Конечно, Корнель похвалил ее в ночь после дебюта — да как горячо! — поражаясь тому, сколь изнурительно ее шпионское ремесло, но кружила-то весь вечер вслед за Мери по бальному залу и выдала ей первую дворянскую грамоту улыбка Сесили. Сесили, которую она не хотела забыть. Сесили, которая — Мери была в этом убеждена — изо всех сил хлопала бы в ладоши и хохотала до упаду, видя ее такой принаряженной и разукрашенной.
Используя экипажи, по целым дням сновавшие между Парижем и Сен-Жерменом, Мери с Корнелем могли без всяких затруднений ездить туда и обратно: она как леди, он как лакей, рыщущий в поисках информации. Замок Сен-Жермен, возвышающийся над долиной Сены, был окружен не только садами и городом, служившим его продолжением, но и лесами, богатыми дичью. Отремонтированный и увеличенный в размерах, он выглядел причудливым, хотя и изящным, и напоминал скорее лабиринт, чем дворец. Впрочем, Мери там нравилось, она с удовольствием знакомилась с роскошью, какой прежде не могла и вообразить.
Целую неделю она неизменно являлась в Сен-Жермен, смешиваясь с толпой придворных, которые, поскольку погода стояла отличная, предпочитали проводить время в садах. Она высматривала привлекательные лица, расспрашивала о вдовцах и холостяках и старалась приблизиться к тем из них, кто хоть и не нравился ей по-настоящему, все же не казался и отталкивающим. Но у всех у них был один и тот же недостаток: слишком англичане. Других придворных — приближенных к Марии Моденской и, соответственно, итальянцев, почитали обольстителями, а значит, их следовало опасаться. Они быстро влюблялись, много обещали и никогда не держали слова. Мери решила сбросить их со счета. Что, впрочем, не мешало им, привлеченным красотой англичанки, искать ее общества, в котором она им отказывала.
Вечером восьмого дня на пороге дома объявился слуга-гонец в черном и попросил леди Риджмонд принять его. Мери вышла к нему. Гонец протянул ей запечатанное письмо, в котором содержался приказ следовать за посланцем, не задавая вопросов. Одной. Подпись короля Якова сводила на нет свободу выбора, хотя час был поздний. Король ждал ее в Сен-Жермене. Она закутала плечи черной накидкой, сообщила Корнелю, куда едет, и последовала за слугой в ожидавшую их карету.
Когда они проехали через караулы, уже спустилась ночь. Мери думала, что пройдет в замок Сен-Жермен, как обычно, через парадный вход, — ничуть не бывало. Сопровождающий зажег фонарь и повел ее к южной стороне. Оттуда они прошли внутренним двором вдоль всего здания до северо-восточного угла. Посланец короля осветил закрытую решеткой галерею на уровне земли, после этого жестом пригласил страшно заинтригованную Мери идти за ним.
Несколько минут спустя они оказались внутри башни, миновали длинный коридор и уперлись в подножие лестницы. Поднялись по ступенькам, и слуга сделал Мери знак подождать в крошечной нише. Мери заметила там обитую дамасским шелком банкетку и, сев на нее, укрылась за драпировкой, отделяющей нишу от коридора. Рядом стоял слуга, столь же молчаливый, каким был все время их пути из Парижа.
Наконец справа открылась дверь, из-за нее появился мужчина, и Мери почувствовала, как кровь дико застучала в висках.
Это был Тобиас Рид.
Мери совсем вжалась в стену. «Дядюшка» прошел мимо, не обратив внимания ни на нишу, ни на слугу. Когда он исчез, направляясь к выходу той самой дорогой, какой они сами добрались сюда, слуга жестом приказал девушке войти. Мери прежде всего удостоверилась, что, как и у Эммы де Мортфонтен, кинжал у нее на месте — засунут за подвязку. Успокоенная тем, что, в случае необходимости, сможет защитить свою жизнь, она переступила порог.
И очутилась в небольшой комнате, посредине которой увидела расплывшегося в широкой улыбке короля, на котором уже было ночное одеяние.
— Заходите, заходите, миледи, — пригласил он.
А когда она принялась исполнять глубочайший реверанс, который благодаря постоянным тренировкам при дворе научилась делать уже совсем не так неуклюже и, по ее собственному мнению, смехотворно, как вначале, король приветливо добавил:
— Поднимитесь, здесь не требуется сурового протокола. Наше свидание тайное и так в секрете и останется. Хотите бокал вина?
— С удовольствием, ваше величество!
Король налил в бокал, украшенный тонкой резьбой, вина и протянул гостье:
— Я наблюдал за вами несколько дней, дорогое дитя, и увидел лишь то, что вы необычайно изящны, доброжелательны и преданны. Вы с присущей вам скромностью утверждаете, что низкого происхождения и необразованны, но об этом легко забываешь, когда видишь, сколько ума вы проявляете, интересуясь всем на свете и всеми на свете. И в еще большей степени, чем эти достоинства, с которыми вас можно поздравить, вас отличает совершенная порядочность и бескорыстие, ибо именно они и делают вас редкостной в наших кругах и весьма привлекательной особой.
— Благодарю вас, ваше величество, но я всего лишь выполняю свой долг, — ответила Мери, растроганная уважением к себе государя, еще и потому, что не ждала так быстро такой высокой оценки.
— Увы, дорогая моя, — вздохнул король, — очевидная необходимость служения долгу перестала быть очевидной и главной для многих моих подданных. Конечно, они верны мне: явное доказательство их привязанности к королю-изгнаннику — их добровольно выбранное собственное изгнание, но с течением времени они все меньше верят в то, что даже случайно возникнет возможность триумфального возвращения на родину, и находят теперь справедливым ставить собственные интересы впереди интересов Англии, то есть моих…
Он смотрел на гостью ясным, таким искренне доброжелательным и таким ласковым взглядом, что Мери устыдилась своих махинаций.
— Чем мне доказать вам свою любовь, ваше величество? — спросила она тихо.
— Вы, безусловно, знаете человека, который был у меня до вас…
Мери кивнула. Разве она не обвинила Тобиаса в том, что тот — участник заговора с целью убийства короля Якова?
— Мне хотелось бы, чтоб вы как можно старательнее следили за ним и докладывали мне о малейших его передвижениях и поступках. Вы — себе на уме, вы очень живая и вас невозможно подкупить. По крайней мере, я вижу вас такой, несмотря даже на то что вы ухитрились выдать своего мужа за лакея.
— Кого?.. — Она прикусила язык.
— Вашего мужа. Вы удивлены, что мне это известно? Разумеется, лорд Мильфорт приказал проследить за вами, и — ах, не надо, не надо полагать, будто это каким-то образом направлено лично против вас, — обычная предосторожность со стороны моей полиции, желающей предупредить возможные осложнения. Еще я знаю, что ваш супруг — матрос в экипаже французского корсара Клода де Форбена, еще — что именно на корабле Форбена вы прибыли во Францию.
Яков II минутку помолчал, глядя в лицо Мери.
— Если бы и вы были среди заговорщиков, намеренных убить меня, то могли бы воспользоваться нашей сегодняшней встречей, верно?
— Я не заговорщица, ваше величество, — улыбаясь, ответила она.
На милом личике гостьи — Мери не успела ни накраситься, ни даже напудриться — король не нашел и следа лукавства. Ему казались просто очаровательными ее усыпанный веснушками вздернутый носик, ее темные глаза и чувственный рот.
— Вы согласны выполнить это поручение? — спросил Яков II.
— Я счастлива доверием, мне вами оказанным, и приложу все усилия, чтобы стать его достойной.
Его величество встал, подошел к письменному столу и, повернувшись к ней спиной, склонился над чернильницей. Заскрипело перо. Оно бегало по бумаге довольно быстро, и вскоре король вернулся к Мери и протянул ей документ, на котором уже подсыхала сургучная печать. Кроме того, Яков II дал гостье увесистый кожаный кошель.
— Вот ваше разрешение на беспрепятственный проход в любые апартаменты Сен-Жерменского дворца и другая бумага, она предоставляет в ваше распоряжение небольшой особняк здесь поблизости, чтобы объект наблюдения был у вас на глазах. Сумма, находящаяся в этом кошельке, покроет ваши расходы. Естественно, по первому требованию вы получите столько, сколько будет нужно.
Мери чуть дрожащей от удовольствия рукой спрятала полученное.
— Спасибо, ваше величество! — с чувством воскликнула она. — Вам не придется пожалеть об этом!
— Да, вот еще что! Я принимал Тобиаса Рида, чтобы сбить его с толку, но в это время тут находился переодетый лакеем один из моих охранников. Держитесь к Риду поближе при слежке, однако будьте очень осторожны и не теряйте бдительности!
— Не беспокойтесь, ваше величество, я сумею защитить себя, если потребуется.
— Не сомневаюсь в этом, милое дитя, нисколько в этом не сомневаюсь, — улыбнулся король. — Сейчас Альфред отвезет вас домой. Он не слишком разговорчив, зато чрезвычайно ловко владеет оружием. В случае нападения Альфред окажется вам весьма полезен.
Мери оставила короля Якова наедине с его мыслями, почти полностью совпадавшими с ее собственными размышлениями. Что же позволит узнать о Тобиасе Риде эта ее свобода передвижений?
Когда Мери вернулась домой и рассказала о своих приключениях, Корнель покатился со смеху.
— Конечно же я заметил, что за нами следят! — воскликнул он. — Это и стало одной из причин, по которым я распустил слухи о нашем браке!
— А разве были другие? — удивилась Мери.
— Другие — кто?
— Не «кто», а «что»… Другие причины.
Он, нахмурившись, уставился на нее, во взгляде, напоминавшем предгрозовое небо, засверкали молнии.
— Наверное…
— Ну и какие же? — настаивала она, не в силах поверить в свои предчувствия.
— А ты докажи, прелестница Мери, что настоящая шпионка: сама открой их! — усмехнулся он.
— Не сейчас: умираю спать хочу.
— Ладно, иди отдыхай. И впрямь рассвет скоро.
— А сам не доспишь?
— Я отлично выспался. — Корнель начал одеваться.
Мери спала плохо, уж слишком была возбуждена свалившейся на нее удачей, этим нечаянным богатством… Но все-таки как было не тревожиться: удастся ли провести Тобиаса? Впрочем, она была уверена, что преобразилась до неузнаваемости, а с помощью Форбена Эмма и дядюшка убедились