась и несколько секунд напряженно думала. Затем вскинула глаза. — Вы... вы... хотите его дискредитировать! Да? Дочь дипломата Лисагора вдруг выходит за фадийца? Они не смогут пропустить это и будут вынуждены заменить его на другого! Так?
— Так.
Хог кивнул, одобрительно наблюдая за Ровеной.
— Переговоры все равно состоятся! — выпалила она.
— Конечно, — согласился министр. — Но не с тем. И не с тем результатом. Ваш отец отлично поработал с Эльзасом, ухитрившись добиться дружеских отношений с его кровожадными верхами. К нашему сожалению. Но, боюсь, другой дипломат его не заменит. Тиреннис добился невозможного, зато стал незаменимым. В этом слабость... Вы знаете, что ему даже пришлось побрататься с недоверчивым представителем Эльзаса? Как вы думаете, на ком женится ваш дядя? На эльзаске весьма скромного происхождения в залог дружбы. А теперь представьте, что Эльзас вдруг услышит про свадьбу дочери своего кровного родственника с фадийцем... — Хог сделал паузу. — Вы же знаете — у нас давно натянутые отношения.
Ровена ошарашенно молчала.
— Репутация такая хрупкая вещь... Только кажется, что она прочна и нерушима. Ты работаешь над ней столетиями, но, что не делай, она всегда стоит на одной ноге и шатается от единственного удара. Я не раз в этом убеждался. Н-да... — министр задумчиво посмотрел в кубок и поставил его на стол. В мужском лице обозначилась философская грусть.
Планы Хога Ровену разъярили.
— Можно мне сока? — вслух кротко уточнила она, прикрыв глаза ресницами.
Хог спокойно наполнил второй кубок и протянул его драконессе.
Ровена приняла напиток и немедленно выплеснула его в круглое лицо мужчины. Кубок отбросила в сторону. Тот с отчаянным звоном врезался в стену и затих.
Запах абрикосов ударил в нос наотмашь. Медленно выпрямившись, министр не спеша отер лицо от осевшего на коже густого сока.
— Однако... — он усмехнулся. Оранжевые капли стекали с подбородка вниз, но в симеолу не впитывались, катились вниз и только попав на ковер, с облегчением растворялись в традиционном узоре.
— Вы меня не заставите! — заявила Ровена и вскочила со скамьи, придерживая на поясе простынь. — Я не дам согласия! И родители не дадут! И... О! Я же не достигла столетия! И по законам моей страны я не могу...
— По своим не можете, — Хог неторопливо кивнул, резко смахивая с брови абрикосовую кашицу. — Зато можете по нашим. В Фадии можно жениться хоть младенцем. Свадьба будет громкой. Такой, что прогремит и на Фадию, и на Лисагор, и, разумеется, на Эльзас. Скоро я познакомлю вас с будущим мужем. О, он знатен, богат, не беспокойтесь. Прекрасная партия, особенно для средней ветки. Вы будете его первой, самой старшей женой. Это выгодное положение для вас и выгодный брак для вашей скромной средней ветки.
— Первой женой? Старшей? — Ровена поперхнулась. — Значит вы... не собираетесь меня отпускать?
— После провала переговоров, ваши родители могут навещать вас, мы же не звери. Встречаться будете, разумеется, здесь. В Лисагор вы больше не вернетесь, — голос Хога стал тверже.
Вытирая руку о дорогой халат, он повернулся к двери, но обернулся.
— А насчет сопротивления... Леди Ровена. Как вам удобнее, чтобы вас держали и мыли или предпочтете более приятный вариант?
На лице мужчины сквозь маску вежливости проявился оскал. Ровена секунду подумала, покрепче закрепляя на поясе сползающую ткань.
— Министр Хог, — лелейно произнесла она, отзеркаливая Хога. — А как вам неудобнее? Чтобы я не сопротивлялась или более неприятный вариант?
Ответ Хог оценил.
— Вы думаете, что можете вести себя храбро, что можете сопротивляться... Но это ошибка. Вы не в Лисагоре, леди Ровена. В Фадии иные обычаи. Вы наверняка знаете, что прибывающим в Фадию рекомендуют беречь пальцы. Как вы думаете, почему? — Хог подождал ответа, но Ровена молчала. — Потому что мы не грозим пальцем, а сразу отхватываем чужие. Вы желаете неприятный вариант, что ж... Вам предоставят другую комнату — эта вам пока не подходит. Подумаете над своим положением в другом месте. До встречи.
