Не останавливаясь, Арс зло махнул огнем в сторону россыпей перламутровых глаз.
— Я сохраню остатки платка, — впечатлилась Ровена.
— Уж сохрани... Будет, что показать, когда выберемся.
Они быстро продвигались вперед. Арс подсвечивал дорогу. Пещера поворачивалась к гостям синими острыми боками, с тихой угрозой стрекотала по сторонам, наблюдала десятками глаз, шуршала и лязгала тысячами ножек. Они чувствовали себя так, будто их проглотил огромный зверь и теперь они бредут по его брюху в поисках выхода.
Арс читал такие сказки в детстве: о том, как храброго драконенка проглотил кит, и тот плавал в нем по морю. Мальчишкой Арс представлял себя на его месте и вот, надо же, будто очутился в той сказке. Чувствуя, что Ровена начинает выдыхаться, он подбадривал ее разговором.
— ...говорят, наши предки начинали с пещер. Представь, что ты — первобытная женщина.
— Что представлять-то? Я и выгляжу так же, — вздохнула Ровена. Она волочилась за Арсом в длинной рубашке, штанах и чьи-то старых башмаках на босу ногу. Башмаки были не по размеру, и Ровене приходилось каждый шаг поджимать ногу, чтобы не потерять обувь.
Арс одобрительно оглянулся на нее. Растрепанная большеглазая Фифочка тащилась за ним, устало спотыкалась, но не жаловалась. Ничего в ней сейчас не напоминало о блистательной и высокомерной драконессе, которая цокала по улице с задранным вверх носом. Мысленно пообещав себе доставить ее в Лисагор любым способом, Арс подал голос.
— Ты была бы самой красивой первобытной женщиной, если бы... — он специально сделал паузу.
— Если бы что? — она, конечно, заинтересовалась.
— Если бы была без одежды... — Арс на секунду повернулся и подмигнул ей. — Одежда только мешает.
Не соврал ни на слово. По мнению Арсиния, женщины уделяют тряпкам слишком много внимания. Порой так на себя навешают, что тряпки заслоняют саму женщину. Смысл?
— Дурак, — нежно ответила Ровена и улыбнулась, глядя как самодельный факел ярко подсвечивает пшеничные волосы.
— Не такой уж, если тащу самую красивую женщину, — заметил Арс, вызывая у Ровены приступ острого счастья.
Она много раз слышала, что красива, с подробным обоснованием мест, где именно красива и почему, поэтому к комплиментам давно относилась как к должному, думая, что навсегда приобрела иммунитет. Но оказалось, что от Арсиния иммунитета не было. Одно простое «самая красивая» вызвало немедленно желание посмотреться в зеркало, чтобы запомнить момент и быть еще лучше для него. Ровена на ходу попыталась половчее уместить на голове повязку из куска тряпки, успев вспомнить про пряди на висках, которые надо выпустить перед повязкой, потому что так красивее.
Миновав очередной плавный поворот, Арс непринужденно заявил:
— ...кстати, не шучу. Насчет одежды. Очень хочу посмотреть на тебя без нее.
Ровена сзади фыркнула.
Слова вырвались изо рта до того, как Арс успел скомандовать внутреннему озабоченному придурку заткнуться. Молчать Арс сейчас не мог. Отчасти из-за того, что минувшая ночь все еще искрила у него в памяти, на языке и кончиках пальцев. Отчасти от того, что Арс до отвращения не терпел пауков и старался отвлечься. Показывать, что внутри него все панически прыгает при виде пушистых паучьих лапок при Фифе было невозможно. Мужчина не должен бояться и отступать. Никогда. Ни перед чем. И даже, если паук вырос по колено, даже если при одном взгляде на него в ужасе приподнимаются волосы и леденеет кровь...
«Вперед, боец. Держаться. Думать о выходе», — мысленно надавав себе пощечин, Арс заставил себя сосредоточиться.
— Смотри... — услышал призывно-смущенное.
Хмурясь, он оглянулся и тут же забыл обо всем.
В неровном темно-оранжевом свете факела, Ровена задрала рубашку обнажив перед ним одну грудь. Манящая округлость с острой вершинкой тяжелой каплей откровенно качнулась, выделяясь над нежным шелком женского живота. Арс помнил, какая эта грудь на ощупь, предполагал, какая на вид, но когда ему показали воочию... Он мог бы поклясться, что не видел ничего прекраснее. Бесстыдное обнажение не казалось грязным или развратным, наоборот — от него отдавало чистой красотой. Богиня в облачении нищенки стояла перед ним в какой-то Порядком забытой пещере, сияя как звезда в вечернем небе. Оторвать взгляд от этого зрелища было невозможно. Арс пожирал Ровену глазами, забирался по плавному подъему груди вверх к самой манящей твердой точке; только оторвавшись от нее, проваливался в мягкую тень под грудью и с восторгом скользил по нежному золотистому пушку на животе.
Пауков со свистом вышибло из головы, будто по виску врезали наотмашь. Да что там «пауки»! Арс временно забыл, как дышать. Он уже знал, что запомнит Ровену — такую, как сейчас — на всю жизнь. Эти несколько секунд он бережно сохранит в тайнике памяти, где копит самые волшебные, самые сокровенные моменты жизни, и будет пересматривать иногда.
А потом самая красивая женщина потянула рубаху вниз. К сожалению. Арс рвано выдохнул. Задышал. Заморгал.
— Фифа... — прохрипел он, пытаясь сосредоточиться. — Ты...
Опустив ресницы, Ровена лукаво прикусила губу, чувствуя себя бесстыдной, счастливой и влюбленной. Арса хотелось провоцировать, хотелось показать все, чтобы он видел, чтобы хотел, чтобы тоже влюбился; да хотя бы поймать миг, как он быстро сглатывает, как жадно смотрит, как загораются глаза. Комплиментов Ровена не требовала: выражение лица бывшего охранника сказало все за него.
— ...опасная ты женщина, — наконец, сформулировал Арс.
Дальше они шли молча. Иногда Арс ловил взгляд Ровены, иногда она — его взгляд. Кровь искрила, бегая по жилам. Кокон продолжал испускать дым уже не один: Арс дымился вместе с ним.
— ...смотри, там свет? Свет? — подала голос Ровена.
Прищурившись, Арсиний отвел в сторону факел и, действительно, заметил свет. Он не определил его из-за ярко пылающего перед глазами огня.
Дверь! Щели сверху и снизу светились двумя тусклыми полосами. Арс медленно протянул руку к железному полотну и осторожно толкнул дверь. Затем сильнее.
Чуда не произошло: дверь была заперта снаружи.
Они переглянулись. Идти назад долго, не успеть...
— Подержи.
Передав Ровене факел, Арс с размаху долбанул по двери ногой, еще. Оглушительный звон разнесся по вздрогнувшей пещере.
Арс с силой шибанул дверь еще раз.
— Это кто там так долбится? — послышался снаружи настороженный мужской голос. — Дуса, ты?
Ответить Арс не успел.
«Дуса!» — вспыхнул образ в воспоминаниях Ровены, вместе с седыми волосами и скрипучим голосом. Быстро закрыв Арсу рот ладонью, Ровена запела:
— Пускай добыча там...
Она подражала неровному тону старухи.
— Пауки ее ам-ам... Пускай добыча тут...
Окончание она не помнила и на третьей строчке уже судорожно подбирала рифму. В стихосложении Ровена сильна не была.
«Тут... Лук? Стук? Батут? Суп? Супруг? Пук?»
— Совсем рехнулась, дура седая, — тем временем спокойнее проворчал из-за двери голос. — Так и знай, в последний раз я тебя терплю с твоими песенками. Услышу еще раз и несдобровать тебе. Торчи за дверью...
Засов заворочался в железных ножнах, и дверь с громким щелчком открылась.
Глава 30. О том, что порой первое впечатление обманчиво
Глава 30. О том, что порой первое впечатление обманчиво
Первым ринувшись вперед, Арс одним точным ударом по виску сбил стоящего за ней пожилого мужчину в фадийской форме. Не успев даже охнуть, тот мешком упал на грубо отесанный каменный пол.
Арс быстро осмотрелся. Эту часть пещеры устроили как небольшую жилую комнату. Здесь уже было достаточно светло, хоть окон и не было: свет шел от очага. У одной стены стояли две узких кровати, у другой стоял стол и был устроен очаг, в котором пылал огонь. Над ним в черном котелке сердито булькала густая похлебка. Запах вареных овощей плыл по воздуху, вызывая невольное слюноотделение.
— Знаешь его? — коротко спросил Арс, втаскивая внутрь Ровену и с лязгом закрывая за собой засов.
— Нет, его не видела... — откликнулась Ровена. Стоя в обнимку с горящим и дымящимся коконом, она оглядываясь по сторонам.
— Потуши, — быстро указал Арс.
Бросив на пол не нужный уже факел, Ровена быстро затоптала его ногами. Затем углядела на столе наломанный крупными кусками хлеб, и, схватив кусок, быстро затолкала его в рот.
Тоже сунув в рот горбушку, Арс быстро прошел к следующей двери, жуя на ходу. Уже было понятно, что они вышли. Если есть очаг — значит есть и труба, а где труба — рядом и выход.
— Фыфстро... Еда, — с полным ртом хлеба пробубнил Арс, мотнув головой в сторону двери. Он схватил лежащий на кровати плащ, одеяло. Нашел нож, быстро обмотав лезвие тряпкой, сунул его в карман. Голодно треская хлеб, Ровена скидывала в ближайший тряпичный мешок все, что напоминало еду, жалея, что нет времени на похлебку. Нокаутированный Арсом присмотрщик продолжал лежать на темно-синем полу.
— Фы ефо уфил? — она подняла мешок.
— Фет. Фпит, — без улыбки сообщил Арсиний и толкнул дверь наружу. Несколько секунд посмотрев наружу, он зачем-то вернулся и снова подхватил истерзанные останки кокона. — Ифем.
Ворвавшийся ветер вызывающе бросил в лицо снежную крупу. Вышагнув наружу, Ровена судорожно вдохнула.
После тесной пещеры, мир казался огромным, наполненным воздухом и светом. Выход из пещеры вывел их на высокий бок горы. Приветствуя гостей на небольшом уступе засвистел, закружил ветер. Оглушающе далеко внизу армией стоял темный широкий серый лес, за которым снова возвышались горы. Спуска не было, точнее был — но естественный. Ни лестниц, ни веревок, только снег. Фадийцы добирались сюда не пешком и бессильным беглецам ничего не приготовили.
— Как же мы спустимся? — Ровена несчастно посмотрела на Арса. Деловито кинув кокон на снег, он набросил ей на плечи плащ, на своей шее завязал одеяло.
— Как все... Быстро. Давно ли каталась с горы, красотка? — залихватски подмигнул он и топнул ногой по наполовину догоревшему кокону. — Садись.