нцузы.
Большая часть матросов устремилась следом за местными прихожанами, чтобы возблагодарить Господа за то, что уберег их.
— А ты не хочешь помолиться? — спросил Никлаус-младший у Корнеля.
— Я предпочитаю понаблюдать за окрестностями, — ответил тот, встав рядом с церковью.
— Думаешь, они захватили «Галатею»?
— Нет, — соврал Корнель.
На самом деле все могло случиться.
— Ну, тогда капитан Форбен за нами придет, — безмятежно заключил мальчик.
Он сладко потянулся, потом устроился у одного из подпорных столбов здания в романском стиле. Корнель уселся с ним рядом прямо на меловой камень. Потянулись долгие минуты ожидания. Корнель все время был настороже и глаз не сводил с тропинки, ведущей к берегу. Если имперцы передумают и попробуют застать их врасплох, он увидит, как они подойдут.
Вместо этого в просвете показались очертания крупных, тяжеловесных фигур Клерона и его людей. Никлаус-младший тоже их увидел.
— Смотри! — сказал он, ткнув в ту сторону пальцем.
И проворно, чтобы Корнель не успел его удержать, вскочил на ноги и помчался им навстречу.
«Такой же неукротимый, как его мать!» — подумал Корнель.
Тоже поднялся и пошел следом за мальчиком.
— Рад вас видеть, капитан, — произнес он, поравнявшись с Клероном.
— Форбен жив-здоров! — закричал Никлаус-младший, довольный тем, что может сообщить хорошую новость. — Он идет сюда!
— А где все? — поинтересовался Клерон.
— В церкви.
— Отлично! Это надежное укрытие. Мы подождем там в безопасности, пока не придет Форбен. Бенуа, Марлен и братья Раймон, вы идите с Корнелем! Пройдитесь по деревне и наберите еды и вина.
— Мне тоже можно пойти, капитан? — попросился Никлаус-младший.
— Тебе тоже можно. У «Галатеи» поврежден руль. Нам придется ждать, и куда лучше это делать, наевшись до отвала.
— А вы не боитесь, что имперцы вернутся? — удивился Корнель.
— Мы не видели никаких следов имперцев, когда сюда шли. Опасность миновала. Но мы все же останемся в церкви, когда служба закончится. Приходите к нам с едой.
— Слушаюсь, капитан! — Никлаус-младший подчинился приказанию, отсалютовав по всем правилам, что развеселило Клерона, и тот, продолжая улыбаться, в сопровождении своих людей направился к церкви.
Корнель по-прежнему был начеку. Об осторожности ему нашептывал инстинкт, а Корнель знал, что, прислушавшись к его подсказкам, он ни разу потом не пожалел об этом. Они начали обход, удаляясь от церквушки переулком, который плавно поднимался по склону между домами. Жилища тут по большей части выглядели скромно, но слухи о добросердечии венецианцев оказались нисколько не преувеличенными: незваные гости везде получали то, о чем просили.
Они как раз были у прелестной лицом и телом женщины лет тридцати, в доме, где помещалась деревенская хлебная печь, когда послышались выстрелы.
— Тысяча чертей! — выругался Корнель и выбежал на улицу.
Ему и видеть было не надо, чтобы понять, что происходит. Имперцы окружили церковь и выбили оттуда французов. Спешить туда было бесполезно. Женщина быстро проговорила несколько слов по-итальянски, показывая пальцем на дверцу печи.
— Они все обыщут, — догадался Корнель.
— Ты ей доверяешь? Эта сучка вполне может нас выдать, — бросил Марлен.
— У нас нет выбора, — отрезал Бенуа. — Если мы отсюда выйдем, нас схватят.
— Хотел бы я знать, откуда они взялись.
— Presto, presto[9], — торопила их женщина.
— Ладно, будь по-твоему, красотка, — решил один из братьев Раймон и открыл дверцу. — Вперед, юнга, мы за тобой, — пригласил он Никлауса-младшего, и тот первым ринулся в печь.
Они едва успели влезть, как их окутала тьма.
— Belissima[10], — проговорил в темноте кто-то из близнецов. — Как только выберемся отсюда, я ее завалю, чтобы отблагодарить.
— Заткнись, — проворчал Корнель.
Но было слишком поздно. Никлаус-младший услышал и шепотом спросил:
— А что означает «завалить»?
Следом за сокрушенным вздохом Корнеля послышался приглушенный, но явно непристойный смех матросов.
Для маркиза де Балетти потянулись бесконечно долгие часы ожидания. Его снадобья остыли, и он то и дело смачивал ими обнаженное тело Мери, неотрывно за ней присматривая. Однако жар все не спадал. Маркиз уже знал причину этого, и она приводила его в ужас: Мери побывала в одной из больниц, которую он устроил в стороне от города, пошла следом за кем-то из его слуг.
Пьетро, его дворецкий, рассказал ему все, и вид у него при этом был удрученный.
— Она, синьор, взяла с меня обещание не рассказывать об этом. Мадам Мери хотела понять, насколько велики ваши благодеяния, и сделаться достойной их. На прошлой неделе она побывала в лепрозории, а в воскресенье — в приюте. И все это ее по-настоящему тронуло.
Балетти следовало бы его наказать за то, что ослушался приказа, но он не нашел в себе достаточно мужества. Мери захотела вблизи полюбоваться его щедротами. Зачем? Для того чтобы его в чем-то уличить? Или для того чтобы больше любить? Как бы там ни было, первым делом надо было объявить в доме карантин. Маркиз объяснил своим людям, что и они тоже могли заразиться. Запретил им выходить из дома и приближаться к Мери до тех пор, пока она не выздоровеет.
— Этот эликсир поможет вам не заболеть, если вы до сих пор не заразились, — объяснял он, заставляя каждого проглотить лекарство.
Он давал лекарство всем тем, кто ухаживал за больными, и самим больным. Чаще всего этого оказывалось достаточно. Однако четверо на прошлой неделе умерли. Ближайшие часы должны были стать для Мери решающими. Балетти удвоил дозу, но Мери продолжала обильно потеть, бормотала непонятные, бессвязные слова, прерывая их слезами и криками, и тогда он, лаская, унимал ее. Она беспрестанно призывала этого самого Никлауса, и если бы он так сильно не боялся ее потерять, то приревновал бы к нему.
Смочив полотенце в тазу, он снова повторил движения, которые проделывал за последнее время сотни раз. Мери улыбнулась, застонала от удовольствия. Балетти наклонился над ней, ловя ее дыхание, хотел было поцеловать, но тут она произнесла:
— Еще. Еще, Никлаус. Мне так нравится, когда ты меня купаешь.
Балетти замер, так и не осмелившись коснуться ее губами. Да к тому же и Мери уже выгнулась с криком, от которого он с головы до ног заледенел.
— Нет! — заклинала, молила она и металась на постели. — Оставьте его мне, маркиз, не отнимайте его у меня! Я сделаю все, что вы захотите!
Он отстранился от нее, словно опаленный лихорадкой, которая сжигала Мери.
— Господи боже мой, Мери, — простонал он, не выдержав этой пытки. — Да что же я тебе сделал, что я мог такого сделать, из-за чего ты так мучаешься?
Дверь отворилась, в печь проник косой вечерний свет, а с ним — живительный ветерок.
— Наконец-то, — проворчал Бенуа, — долгонько пришлось ждать.
Он первым выбрался наружу. За ним тотчас последовал Никлаус-младший, которому до смерти надоело томиться в этом неудобном убежище. Затем поочередно из печи вылезли братья Раймон, за ними — Корнель, который не на шутку разъярился, увидев Клемента Корка в окружении четверых матросов, угрожавших им пистолетами.
— Подлый негодяй! — проскрежетал он, схватив Никлауса и заталкивая его себе за спину.
Мальчик вскрикнул от удивления.
— Я тоже рад тебя видеть, — поклонился Корк.
Он небрежно пристроился на краешке стола, сумрачно глядя на Корнеля.
— Я бы приказал моим людям убрать оружие, — продолжал Корк, — но мне было бы неприятно, если бы ты выхватил свое и убил меня прежде, чем я успел бы с тобой объясниться.
— Хорошо рассуждаешь, — усмехнулся Корнель.
— Я не предавал тебя, — отрывисто сказал Корк, — меня самого предали.
— Ну разумеется, это с первого взгляда понятно!
— Выслушай меня, тупица, — проворчал Корк. — Я сделал то, что мне приказано было сделать, и привел имперцев в ловушку, которую вы для них приготовили. Но, вопреки нашим соглашениям, они не захотели, чтобы «Бэй Дэниел» вмешался в дело, и потому поместили нас под надзор своего судна.
— И ты при помощи магии от него избавился, — с горькой насмешкой предположил Корк.
— Мы по ним здорово пальнули, — поправил его один из матросов Корка. — В упор, — помолчав, уточнил он.
— Они не успели ответить. Корвет был весь разворочен. Хочешь знать подробности?
— Нет. Но ты продолжай, продолжай, мне интересно.
— Мы себе шли и заметили «Галатею», которая стояла на якоре в бухте рядом с «Красоткой» и брандером. Я хотел подойти ближе, но твой драгоценный капитан, похоже, был не больше расположен меня выслушать, чем ты. Его пушки загрохотали. Вот я и пристал с другой стороны острова, чтобы разузнать, что к чему. Меня все и повсюду знают, так что трудностей никаких не было. Габриэла понимает, что может мне доверять, поэтому призналась в том, что спрятала французских моряков.
— А что стало с Клероном и нашими ребятами? — спросил Марлен, сплюнув, наконец, табачную жвачку, которую мусолил уже несколько часов.
— Если верить тому, что мне рассказали, все убиты, за исключением горстки людей, которую увели с собой имперцы. Форбен высадился здесь со своими матросами примерно час назад, чтобы выяснить, что происходит. Они не задержались в деревне. Габриэла в это время пошла с остальными к роднику, она не могла сказать им про вас. Мне очень жаль, Корнель. Форбену надо было послушаться моего совета и не приближаться сюда.
Корнель не мог не признать, что тогда, в Анконе, под конец разговора Корк и впрямь на этом настаивал, не желая так глупо подвергать опасности Никлауса-младшего. Именно по этой причине Форбен и перевел его на «Красотку».
— Как ты намерен с нами поступить? — поинтересовался Кристоф Раймон, которого, равно как и его брата, Корку окончательно убедить не удалось.