— Открой, Энн! — твердил Рекхем. — Открой, негодница!
Возбужденный тон быстро сменился гневным. Энн не поддалась на уговоры.
— Раз ведешь себя как свинья, со свиньями и спи! — ответила она и сердито бросилась на постель.
Свернувшись клубком, Энн обхватила руками колени и глаз не сводила с двери, твердо решившись поцарапать Рекхема кинжалом, который держала под рукой, если он все же к ней вломится, несмотря ни на что.
Она вышла из каюты только глубокой ночью, потихоньку, чтобы не заметил рулевой, стоявший как раз над ней. Судно было погружено в безмолвие. Тишину нарушал только плеск воды о корпус. Энн пробралась на камбуз и стащила там кусок прогорклого сала и несколько сухарей. Голод не тетка, даже когда тебя смертельно тошнит…
Услышав какой-то шорох, она вздрогнула всем телом и резко обернулась, напряженно всматриваясь в окружавшую ее темноту.
— Это всего-навсего я, — прошептала Мери. — Я ждала тебя.
Энн бросилась ей на шею и расплакалась.
То и дело перешагивая через пьяных матросов, она вместе с Мери все так же бесшумно вернулась в каюту — ни к чему было привлекать внимание своего капитана.
— А где Рекхем? — спросила она, едва дверь за ними закрылась.
— У руля стоит, они с Девисом сменяют друг друга.
Горло у Энн снова сдавило рыданием. Яростно зажав рот кулаком, она заглушила плач.
— Как собаки, — шептала она. — Как бешеные псы. Я не могу, Мери, не могу терпеть того, что они делают, это мерзко.
— Это закон сильного, Энн, и ты ничего здесь не в силах изменить.
— А ты-то как можешь с этим соглашаться? Ты ведь женщина, какого черта! Она никогда от этого не оправится!
Мери вздохнула и крепче обняла свою дочь.
— Я еще и не такое вытерпела в свое время, Энн. Поверь, от всего можно исцелиться, если только хочешь этого.
Энн отстранилась от нее.
— А я вот не забыла, — сказала она.
— Чего ты не забыла?
— Моего отца. Я не помню, как он мной овладел, зато помню аборт, который по его приказу мне сделали. Я знаю, как от этого больно. В животе, в голове, в сердце.
У Мери комок встал в горле. Она снова потянулась к Энн и обвила ее руками. Энн не сопротивлялась.
— Ни один отец, достойный этого имени, такого не совершит.
— Однако он это сделал.
— Значит, он им не был.
— Кем?
— Твоим отцом.
Энн напряглась в ее объятиях:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Хочу сказать, что никто никогда не бывает лишь тем, чем кажется.
Мери сняла с себя нефритовый «глаз» и повесила его на шею Энн рядом с изумрудной саламандрой.
— Когда-то, — начала она, — давным-давно, жила-была одна маленькая девочка, которая мечтала о сокровищах. Клад был далеко за морями, и путь к нему открывало вот это украшение…
Дверь распахнулась, и слова замерли на губах Мери.
На пороге стояли Рекхем, Браун и Фенис, все трое — вооруженные пистолетами.
— На этот раз, — взревел Рекхем, — на этот раз я по горло сыт твоими капризами и вашими заговорами!
Мери инстинктивно бросилась между ним и Энн:
— Я не позволю тебе ее обидеть, Рекхем!
— Да кто тут собирается ее обижать? — усмехнулся он. — Сдавайся и поклянись, что больше к ней не притронешься. И вообще я по твою задницу пришел, не по ее!
— Ты даешь мне честное слово, капитан?
— Даю, Рид.
— Нет, Мери, нет, — упавшим голосом твердила Энн.
Мери, улыбаясь, чтобы успокоить дочь, отстранила ее, потом шагнула к нескрываемо ликующему Рекхему, прошла мимо стоящей на пороге троицы, прямая и гордая… Она нисколько их не боялась. Не он первый пробует сломить Мери Рид, вот только никому это не удавалось.
Рекхем запер Энн в каюте. Она тотчас бросилась к двери и с проклятиями отчаянно заколотила по ней кулаками. Равнодушный к ее оскорблениям, Джон толкнул Мери к трапу и заставил подняться на палубу.
Там они попытались ею овладеть, но у них ничего не вышло: слишком пьяны были все трое для того, чтобы сделать свое дело.
— Не смей больше приближаться к моей жене, — проворчал Рекхем, окончательно выбившись из сил, — не то в следующий раз отдам тебя на растерзание матросам, все до одного побалуются.
— Боишься ее потерять? — усмехнулась Мери.
— Если я ее не получу, так никто не получит. Никто, и уж точно не ты, с твоим невинным видом.
Мери натянула и застегнула штаны, после чего спустилась по трапу. Дверь каюты Энн сторожил Браун.
Назавтра, когда она вышла на палубу, чтобы заступить на вахту, и собралась лезть на мачту, ей в глаза бросился баркас, пристроившийся с правого борта.
— Это еще что такое? — спросила она у Эрла, который был занят тем, что при помощи топенантов поворачивал реи.
— Рыбаки. Их снесло течением, просят, чтобы их взяли на борт и доставили в бухту Драй-Харбор. В обмен на эту услугу предлагают черепах, которых успели наловить.
— Рыбаков снесло течением? — недоверчиво переспросила Мери. — Странно как-то, тебе не кажется?