Коротко поклонившись, Хог вышел. Уже в коридоре посуровел.
«Однако...» — озабоченно подумал он, раздраженно ускоряя шаг. Сопротивление пленницы министру не понравилось. Сопротивление — это проблема, которую надо убрать, сломить. Но Фадия покоряла и не таких.
— Переодеть в наше, — приказал министр дожидающемуся у двери помощнику, хрупкому мужчине рода Змей. — Снять все, чтобы не осталось ни кусочка чужого. Будет сопротивляться — разрешаю применять силу. Но осторожно, без травм. Руки не распускать. После посадить в комнату для особых гостей. Еды, воды не давать. Следить, слушать. Когда позовет меня, привести.
Помощник кивнул, одновременно вынимая из-под форменной темно-коричневой куртки записку. Хог не любил устные донесения, лучше запоминая письменные.
Охранник Кэйлус здесь.
— Пусть ждет, — коротко бросил Хог, сразу сжигая записку в собственной руке. — Позже.
Он быстро двигался по длинному коридору, направляясь в свое крыло: сейчас Хог мечтал посетить купальню.
— Отец, — призывно произнес высокий голос.
Сын поджидал на повороте. Глянув на темноволосую мальчишечью макушку с высоты своего роста, Хог недовольно стер с волос остатки сока и брезгливо потряс рукой — сок лип к коже, а министру категорически не нравилось это ощущение.
— Где моя будущая жена? — требовательно вопросил сын, поднимая на отца карие глаза. — Я ждал весь день. Я желаю ее видеть. Немедленно!
— Терпение! Первая добродетель! — приказал Хог, но сразу смягчил голос. — Помнишь горного льва, которого я подарил тебе на десятилетие?
— Да.
Они шагали по коридору вместе. Хог не сбавлял шага, с удовлетворением отмечая, что сын поспевает за ним.
— Сначала он был не готов, был непокорным. Помнишь, как он сопротивлялся?
Мальчик серьезно кивнул.
— Он прыгал. Рычал. Не подпускал никого. Царапался. И меня оцарапал, — с осуждением вспомнил он под снисходительным взглядом отца. — Я даже хотел отрезать ему лапы.
— И как бы ты играл с безногим? Если резать всем ноги, кого поведешь за собой? Кто с тобой пойдет? — заметил Хог. — Все сильные сопротивляются. Твоему Енафу тоже потребовалось время. Сначала мы действовали жесткой рукой, и скоро он понял, что мы сильнее, а поняв — присмирел. Потом мы действовали мягкой рукой, и тогда он понял, что мы можем быть добры, и принял нас. С женщинами так же. Твоей будущей жене тоже нужно время и подобный порядок действий, — министр хлопнул сына по плечу. — Терпение, Мегарей. Жди.
Глава 18. О том, что и сильный мужчина нуждается в надежде
Глава 18. О том, что и сильный мужчина нуждается в надежде
Кожу сдержанно ласкало зимнее солнце, перед глазами шелестели зеленые листья пышных деревьев вечнозеленого сада, а на сердце безжалостно скребли длинными когтями серые фадийские рыси. Арсиний в сердцах шаркнул ботинком по подмороженному песку. Золотистое облако взвилось в воздух и сразу с тихим шуршанием осыпалось вниз. Услышав шорох, со стены на новоприбывшего лисагорца подозрительно воззрился местный охранник. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Арс предпочел уставиться в просвет между деревьями, где вдалеке стоял большой дом. Куда его привели, чей это дом, когда вызовут, к чему готовиться — Арс не знал.
Предполагал он худшее. Как ни крути, положение выглядело неважным. Почти безнадежным.
Он знал, что прилетев в Фадию, лишь выбил себе путевку на относительно законное пребывание в стране. Понимал, что к Ровене, даже если она здесь, его не допустят. Надеяться на это в принципе было глупо. Фадийцы не дураки, которые вдруг возьмут и поставят Кэйлуса на охрану той же леди. Во-первых, потому что чужаку доверия нет. Во-вторых, потому что Кэйлус — предатель. А проблема с предателями в том, что их не любят — ни те, кого, предали, ни противоположная сторона. Первые с удовольствием четвертуют, вторые — просто заплюют.