В свечах полуобнажённая фигура министра бронзовела; под распахнутым халатом был виден упругий выпяченный живот, мясистые грудные мышцы над ней, намечающийся второй подбородок. Все ясно указывало, что Хог Дарий склонен к перееданию при недостатке движений. Крупный, неспешный мужчина из рода Дракона, как и Алойзиус. Они говорили на равных и это льстило герцогу.
Небрежно подхватив чашу, в которой плескалась густая рубиновая жидкость, Хог запрокинул голову и осушил чашу одним махом. Затем громко крякнул, вытерся, перевернул сосуд вверх дном. Это означало, что больше министр пить не будет. Капли священного напитка украсили черную древесину и, не впитываясь, замерли, влажно отражая дрожащие свечи.
Алойзиус едва заметно поморщился. Хог пил священный напиток категорически неправильно, буквально напрасно тратил многолетний драгоценный нектар.
Сначала надо поднести чашу к носу, вдохнуть аромат, затем сделать крошечный глоток, покатать его по нёбу, после...
— Решено использовать рычаг, — смачно выдохнув, Хог неторопливо заговорил. Он вытер рот тыльной частью руки с острыми черными драконьими когтями.
Он говорил о рычаге воздействия. Переговоры Лисагора с Эльзасом крайне не нравились Фадии. Мирный договор и сотрудничество соседей усиляло обе стороны, что Фадию категорически не устраивало. По плану переговоры должен был сорвать ведущий дипломат Лисагора — барон Тиреннис из рода Пикирующих. К сожалению, на подкуп и сотрудничество дипломат не шел, времени не хватало, потому для несговорчивой цели было решено оперативно подобрать более жесткие методы.
— Все же «рычаг»? — чуть морщась, переспросил Алойзиус, откидывая размышления о верном вкушении напитка. — Может просто оставить этого барона и найти другого?
— На разработку нет времени. Рычаг, — коротко ответил Хог, чуть рыкнув, когда на зуб попал «рычаг». Он продолжал стоять к своему агенту спиной и по виду казалось, что министр борется со сном. На самом деле Хог Дарий был крайне сосредоточен. Он развернулся, щуря и так узкие глаза под тяжело нависшими веками.
— У него есть дочь. Молода, хороша собой... Жадная, честолюбивая, много не думает... А если думает, то только о тряпках. Привлечь ее просто... Я уже запланировал, чем.
— Так, — Алойзиус внимательно слушал.
Пока Хог говорил, в крови опять приятно забурлило: Алойзиусу доставляли удовольствия задания. Азарт будоражил, покусывал кровь.
— Она не прочь повертеть хвостом. Поэтому идеально подойдешь ты. Задача простая — увлеки, очаруй, все, как ты умеешь. Быстро. Чтобы, когда ты помашешь перед ее носиком приманкой, она пошла.
— Знатная драконесса? — смакуя фразу, произнес Алойзиус, что-то прикидывая. — А ветка?
— Средняя.
Герцог Алойзиус, представляющий изначальную — самую древнюю — родовую ветвь, фыркнул.
— Она побежит за мной на задних лапках, как ручная собачонка.
Он самоуверенно усмехнулся. Алойзиус был хорош собой настолько, что его можно было назвать смазливым, и знал о том. Правильные черты лица, бархатный взгляд с поволокой, всегда до булавки тщательно одетый и причесанный. Работал он в основном с дамами и в бумагах Фадии значился под кличкой «сахарок».
Оценивающе глянув на самоуверенного агента, министр иностранных дел только кивнул, ничего не сказав.
Наложница пошевелилась, едва звякнув ножными браслетами, и Алойзиус замолчал, не отводя взгляда от открытых участков ее кожи.
На круглом лице Хога появилась улыбка. Он знал слабости своего агента. Младший непутевый сын из древней ветки с любовью к роскоши, азартным играм, женщинам, власти; погрязший в долгах и рассорившийся с семьей, в безуспешных попытках достичь того же положения, что и старший брат.
— В деле тебе поможет второй агент, — добавил Хог. — Прямо сейчас его внедряют в дом к барону. Это будет новый охранник из низкородных нашего рода. Скинешь все на него.
— Очень хорошо... Знатная драконесса... — смакуя фразу, произнес Алойзиус, что-то прикидывая. — Сделаю, министр.
— Отлично, Алой, отлично, — улыбнулся в усы Хог. Небрежно подтянув наложницу за тонкую руку, он заставил ее присесть прямо на стол. Та покорно села на краешек столешницы, напряженно сдвинув колени.
Хитро посмотрев на своего агента, Хог сменил тон с серьезного на лукавый.
— Ноги у женщин вроде бы одинаковые... Плюс минус — ничего нового... — мужской палец поглаживал хрупкую женскую лодыжку под взглядом Алойзиуса. — Однако...
Министр гостеприимно отодвинул колено наложницы в сторону под алчным взглядом Алойзиуса.
— ...однако, ноги знатных дам открывают больше возможностей. Не находишь?
Министр хрипло рассмеялся, и, уже не обращая внимания на наложницу, грузно направился к выходу.
— Подарок за хорошую службу, — отрывисто пояснил он на ходу. — Примешь? Жду твоих успехов по баронессе.
— Кстати, она хорошенькая? — уточнил герцог.
Остановившись у самой двери, Хог Дарий помедлил.
— Судя по данным разведки, да. У нее светло-русые волосы, — мягко проговорил он, не оборачиваясь, — цвета грецкого ореха под солнечным лучом... И, уверен, множество возможностей при привлекательных ногах.
Алойзиус улыбнулся, приподнимаясь. Подарок он намеревался принять. Министр хлопнул дверью.
Глава 3. О том, что семейные обеды порой не очень мирные
Глава 3. О том, что семейные обеды порой не очень мирные
Родовое поместье семьи Пикирующих располагалось в окрестностях Ниблуна достаточно далеко, чтобы в неспешном пути от города на телеге остыла только зарубленная туша, и достаточно близко, чтобы она не испортилась. Внушительный трехэтажный дом из серого горного камня уютно уместился у подножия небольшой горы. На последнем этаже находилась восьмиугольная площадка для удобной посадки и старта обращенных драконов. Летом поместье пряталось в пышной зелени плодовых деревьев, сейчас же было окутано только щедрыми шапками сугробов, голыми ветками и пронзительной зимней горной тишиной.
На следующий день после событий в ателье в гости к Пикирующим «наконец-то заглянула бабушка» — именно так приподнято заметила семье леди Дездрона. На самом деле, слово «заглянула» отражало положение не совсем верно. Почтенная баронесса Агриппина, мать барона Тиренниса, не заглянула, а очень даже целенаправленно залетела к семье на обед. В гостях у семьи сына Агриппина бывала четко на восьмой день каждого месяца. Так продолжалось уже несколько столетий — баронесса чтила Порядок. Даже случившийся в один из «восьмых» дней ураган не смог остановить знатную леди.
— Попросите подавать? — наклонившись, тихо спросил хозяйку старший лакей Мирн, низкородный из рода Змей. Юркий и худой как палка Мирн служил семье Пикирующих давно, но даже сейчас при малейшем подозрительном движении, его с ног до головы смерял многообещающий взгляд старшей леди. Что именно обещал взгляд, лакей не понимал, осознавая только одно: хороших обещаний не предполагается.
Суровую статную баронессу старой закалки побаивался даже собственный сын. Страх как цунами распространялся на всех остальных жителей дома, доходя до слуг.
— Подавай, Мирн, — с улыбкой кивнула леди Дездрона. Они сели за накрытый стол вшестером — лорд Тиреннис, его жена, их дочь Ровена, бабушка — баронесса Агриппина, и случайно оказавшийся в гостях кузен с женой.
Ложки уже мирно стучали по тарелкам из изумрудного стекла, когда баронесса Агриппина шумно отхлебнула наваристое жаркое из зайца, отбросила золоченую ложку и изрекла:
— Я не намерена с этим мириться!
Старший лакей, серой тенью наготове стоящий около хозяина, дрогнул, при словах опасной гостьи выпрямившись так, что очертаниями стал напоминать деревянный кол.
— Вам не по вкусу жаркое, мама? — кротко спросила Дездрона. Кроткая и тактичная леди часто брала на себя роль громоотвода. Ее муж барон Тиреннис не сказал ничего, только едва сморщился, заглатывая щедрую ложку жаркого с крупным куском зайца. Наговорившись на работе, дома Тиреннис предпочитал помалкивать и отдыхать.
— Мне не по вкусу, когда берут что-то с пола и суют в рот! — холодно заметила любимая свекровь, смерив невестку фирменным взглядом, призванным автоматически повергать собеседника на дно отчаяния.
Речь шла не о зайце, а о Драннисе — старшем двоюродном брате Ровены. На днях он огорошил семью известием, что собирается жениться. Не успела семья обрадоваться, как пришлось огорчиться: высокородный Драннис выбрал в пару драконицу весьма скромного происхождения. Совершенно неподходящая партия, по авторитетному мнению бабушки. «В жизни следует каждый день идти на взлет, а не стремиться к падению», — ее слова. Даже к обеду в кругу семьи старая баронесса предпочла одеться так подчеркнуто пышно, что и случайный гость, глянув на количество оборок и украшений, не мог бы усомниться в высоте положения дамы. Ровена и Дездрона вышли к столу в сдержанных светлых платьях, какие и полагается носить в дневное время.
— Может он поднял и отряхнул, — сострил барон Тиреннис. Круглое приветливое лицо его под шапкой зачесанных назад коротких темно-русых волос сочилось лукавой доброжелательностью. Тиреннис казался бы очень мягкохарактерным, если бы не нос. Крупный тонкий нос с хищно-ломаным хребтом, казалось, был случайно приставлен к круглому лицу. Но именно нос придавал доброму лицу Тиренниса особый подтекст. «Я добр, но до поры», — как бы предупреждал он.
Убийственный взгляд бабушки немедленно переместил сына ниже дна самой глубокой пропасти. Кажется, даже его нос под взглядом матери слегка спрятался.
— Дорогой, если ты поднимешь с пыльной дороги кусок тухлятины, отряхнешь и потянешь в рот, я первая сделаю тебе промывание, — отчеканила она. Глянув на лакея, который уже напоминал подрагивающую ветку, Агриппина качнула седой головой и соизволила вежливо добавить:
— Жаркое восхитительно, благодарю.
Лакей осмелился задышать.
— Бабушка, я не говорила, как тебе идет платье? — колокольчиком прозвучал голос Ровены. — Цвет индиго невероят