Эрл пожал плечами и присел на марсе рядом с ней. Паруса как раз в эту минуту надулись, поймав ветер с траверза, и шлюп тотчас заскользил по морю, покрытому легкими барашками.
— Такое иногда случается.
— Сколько их?
— Шестеро. Они спустились в трюм, там несколько наших никак не протрезвеют.
— А Рекхем что говорит?
— Храпит как свинья в объятиях своей красавицы. Рыбаков Корнер подобрал.
Мери покачала головой. Она не могла бы объяснить, почему, но на нее нахлынуло неприятное ощущение опасности, и ей это совсем не нравилось. Она достояла свою вахту, не переставая быть настороже. К тому времени как она спустилась, Рекхем снова оказался у руля, и вид у него был до того высокомерный, что ей захотелось его убить.
Она встала перед ним.
— Что, уже соскучилась, Рид?
— Меня такой малостью не возбудишь, Рекхем, — презрительно отозвалась Мери.
— Не беспокойся, я тебе это припомню.
— Где Энн?
— Отдыхает в каюте. Мы помирились, если тебе понятно, что я имею в виду, — насмешливо ответил он.
Мери не стала продолжать эту тему, совершенно уверенная в том, что капитан девочку запер.
— Я пришла посоветовать тебе остерегаться этих рыбаков.
— Почему? — удивился Рекхем. — Ты что, их знаешь?
— Просто интуиция подсказывает, а она редко меня подводит.
— А моя интуиция мне ничего такого не говорит, — приосанился Рекхем. — Стареешь, Рид! Если хочешь в этом убедиться, пойди загляни в трюм. Сомневаюсь, чтобы они могли сильно повредить нам после всего того, что в себя влили. Будь я на твоем месте, сделал бы то же самое, помогло бы расслабиться…
Мери развернулась и ушла, поняв, что все равно ничего от него не добьется.
Одного взгляда через люк в трюм было достаточно для того, чтобы убедиться в правоте Рекхема. Рыбаки играют в карты рядом с открытыми бочонками рома. На горизонте не видно ни одного паруса, небо чистое. К вечеру они доберутся до бухты. Рекхем, должно быть, прав: она вообразила невесть что.
Мери взяла свою порцию рома и выпила ее, не сводя глаз с двери каюты в надежде, что оттуда выйдет Энн.
Стемнело, наступила ночь, Энн так и не появилась, и Мери отчаянно искала возможность приблизиться к ней и утешить. Они стояли на якоре в маленькой бухточке. Увидев, что Рекхем спустился в трюм к рыбакам, которые за весь день так и не выбрались наружу, упившись до беспамятства, как и большинство матросов, она тихонько подкралась к двери каюты. Теперь ее дочь караулил Харвуд. Мери знала, что тот влюблен в Энн и всегда хотел молодой женщине понравиться.
— Пропусти меня.
Матрос украдкой глянул в сторону палубы и посторонился:
— Не торопись, я постерегу.
Мери улыбкой поблагодарила его и проскользнула внутрь. Энн была настолько поглощена своим занятием — она полировала саблю, — что даже головы не подняла.
— Добрый вечер, — только и сказала Мери, видя, что дочь упрямо смотрит на блестящее лезвие.
Узнав ее голос, Энн бросилась в распахнутые ей навстречу объятия.
— Я так боялась! Так боялась, что они тебя побьют. Рекхем ничего не захотел мне рассказать.
— Все хорошо, Энн. Он хочет всего лишь убрать меня от тебя подальше. Слишком боится тебя потерять.
Энн усмехнулась:
— Дело сделано, это уже случилось.
— Он взял тебя силой? — спросила Мери, приподняв ее подбородок.
— Нет, не осмелился. Он боится тебя куда больше, чем согласен показать. Но существует еще и другая причина. Я беременна. Просто сказала ему об этом, он и утихомирился.
— Тем лучше.
— Мери, но я совершенно не хочу этого ребенка! Во время следующей стоянки я заберу Малыша Джека и исчезну из жизни Рекхема.
— Куда ты собираешься идти? К отцу?
— Ни за что! Если возьмешь меня с собой, я пойду туда, куда ты скажешь. Может быть, искать те самые сокровища, — с заблестевшими глазами прибавила Энн.
— Этот «глаз» тебе хоть о чем-то напоминает, Энн?
Та помотала головой:
— А должен напоминать?
— Да. Если ты готова последовать за мной и доверять мне, я тебе расскажу. Я тебе все расскажу.
— Никогда и никому я так не доверяла, как тебе! — воскликнула Энн. — Рассказывай.
— У меня сейчас недостаточно времени для этого. Рекхем запретил мне близко к тебе подходить. Если он снова застанет нас вместе, то, боюсь, приведет свои угрозы в исполнение. Найдем на острове способ от него ускользнуть. Я не хочу потерять тебя, Энн. Слишком велика моя вина, я должна заслужить прощение.
— Мери! Энн! — прервал их смертельно побледневший Харвуд. — По-моему, вам пора расходиться. И поскорее.
Они обменялись взглядами. Вид у Харвуда был испуганный донельзя. Обе пиратки бросились на палубу. В ту же минуту рядом с бортом тихо остановился шлюп.
— Черт побери! — выругалась Мери. — Это флаг Вудса Роджерса.
Энн и Мери устремились к люку, ведущему в трюм. Рекхем поднимался им навстречу. Не успев испепелить женщин взглядом, он содрогнулся, услышав окрик из рупора: